Дети лампы. Книга 2. Джинн в вавилонском подземелье - Филип Керр

— Вначале, — объяснял мини-Ракшас, чей ирландский акцент звучал не хуже, чем у его прототипа, — Синяя джинн звалась Иштар, да будет благословенно это имя, и ей поклонялись как Царице небесной, наследнице Беллили. Символами Иштар были лев и синий цвет, который, разумеется, также является символом Луны и Ночи. Синяя джинн так и не сделала свой Великий выбор между добром и злом. Почему это произошло, вернее, не произошло, никому не известно, но за много столетий, прошедших с тех пор, все воплощения Синей джинн стали непререкаемым авторитетом для всех кланов. Это полезно для обеих сторон — для добрых и злых джинн, — поскольку существует один могучий, вернее, одна могучая джинн, которая остается выше вечной борьбы за право властвовать над удачей, так ценимой мундусянами. Со временем Синяя джинн смогла даже установить законы, единые для всех шести джинн-кланов. Примерно тогда же царь Навуходоносор Второй построил в честь Иштар большие ворота, ведущие в его новый город, Вавилон. Он также возвел себе великолепный дворец со знаменитыми висячими садами, которые стали одним из чудес Древнего мира. Но Иштар рассердилась, что Навуходоносор построил для себя дворец и сады раньше, чем для нее. То есть ворота, конечно, дело хорошее, но какой прок от ворот, которые, в сущности, никуда не ведут? Положение ухудшилось еще больше когда старый Навуходоносор вознамерился победить величайшего волшебника Древнего мира, самого царя Соломона. Навуходоносор захватил Иерусалим, украл знаменитый «Гримуар» и вывез в Вавилон все золото. Справедливости ради надо сказать, что к этому времени царь Навуходоносор уже усвоил, что с Иштар надо делиться, причем очень и очень щедро, и поэтому он потратил награбленное в Иерусалиме золото, чтобы выстроить для нее сказочной красоты дворец, так называемый Висячий Вавилонский дворец, местоположение которого и по сей день — большая тайна. Иштар простила Навуходоносору прошлые обиды, но вскоре их отношения снова испортились, потому что ему потребовались средства на еще одну войну, и он изъял золото из ее дворца. На сей раз Иштар отказалась простить его и превратила царя в овцу. С тех пор Навуходоносора никто и никогда не видел.

Джон слушал внимательно, хотя и понятия не имел, как важны окажутся для него вскоре любые сведения о Синей джинн Вавилона.

— С упадком Вавилона как мировой державы более поздние воплощения Синей джинн обосновались в Швейцарии, стране более прохладной и политически нейтральной на протяжении всей ее истории. Это имело символическое значение, поскольку демонстрировало, что Синяя джинн не станет пользоваться своим могуществом в личных интересах, а будет выступать только в качестве советчика, судьи и законодателя. Почти все «Багдадские законы» — творчество тех семидесяти пяти воплощений Синей джинн, что сменяли друг друга вплоть до сего дня. После восстановления знаменитых Иштарских Врат в берлинском музее Пергамон Синяя джинн решила перебраться из Женевы в Берлин. И с тех пор, за исключением периода с тысяча девятьсот сорокового по тысяча девятьсот сорок пятый год, когда Синяя джинн на время вернулась в Швейцарию, она живет в Берлине.

Пространная лекция мини-Ракшаса вызвала у Джона множество новых вопросов. Но когда он стал расспрашивать о Синей джинн маму, та отказалась даже обсуждать эту тему. Он был этим немало озадачен, учитывая, что Филиппа уже рассказала ему о встрече между миссис Гонт и Айшой, случайным свидетелем которой она стала в гостинице «Пьер». Наконец он дождался начала чемпионата мира по джиннчёту, который проводился в известной нью-йоркской гостинице «Алгонкин». Туда приехал настоящий господин Ракшас, и у него Джон рассчитывал узнать все подробности о Синей джинн.

