Воин Не От Мира Сего - Николай Шмигалев

— Ну-с, успокоилась, милочка? Иди к папочке.

Алексей осмотрел горницу в поисках чего-нибудь освежающего и, увидев на полке бутыли с водой, взял первую попавшуюся и вылил содержимое на алкаша. Мужик закашлялся и… (жидкость, как и следовало ожидать, оказалась волшебной) протрезвел. Только уши выросли сильно.

— Вы что себе позволяете, молодой человек! — вскочил он и в негодовании затряс обновленными лопухами. — Я не позволю…

— Заткнись. — Круглов категорически оградил себя от ненужного выяснения отношений с «ботаником». — Здесь вопросы задаю я.

— Понял, — согласился с ним оппонент, поправив пенсне. — Я вас внимательно слушаю.

— Ты как сюда попал, Склифософский? — сразу поняв, что здесь дело нечисто, спросил прапорщик. — Выкладывай.

— Разрешите представиться — Фердинанд Кранкэнштейн, — оправил тот на себе халат. — Являлся членом Академии наук, доктор некрофиологии, заслуженный патологоанатом…

— Тпру-у-у, — остановил его Алексей. Тем временем, помогая друг другу, в избу уже забирались братья и сатир. — Давай сначала и поподробнее.

И Фердинанд поведал свою историю. В своем мире он был одним из ведущих специалистов в некрофиологии, перейдя в науку из патологоанатомов, он работал над вопросами оживления мертвых, сохранения в их тканях информационной памяти, проводил опыты по пересадке мозга, кодирования условных рефлексов, навыков и умений, а также экспериментировал с некропрограммированием. Но новое руководство не поняло его новаторских идей, посчитав его опыты даже вредными, и закрыло проект. Тогда он, гонимый отовсюду, проник в паравременную лабораторию и, угнав опытный образец парасинхрофазохрона, проще говоря, хроношлюза, переместил свою лабораторию в первую попавшуюся времефазу, чтобы окончить опыты и доказать напыщенным дуракам из главка гениальность своих идей. Но что-то пошло не так, и его зомберы, которые уже обладали искусственным интеллектом, вкупе с сохранившейся в них инфопамятью, просто-напросто решили самостоятельно закончить опыты над собой и себе подобными. Они его выгнали. Чего от этой зомберкоманды можно теперь ожидать, он даже и сам не предполагает. Наибольшую опасность представляет то, что в руках некрокиборгов остался парасинхрофазохрон.

— Ты действительно чудовище, — высказался Круглов, выслушав рассказ Фердинанда.

— А как ты к этой «красавице» попал? — поинтересовался сатир.

— Аглая, в общем, ведьма нормальная, когда не злится, — ответил ученый. — Я с ней на Останкиной горе познакомился. Они на ней большой ведьмовской восьмеркой на ежегодный шабаш собирались. Адрес на всякий случай взял. Там-то она такой красоткой-милашкой была. А как изгнали меня мои детища, к ней подался и… запил. Я подозреваю — приворотила стерва. Одно слово — ведьма.

— Слушай, Федя, а ты там принцессу спящую не оживлял? — вспомнил сатир, зачем он здесь. — Может, мне и идти не надо?

— Принцесс при мне не было, — уверенно сказал некрофиолог. — Видно, после принесли на опыты.

— И как бороться с этими гробокопами? — спросил Круглов. — Ты должен знать, не ровен час, попрут они на машине времени по мирам, всем весело будет.

— Они практически неуязвимы, — похвастал Фердинанд. — Но так как до идеала им еще далеко, то, чисто теоретически, их можно разрушить.

— Почему «чисто теоретически»?

— Для того чтобы разом покончить с ними, надо иметь излучатель электромагнитных волн. Могу в двух словах пояснить.

— Ну-ка!

— Видите ли, молодой человек, — начал лекцию ученый, — при взаимодействии с мертвыми организмами возникают явления отражения, проведения и поглощения электромагнитной энергии тканями. Считается, что семьдесят пять процентов падающей на мертвое тело энергии поглощается, остальная часть отражается поверхностью некронов кожи. Эффект действия электромагнитного поля зависит от интенсивности излучения, длины волны, времени облучения, величины облучаемой поверхности, анатомического строения органа или ткани, глубины проникновения и величины поглощенной энергии. С увеличением частоты колебаний величина отражения тканями электромагнитной энергии уменьшается, а поглощение соответственно увеличивается. Глубина проникновения электромагнитной энергии зависит от длины волны и проводимости тканей. Абсолютное большинство мертвых тканей можно рассматривать как плохие диэлектрики, обладающие ионной проводимостью. Поглощаемая часть электромагнитной энергии вызовет колебание грипольных молекуляторов, электромагнитная энергия перейдет в тепловую, мертвые ткани нагреются, что вызовет их разложение изнутри, несмотря на то что они пропитаны жидким сплавом. Инфопамять рефлексонавыков будет разрушена. Интенсивность нагрева, естественно, будет зависеть от мощности излучения и скорости оттока тепла от облучаемых участков мертвого тела. Нагреванию способствует также затруднение теплоотдачи с облучаемых тканей на окружающие участки тела. Легко подвержены тепловому действию паренхиматозные органы: печень, поджелудочная железа, а также полые органы: желудок, мочевой пузырь, желчный пузырь. Нагревание их в первую очередь может провоцировать внутренний взрыв и полное разрушение зомбера. Но сразу замечу: на органы живого человека такая электромагнитная бомба будет действовать почти так же разрушающе. Вот так. А здесь, сам понимаешь, излучатель взять негде. Даже у меня в лаборатории нет ничего подобного.

— А волшебством?

— Бесполезно. Они же не вампиры или оборотни, их даже заклятия не берут. Проверено.

Круглов лихорадочно соображал, переваривая новую информацию. По словам Кранкэнштейна, единственным вариантом остается электромагнитная бомба. Где бы ее раздобыть — вот в чем вопрос. Излучатель, излучатель… так, секундочку. Это, возможно, ерунда, но чем черт не шутит?

— У меня, кажись, есть излучатель, — обратился Круглов к ученому. — Не знаю, подойдет, нет, но во мне есть радиодатчик.

— Так-так-так, — заинтересовался Фердинанд, потрясая ушками. — Это интересно, и где он у вас, голубчик?

— Не знаю, под наркозом вводили, в целях безопасности, чтобы не выковырял на экзамене.

— Ну, это не беда, если вы позволите, пройдем в пыточную, — указал на чердак избы Кранкэнштейн.

— Ты что, сбрендил, — возмутился Круглов, — я тебя сам попытаю.

— Извините, я неправильно выразился, — склонил голову Фердинанд. — Аглая мой рабочий кабинет так в шутку называет. Ну-с, прошу.

Кранкэнштейн первым забрался наверх, за ним полезли Круглов с братьями, сатир вновь остался на страже.

На чердаке было светло и прибрано, посредине стоял большой, похожий на хирургический, двухтумбовый стол-верстак, на полке и стенах разложены и развешаны разные инструменты, как показалось прапорщику, в том числе и для пыток тоже.

— Разоблачайтесь и ложитесь, — указал на стол ученый. — Сейчас мы вами займемся.

Показав братьям глазами следить за эскулапом в оба, Алексей снял с себя все и, оставшись в трусах, взгромоздился на стол. Братья, готовые по первой команде свернуть шею Фердинанду, внимательно следили за его действиями. Кранкэнштейн сжал несколько раз кулаки, разгоняя кровь, и, растопырив пальцы, стал водить ими над телом.