Отзвуки эха - Ричард Матесон

Энн отдернула руки от лица и почти закричала:

— А какого черта ты здесь делаешь? Так и собираешься лежать в постели и прятаться под одеялом? Ты только днем храбрый и любопытный? Если она действительно там и если она — то, что ты говоришь...

Словно испугавшись, что незваная гостья в гостиной ее услышит, Энн замолчала. Думаю, в какой-то момент мы оба перестали дышать. Я смотрел на темный силуэт Энн и чувствовал, что мое сердце прекращает бешеную скачку и начинает биться медленно и тягуче.

— Энн, послушай...

— Что еще?

— Ты ведь тоже не веришь Филу, правда?

— А ты веришь?

Только теперь я понял, что так и не смог заставить себя поверить Филу. Потому что он ошибался. Это была не телепатия. Это было что-то другое.

Но что?

В среду вечером мы собирались на ужин. Энн сидела на кровати и причесывала Ричарда, я переодевал рубашку.

— Ты расскажешь Фрэнку и Элизабет о своих приключениях?

— Нет, — я помотал головой, глядя на свое отражение в зеркале, — зачем? Фрэнк весь вечер будет язвить по этому поводу. Только испортит настроение.

Энн замолчала. Мне тоже не хотелось разговаривать. Я был уверен: в тот момент мы думали об одном и том же.

У нас не было предмета для разговора со специалистами. Что мы могли им предъявить в качестве доказательств? Странное, не поддающееся описанию чувство, ошеломившее меня во мраке ночи? Мимолетный проблеск подсознания, краткое мгновение, когда неосознанное стремление верить в то, что находится за пределами понимания, становится явью? Этого мало. Этого совершенно недостаточно!

Энн наконец удалось пригладить непослушные волосы Ричарда, и она со вздохом отложила расческу. В мою сторону она не смотрела.

— Красивая рубашка, папочка.

— Спасибо, малыш.

— Мне очень нравится.

На мгновение между нами протянулась тонкая незримая нить. Мне показалось, что я увидел в его широко открытых глазах искру понимания. Но малыш отвернулся, и ощущение исчезло.

Я смотрел на него и думал, как много опасностей каждую минуту подстерегает ребенка в этом сумасшедшем мире: он может заболеть неизлечимой болезнью, попасть под машину или погибнуть в одном из сотен несчастных случаев, на которые так щедра наша жизнь. Как было бы здорово, если бы я мог всегда быть уверен, что он в безопасности!

На какой-то миг взгляд Энн встретился с моим.

— Я знаю одно, — возбужденно заговорил я, — вокруг нас что-то есть. Я не знаю, что именно, но оно уже здесь.

Она окинула меня внимательным взглядом и ничего не ответила. Только прижалась губами к светловолосой головке Ричарда.

— Все будет хорошо, — сказала она, в основном обращаясь к самой себе, — все будет очень хорошо.

Дверь открыл Фрэнк.

— Приветствую вас, друзья по несчастью, — громогласно заявил он, выдохнув на нас удушливое облако, перенасыщенное пивными парами.

Услышав нас, из кухни вышла Элизабет. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить: они только что ссорились. И дело даже не в напряжении, которое я чувствовал. Было заметно, что Элизабет плакала.

— Здравствуйте! — Она подошла поближе и попыталась заставить себя улыбнуться, упорно не глядя на Фрэнка. — Здравствуй, милый. — Она ласково погладила Ричарда по аккуратно причесанной головке.

С первого взгляда могло показаться, что стоящий рядом Фрэнк обнял жену за талию, но я заметил, как его длинные белые пальцы глубоко впились в мягкую плоть ее большого живота.

— Это моя жена Лиззи, — скривился он в ухмылке, — мать моего еще не родившегося щенка.

Гримаса боли исказила бледное лицо Элизабет. Она вырвалась из его объятий и подошла поближе к Ричарду... Ненависть! Это слово вспыхнуло и погасло в моем мозгу. Так ярко вспыхивает лампочка перед тем, как перегореть.

— Сегодня ты такой красивый, Ричард, — улыбнулась Элизабет, но в ее глазах блестели слезы, — тебе очень идет этот костюм, рубашка тоже замечательная.

— Никогда не говори мне, что я красивый, — вмешался Фрэнк.

Ричард внимательно посмотрел на рукав своей рубашечки, потом на Элизабет и серьезно спросил:

— Тебе нравится?

— Да, очень красиво, — сквозь слезы ласково улыбнулась Элизабет.

Фрэнк решительно не желал оставаться на вторых ролях.

— Присаживайтесь, гости дорогие, — он сделал рукой приглашающий жест, — скажите, что будете пить. Кажется, именно так начинает свои вечеринки всемирно известная ведьма Элси.

— Ты сегодня в хорошем настроении, — заметил я.

— Так что же вам налить, черт побери?

— Мне ничего, — сухо ответила Энн.

А я попросил стакан вина, если оно имелось в доме. Фрэнк назвал три сорта. Я выбрал сотерн.

— Сотерн сейчас будет, — нараспев протянул Фрэнк и, кривляясь, удалился в сторону кухни.

Элизабет стояла рядом, неестественно выпрямившись, с натянутой улыбкой на лице.

— У него сегодня неудачный день, — заметила она, — не обращайте внимания.

— Ты уверена, что тебе хочется возиться с гостями, Лиз? — мягко осведомилась Энн. — Если тебе тяжело, мы могли бы...

— Не говори глупости, дорогая, — обиделась Элизабет, а я почувствовал идущую от нее волну тоски и обреченности.

Фрэнк продолжал громко греметь стаканами в кухне.

— Да, кстати, пока я не забыла, — воскликнула Элизабет, — я вчера не оставила у вас в доме расческу?

— Бог ты мой, — Энн с досадой всплеснула руками, — конечно оставила. Я сегодня сто раз собиралась принести ее тебе, но все время забывала. Извини.

— Ничего, дорогая, — улыбнулась Элизабет, — просто я хотела узнать, где она. При случае я ее заберу.

— Со-терн, — возвестил Фрэнк, войдя в комнату с полным стаканом в руке.

— Я пойду посмотрю, как там наш ужин. — Элизабет поспешно направилась в кухню.

— Я помогу тебе, — предложила Энн.

— Не надо, у меня почти все готово, — улыбнулась Элизабет. Однако улыбка недолго задержалась на ее бледном и несчастном лице. Нагло улыбающийся Фрэнк загородил ей дорогу. — Фрэнк, прошу тебя, — взмолилась она.

— Лиззи больше не хочет с нами разговаривать, — ухмыльнулся он. — Лиззи хочет уйти.

— Фрэнк, пропусти меня. — Ее голос звучал глухо и напряженно.

— Она же помешалась, — Фрэнк грубо схватил жену за плечо, — совсем спятила.

— Я все-таки помогу тебе, Лиз. — Энн решительно поднялась, взяла Ричарда за руку и направилась прямо на Фрэнка. Элизабет открыла рот, словно хотела заговорить, но не произнесла ни слова. Я остро ощутил сложное чувство гнева, смешанного с благодарностью, которое она в этот момент испытывала. Две женщины и ребенок без помех прошли в кухню.