Кодекс скверны. Предтеча - Ольга Ясницкая

Твин закатила глаза. И это говорит тот, кто неделю назад чуть не устроил потасовку с Девятнадцатым прямо под носом Мастера.

— По тебе заметно.

Во двор выскочил взъерошенный Седой, натягивающий на ходу потёртый жилет. Спутанная борода неряшливо топорщилась в стороны, густые брови сердито нахмурены. Старик прикрикнул на толпу, но те даже носом не повели. Тогда он пригладил бороду, набрал в лёгкие побольше воздуха и дунул со всей мочи в сигнальный рог. Болельщики тут же бросились врассыпную, оставив дерущихся валяться в пыли. В конце двора показались стражники с мечами наготове.

— Пойдём-ка отсюда, — Твин потянула друга за рукав, — Как бы и нам не влетело.

В соседнем дворе, чуть поменьше казарменного, располагалась столовая — длинное здание с тщательно выбеленными стенами. У крыльца, сбившись в стаи, что те туннельные псы, скучали осквернённые.

Из-за запертых дверей просачивался запах до тошноты надоевший протеиновой каши. Стоило только представить серое варево, размазанное по тарелке и аппетит мгновенно испарялся. Впрочем, выбор невелик. Есть эту мерзость никто не заставлял. Не хочешь — не жри, но до полудня не дотянешь. Приходилось давиться тем, что давали.

Но если подумать, она с радостью готова терпеть и осточертевшую кашу по утрам, и вечно недовольную рожу Мастера, да что кривить душой, вытерпела бы и сотню ударов плетью, лишь бы не разлучили с друзьями. Да только до торгов осталось всего пара месяцев, а дальше даже Госпоже не известно.

Слай, Керс, Харо… Что с ними будет? Увидит ли потом хоть кого-то из них?

Твин содрогнулась, представив, что единственной и последней встречей с кем-либо из братьев станет Арена. И хорошо, если будут сражаться на одной стороне.

— Скажи, Харо, как ты поступишь, если кто-то из нас окажется на Арене в соперниках?

—Туда сначала попасть нужно.

— И всё же?

Он повернул голову к Твин, едва различимые глаза блеснули в черноте глазниц.

— Постараюсь сдохнуть заранее.

— Как мило! — Слай появился рядом прямо из воздуха. — Может ещё о деструкции поговорим?

— Очень остроумно, — наигранно зевнула она.

— Кстати об Арене. Слышали, Пятый выйдет против Вихря?

— Жаль. Неплохой бы чемпион с него получился, — Харо с досадой пнул камень носком сапога.

— Это ещё почему? Пятый вполне ничего. Помнишь, как он отключил Двести Восемнадцатого?

— До Вихря ему далеко. Опыта мало.

— Зато…

— У вас другие темы вообще бывают? — раздражённо перебила Твин.

В последнее время все разговоры только об Арене, будто свет клином на ней сошёлся.

— Бывают, — Слай хитро подмигнул другу.

Харо многозначительно усмехнулся.

— А где Керс? — Твин огляделась по сторонам. — С утра он был явно не в духе. Опять полаялся с Глим?

— Да кто их там разберёт, — развёл руками Слай. — А вот, кстати, и он.

Твин оглянулась, куда указал Семидесятый. От стражников, которые, по своему обыкновению, держались в стороне, с довольной улыбкой шагал Керс. От его утренней угрюмости не осталось и следа.

— Ну что, желторотики, без спирта не останемся, — самодовольно сообщил он.

— Главное, чтобы без Керосина не остались, — заметила Твин. — Не понимаю, зачем вообще с ними связываешься?

— Не ворчи, — рассмеялся он, — всё под контролем.

Керс, конечно, не дурак, но эти его делишки с надзирателями ничем хорошим не закончатся. К тому же Седой знал, что тот приторговывает дурью и как-то раз пообещал: поймает — высечет до полусмерти. Может старик просто запугивал, но проверять на деле не хотелось. От кнута раны заживают долго.

Хотя, относится он всё-таки к ним по-особому. Нет, хвалит редко и не напоказ, да и влетает им чаще других, и, тем не менее, он обучил Керса грамоте и языку благородных, а ей помогал справляться с Альтерой.

Но в этот раз не похоже, чтобы Керса заботили угрозы Седого. В эту его наигранную весёлость может поверить Глим или кто-то другой, но она-то знает его, как облупленного. Может, дело в торгах?

Каждый из них переживает это по-разному. И если она просто старалась меньше думать о будущем, а Харо, как всегда, замкнулся в себе, то Керса в последнее время почти не узнать. И пить стал больше обычного. Единственным непрошибаемым остался Слай. Кажется, его и впрямь не заботит будущее. Живы, и то хорошо, к чему лишние тревоги? Вполне в его духе.

И всё же за завтраком Твин не выдержала.

— Слай, — тихо позвала она. — Ты хоть раз задумывался, что с нами будет? Или тебе плевать?

Он удивлённо поднял брови.

— Да что на тебя нашло? Всё утро твердишь об этом.

— То есть тебя не волнует, будем мы вместе или нет?

— Конечно волнует.

— Заметно, — пробурчала она.

Слай сдержанно вздохнул и потёр пальцами переносицу.

— Скажи, как бы ты хотела запомнить свою мать? С перерезанным горлом, как из снов или счастливую, с улыбкой?

— С улыбкой, конечно.

— Вот и я так же.

Выходит, зря она так на него? Могла бы и раньше догадаться. Они ведь сто лет вместе.

Она не помнила ни единого дня из жизни до Легиона, даже дорога в Опертам сохранилась в памяти бессвязными обрывками. Но чего никогда не забыть — это яблоко в руке мальчишки, протянутое в попытке утешить, когда она рыдала в тёмном углу казармы. Это был первый день в Терсентуме и его она запомнит до самой смерти, потому что именно тогда в её жизни появился Слай. Сколько лет с тех пор прошло? Пятнадцать, не меньше. А он до сих пор умудряется её удивлять.

Может быть он прав. Нужно радоваться, тому, что имеешь. У неё есть настоящая семья, братья. Мало кто может похвастаться даже меньшим, но от его слов сердце почему-то кольнуло, будто кто-то вогнал длинную иглу между рёбер.

Чего она ждёт от него? Решения, которого нет? Побега? Как наивно. Их выловят на следующий день и повесят на ближайшем дереве. Позорнее смерти и не придумать. Да и было бы куда бежать. Их не примут даже уруттанцы. Не говоря уже об антидоте, без которого не протянуть и пары лет.

Проклятие! Антидот! Пропустила вечерний приём. Совсем вылетело из головы из-за усталости. Твин поднялась из-за стола и быстро зашагала к выходу.

На солнце вязкая субстанция в пузырьке отливала синим. Тягучая капля медленно опустилась в уголок глаза. Немного защипало. Заморгав, она потёрла глаз костяшкой пальца. По телу начало разливаться приятное тепло, на душе стало легче, спокойнее. Деструкция, будь она неладна. То-то же Альтера распоясалась.

— Эй, — Слай остановился рядом и взял за руку. — Ты пойми, просто не хочу, чтобы торги стали для нас единственной темой для разговоров.