Тень ушедшего - Джеймс Айлингтон

– Ты серьезно?

Вспыхнув, Давьян посторонился.

– Мне это не нравится, Вирр.

– Странное дело, а вот я так счастлив. – Уже открыв дверь, Вирр задержался. – Встретимся во дворе. И, Дав, – он предостерегающе поднял палец, – если сбежишь без меня, я всю школу подниму на ноги.

Давьян закатил глаза, потом неохотно кивнул и, когда Вирр скрылся в коридоре, перевел дыхание. Сквозь досаду пробивалось облегчение. Давьян искренне не желал принимать жертвы друга, но… и уходить одному ему очень не хотелось.

Он выждал еще несколько минут – в вечерней тишине каждая казалась целой вечностью, наконец подхватил мешок и тихо выскользнул из комнаты. Едва ли в такой час кто-то мог попасться ему на дороге, и все же он держался в тени, а сердце гулко стучало. Ночь была ненастной, сквозь тучи светило лишь несколько звезд. Вот и хорошо – значит, снаружи, на дороге, их никто не увидит.

Вирр уже ждал его с таким же мешком в руках.

– Ни Джарраса, ни других нигде не видно, – шепнул он подошедшему Давьяну. – Похоже, твой старший держит слово.

Давьян неуверенно кивнул. Стало быть, никуда не денешься.

– Не будем терять времени, – прошептал он.

Они подкрались к воротам. У Давьяна натянулся каждый мускул, он в любую секунду ждал окрика. Но все было тихо, они нырнули под арку ворот и, миновав круг света от факелов, канули в ночь.

Бесшумной рысцой они бежали по дороге, пока не добрались до деревьев, а там, не сговариваясь, остановились и оглянулись на школу. Криков тревоги не слышно, темная громада тиха и спокойна.

– Ну, больше нам тут не бывать, – тихо проговорил Вирр.

Давьян кивнул. Что бы ни ждало их в пути, он не надеялся еще раз увидеть школу.

– Тебе еще не поздно вернуться, – заметил он.

Вирр криво усмехнулся.

– Так легко ты от меня не отделаешься.

Давьян в ответ только склонил голову. Оторвав взгляды от знакомых очертаний крепости, они продолжили путь по старой дороге в глубину лесной тени. Ни один не оглядывался назад.

Аша тупо таращилась в потолок.

Таращилась уже несколько минут, с тех пор как проснулась и вспомнила прошедший день. Ей бы вскочить с кровати, повидать до начала испытания Давьяна, хотя бы просто провести с ним еще несколько мгновений. Но тело ее отказывалось даже шевельнуться. После сегодняшнего дня она не увидит друга долго – возможно, никогда. Встать с постели означало немного приблизить наступающий день.

Наконец она, стиснув зубы, нашла в себе силы откинуть одеяло и, дрожа от утренней прохлады, быстро оделась. Первые лучи рассвета озарили горизонт за окном. Аша поморщилась при виде светлой полоски. Старшие из Атьяна, наверное, уже покинули свою гостиницу в Каладеле. Едва они прибудут, испытание официально начнется.

Аша вдруг замерла. Что-то было не так.

Она не впервые присутствовала на испытании, и каждый раз школьный двор с утра гомонил на разные голоса. Хоть что-то должно указывать, что ученики и старшие готовятся к великому событию. Откуда же эта странная тишина?

Чем больше она размышляла, тем яснее сознавала, что это утро… неправильное. Краем глаза Аша видела свою соседку по комнате, Квиру. Та еще спала в своей постели. Это, впрочем, было обычным делом: девочка была младше Аши и вечно просыпала рассвет. Отвернувшись, Аша собралась было выскользнуть из комнаты, но что-то остановило ее.

В комнате было тихо. Необыкновенно тихо. Теперь Аша сообразила, что Квира еще ни разу не шевельнулась. А спала она неспокойно, да к тому же жутко храпела.

Аша, наморщив лоб, тихонько подошла к ее кровати. Квира лежала на боку лицом к стене. Она взяла девочку за плечо, легонько потянула, и та перекатилась на спину.

У Аши перехватило дыхание. Руки и ноги на миг просто отнялись.

Сколько крови! Кровь была повсюду. Целые лужи под головой и грудью Квиры, пятна на матрасе – темный яростный багрянец, натекший из зияющей на горле раны. И темные полосы на лице; Аше подумалось, что убийца зажимал девочке рот, чтобы она не закричала. Карие детские глаза, округлившиеся от боли и страха, в упор смотрели на Ашу. Умоляли.

Вдруг раздался вопль, крик о помощи, отчаянный и испуганный. Далеко не сразу Аша поняла, что кричит она сама. Она опустилась на пол у кровати, ожидая, что кто-то – хоть кто-нибудь! – придет ей на помощь. И просидела так, казалось, не один час.

Никто не пришел.

Наконец, вернув себе разум, Аша приказала телу шевелиться, попыталась стряхнуть завладевший всем ее существом ужас. Комнаты учениц выходили во двор; даже в такой ранний час кто-то наверняка не спал и должен был услышать ее крики.

Коридор школы был противоестественно тих. Волоча отяжелевшие от страха ноги, Аша дошла до соседней комнаты, где спали Таранна и Джадан. Дверь была открыта. Еще не заглянув, Аша поняла, что увидит внутри.

В этой комнате никто и не пытался скрыть убийство. Кровь залила серый камень, головы девочек были странно вывернуты, тело Джадан наполовину свисало с кровати. Их глотки были не рассечены острым клинком, как у Квиры, а начисто вырваны, так что за развороченными тканями просвечивал белый позвоночник.

Аша бросилась бежать.

Она ковыляла по коридору, онемев, давясь криком. Лишь бы двигаться, лишь бы найти кого-то живого. Не могла же она одна остаться. Не могла!

Комната за комнатой, люди, с которыми она росла, сливались в сплошное пятно. Тессия – милая девчушка, за первые два года обучения обогнавшая даже Вирра. Донин и Шасс, они в школе всего несколько месяцев, им только-только десять исполнилось. В первую ночь Аша утешала плачущих детей, помогала смириться с жестокой мыслью, что родные от них отказались. Они в благодарность сплели ей венок из ромашек – она сохранила его, засушив в книге. Теперь девочки таращились ей вслед пустыми от ужаса глазами. И так в каждой комнате.

Или еще хуже.

Двор был усеян трупами. Она чуть не упала при виде Джарраса. У старшего была полностью оторвана голова, от нее к телу тянулся влажно блестевший кровавый след. На добродушном веселом лице Джарраса теперь застыл чистый бессмысленный страх.

Фенред и Блэйн – как видно, мальчики вместе с ним дежурили у ворот – лежали почти рядом. И у них были вырваны глотки, только клочья мяса и кости соединяли головы с плечами.

Она шла дальше, уже ни о чем не думая: за каждой дверью новые тела, некоторые почти неузнаваемы под залившей лица кровью. Пухлое тело госпожи Алиты лежало в дверях кухни: ее лицо было милосердно отвернуто прочь, и Аша видела только темные кудри. Старший Олин умер в постели. Блюститель Тален едва успел выйти из своего кабинета.

Смутная мысль пробилась сквозь горе и панику.

Мальчики! Давьян!