Спаси меня от себя - Юлианна Орлова

Но есть еще дела.

В больнице оглушающе тихо, и это совсем немудрено, ведь стрелка часов давно перевалила за 12 ночи, обычно сейчас, по меркам клиники, самое спокойное время. Не считая форс-мажоров.

Длинный полуосвещенный коридор пустует, ни намека на живность — вот уж работнички года, один лишь охранник на посту бдит. Опять же нововведение после событий с Аней.

Боря абсолютно зациклился на ее безопасности, а вместе с ней и на безопасности всех в клинике, так что смело удвоил штат сотрудников и понаставлял камер в каждом кабинете, кроме смотровых и палат. Наша охрана покруче той, что занимается Пентагоном, в этом я почти уверен.

А кто платит, тот и танцет. Пусть дитятко радуется. Ох и не завидую я Ане, с таким цербером жить — надо иметь стальные канаты вместо нервов.

И не сказать, конечно, что Боря зря волновался в свое время, разумеется, все события стоили смерти десятка нервных клеток даже мне, но самое главное, что они все пережили. С потерями. И в нашей ситуации это можно считать меньшими потерями.

Достаточно поддатый толкаю дверь очень нужной мне палаты и натыкаюсь на перемотанное тело. Как жаль, что нельзя поговорить так, как хотелось бы.

— Подъем, птичка ты моя сизокрылая. С подбитыми крылышками, — хватаю стул и сажусь прямо перед ним.

Подонок корчится от боли и стонет с каждым движением. Так тебе и надо.

— Что вам надо? Где медсестра?

— Шоколада. Я тебе и медсестра, и медбрат, и мать родная сейчас буду. Рассказывай давай, что с девочкой сделать хотел?

Глаза расширяются. Догадался, ущербный ты наш, что я не просто доктор.

— Я не понимаю, о чем вы, — шепчет и пытается отодвинуться.

Хватаю его за недавно наложенный гипс и сжимаю ладонь с достаточной силой, чтобы он резко одумался. Пронзительный вой заполняет палату, и я сразу же отпускаю, сканируя сморщенное и скрюченное от боли лицо.

— У тебя еще вон правая рука целая, да и левая нога ничего так. Хочешь симметрию организую?

Хлопаю в ладоши и с самым дружелюбным видом смотрю в мечущиеся глазки. А боковым зрением замечаю, как дверь палаты тихонько отворяется. Белокурая головка с заспанными глазами беспокойно осматривает помещение.

— Я слышала крик на посту.

— Парню приснилось, что ему сломали все руки и ноги, от ужаса вопил во сне. А ты иди спи!

Неповторимый и абсолютно недоуменный взгляд прилетает в ответ, а следом закрывается и дверь.

— Я все понял, мне не нужно повторять… — полустон вперемешку с полушепотом доносится до уха, но мне этого недостаточно. — Я ничего не сделал ей.

— Просто проговорю для ясности: если ты приблизишься хоть на шаг к ней, я сломаю тебе оставшиеся конечности так, что ты всю оставшуюся жизнь будешь приклеен к костылям.

— Вот только так говорить надо точно не со мной, — выплевывает мне в лицо. — Ее ебырь игрок, так, глядишь, однажды в синьке продаст кому позабористее, и уже просто не выйдет соскочить. Я хоть и мудак, но не отморозок.

— Чирканешь номер этого полупокерса?

Он закатил глаза и кивнул в сторону загипсованный конечностей.

— Телефон где-то в куртке.

Ну что ж, пробьем инфу, мой дорогой друг.

Игрок — это все, алкаш-игрок — еще большее зло. А зло нужно искоренять.

И таким прекрасным девочкам точно не стоит находиться в окружении подобных тварей.

Сохраняю телефон сморчка и стремительно выхожу из палаты, ногой прикрывая дверь. На одну проблему меньше.

За ресепшном опять посапывает Маша, но именно раскиданные на столе бумаги являются моей целью нахождения здесь. Неторопливо листаю бланки и натыкаюсь на фамилию Логвиненко. Все, что мне нужно. Комбо.

3 секунды и телефон в памяти.

Полминуты, и я пишу ей, с третьей попытки пытаюсь нажать на кнопку «отправить» и жадно слежу за иконокой активности. Доставлено. Внутренности сжимает от напряжение. Прочитано. Чеширский кот по сравнению со мной унылая какашка.

«И тебе, Андей».

Моя девочка.

ЕСЕНИЯ

Я дома нахожусь неделю в попытках привести себя в порядок. Столько же общаюсь с Андреем по переписке, проводя почти все свое время с телефоном в руке. Как мне удалось закончить проект к сессии…вопрос.

Даже в туалет с телефоном хожу, лишь бы не пропустить весточку. Мягкой поступью двигаюсь к раскаленному шару, который в конечном итоге сожжет меня дотла.

Но сердце несется навстречу и не думает о последствиях, лишь разум нашептывает предостережения, а все они разбиваются о стенку моей веры в лучшее.

Голова периодически болит, конечно, синяки по чуть-чуть сходят, лишь перемотанное запястье напоминает о случившемся.

Натягиваю свободное бежевое платье, мягко обволакивающее талию и нежно спускающееся по бедрам. Кручусь и верчусь перед зеркалом, словно от внешнего вида в принципе что-то зависит. Да и зачем наряжаться…в больницу? Ответ слишком хорошо знаю.

Пиликающий звук в очередной раз заставляет меня сломя голову понестись к средству связи и с нетерпением открыть заветное сообщение.

«Доброе утро, принцесса. Ты случайно там не забыла, что нагружать руку нельзя? И да, сегодня на прием».

«Привет, нет. Я тяжелее книжек ничего не поднимаю».

«Как твой проект, умка?».

Закусываю губу и мечтательно разваливаюсь на кровати, раскидывая руки в разные стороны. Он помнит и постоянно переспрашивает. Значит, ему важно? Волнует?

Мы просто общаемся и мне как воздух не хватает этого общения вживую. Посмотреть в глаза и что? Возможно, понять что-то для себя.

«Я все завершила. Тебе правда интересно?».

Прожигаю телефон в ожидании ответа, но он не приходит ни через 5 минут, ни через 10. Разочарованно тянусь к косметичке, хоть и открыв ее, с ужасом понимаю, что ничего особенного у меня и нет.

Подводка засохла, а тушь едва наносится на огрубевшую от времени кисть. Пару раз прохожусь по длиннющим от природы ресницам и вспоминаю слова сестры, что ресницы у меня как у коровы. Смеюсь и слышу заветный звук уведомления.

«Конечно, принцесса, меня волнует все, что касается тебя. Получилось свести формулы? Обязательно захвати черновик, я хочу почитать».

«Привезу, спасибо 😊».

В самом радужном расположении заваливаюсь на кухню. Бегло целую отца в морщинистую щеку и отрываю сковородку.

Запах только что разогретых оладушек приятно щекочет нос, перевожу взгляд в окно и улыбаюсь еще шире. Одесса приоделась для пляжного сезона. Низкий старт.

«Жду, принцесса».