— Синяя джинн — всегда женщина? — спросил он.

— Всегда, — ответил господин Ракшас. — Считается, что женские джинн-особи заведомо умнее мужчин.

— А как назначается новая Синяя джинн?

— Ее выбирает непосредственно предыдущая Синяя джинн — следуя некоторым знакам. Сейчас они известны только Айше, да будет благословенно имя ее.

— И кто будет следующей Синей джинн? Это уже известно?

— Ходят упорные слухи, что Мими де Гуль. — Господин Ракшас усмехнулся. — Не исключено, что имя преемницы будет объявлено на этом чемпионате. Но, по правде говоря, точно об этом не знает никто, кроме Айши. Она искала замену десять лет. Непросто выбирать кота в мешке, ох непросто. Говорят, что те, кто хотят получить этот пост, вовсе для него не подходят, а подходящие кандидатки, наоборот, отказываются.

— Но почему? Неужели кто-то не хочет быть следующей Синей джинн? — спросил Джон.

Господин Ракшас замялся и принялся глубокомысленно поглаживать свою длинную белую бороду.

— Сложный вопрос, — произнес он. — Думаю, женщины-джинн с добрыми сердцами не склонны соглашаться, поскольку понимают, как тяжело и неприятно скрывать свою доброту. — Он помолчал, а затем добавил: — Впрочем, для Мими это отнюдь не проблема.

Туманные объяснения господина Ракшаса, как это часто бывало, не вполне удовлетворили Джона.

— Ладно. — Он пожал плечами. — Наступит время, и она назначит, кого посчитает нужным.

— Осмелюсь заметить, что, будь у нее достаточно времени, ей бы крепче спалось по ночам. Зачем бояться ветра, если знаешь, что твои стога крепко обвязаны и никуда не улетят? Но если нет… — Господин Ракшас покачал головой. — И конечно, чем старше она становится, тем меньше у нее остается времени и тем больше черствеет ее сердце. Она принимает все более жестокие решения, выносит все более суровые приговоры. Это подвергает риску всех джинн — и добрых и злых. Иблис, бедняга, познал это на собственной шкуре.

— Понимаю, — кивнул Джон.

— Нет, пока не понимаешь, — сказал господин Ракшас. — Подобно людям, мы, джинн, знаем, что обязательно умрем. Это — то, что отличает нас от животных. Это и умение говорить. Да, еще мы носим одежду. Ну, есть, наверно, и другие отличия. Но главное — мы знаем, что нас ждет смерть. Только не знаем когда. Что облегчает и скрашивает жизнь. Но Синяя джинн точно знает, когда подойдет ее земной срок. Это одна из причин, почему она так жестока. Так, по крайней мере, считается. А о том, что происходит в ее тайном дворце в Вавилоне, мы вообще ничего не ведаем. Это тайна за семью печатями — даже для меня.

— Вот ужас-то, — вздохнул Джон. — Жить и точно знать, когда умрешь.

— Да… Лучше уж после дождичка в четверг.

— Очень верно замечено, — сказал Джон хотя опять совершенно не понял, что имеет в виду достопочтенный господин Ракшас.

Первоначально чемпионат мира по джиннчёт проводился в Чикаго, где зимой задувают студеные ветра. Но в последнее время джинн пришли к выводу, что, хотя холод и препятствует использованию джинн-силы и жульничеству во время игры, необходимо найти место более комфортное для теплолюбивых джинн. Поэтому было решено перенести чемпионат в Нью-Йорк, в знаменитый Дубовый зал гостиницы «Алгонкин». Соревнование длилось три дня и было открыто для всех желающих представителей любого из шести кланов, и добрых и злых. Использовать джинн-силу категорически запрещалось — под угрозой дисквалификации. Но зато — в соответствии с легендарной историей гостиницы, где традиционно завтракали самые умные писатели и самые остроумные актеры Нью-Йорка, — здесь позволялось оскорблять друг друга, причем по возможности учтиво и элегантно.