Балтийские патриоты - Константин Буланов

Каким именно образом экипажу «Корейца» удалось полностью вывести из строя и заставить выкинуться на мель броненосную «Асаму», Протопопов попросту не мог себе представить. Однако факт оставался фактом — будущий противник умудрился потерять свой главный козырь, а потому тянуть с его уничтожением более не следовало. Именно по этой причине вместе с не пригодившимся «Лейтенантом Дыдымовым» был отослан на север, по направлению к реке Ялу, носитель торпедных катеров «Капитан 1-го ранга Иениш», еще недавно являвшийся одним из наиболее быстрых пароходов Доброфлота «Херсоном». Выкупленный Министерством финансов летом 1902 года после перевода судна в резервное положение из-за убыточности эксплуатации, нынче он действовал под флагом пограничной стражи Российской империи, потому наличие на его борту военных моряков и артиллерийского вооружения не являлось чем-то незаконным или противоречащим правилам войны на море. Оба столь ценных для флота, но не способных в открытом столкновении постоять за себя корабля нельзя было терять ни в коем случае, потому их экипажам был отдан приказ на время затихариться подальше от возможных путей японского флота в ожидании прибытия эскорта в лице «Адмирала Нахимова», которому до конца войны отводилась роль главного ночного сторожа города-порта Дальний. А для защиты от японских эсминцев и миноносцев, что могли быть разосланы на разведку во все стороны, вместе с носителями миноносных кораблей отправлялся пограничный крейсер «Серебристый песец». Построенный, по чертежам несколько уменьшенного в размерах и частью переработанного флагмана пограничной стражи на Дальнем Востоке, этот небольшой корабль был спущен на воду всего два года назад, после чего в компании систершипа совершил переход с Балтики во Владивосток. Особо похвастаться успехами на службе его экипаж не мог — задержав в прошедшем году всего одну японскую браконьерскую шхуну, но, говоря по чести, вся их небольшая серия изначально строилась отнюдь не для пограничной службы хоть и на деньги Министерства финансов. Защита акваторий военно-морских баз и крупных кораблей от атак вражеских миноносных кораблей — вот в чем состояло их истинное предназначение, для чего каждый нес пару немецких 105-мм орудий расположенных на носу и корме, а также станковый пулемет для решения задач, где огонь орудий среднего калибра являлся бы избыточным.

Первым противника обнаружил как раз такой кораблик. Убежавший вперед в качестве разведчика «Арктический лис» наткнулся на 14-й отряд миноносцев Императорского Флота Японии, что охраняли три парохода под военно-морским флагом, и поспешил удрать от них по направлению к большим дядям. Его командир весьма здраво рассудил, что бросаться в одиночку на четверку крупных миноносцев 1-го класса дело хоть и героическое, но в данный момент абсолютно лишнее. Да, случись им сойтись в бою, пограничный крейсер непременно вышел бы победителем за счет куда большего водоизмещение и несравненно более мощного артиллерийского вооружения. Но победителем избитым и требующим капитального ремонта, ведь корабль вообще не нес брони и потому даже небольшой 47-мм бронебойный снаряд имел шансы изрядно подпортить экипажу крейсера жизнь, продравшись через небольшой слой угля в машинное или котельное отделения. А подобный расклад здесь и сейчас был абсолютно не нужен.

К тому моменту как на принимавших с судов снабжения уголь и воду миноносцах дали ход, русский пограничный крейсер успел убежать достаточно далеко, чтобы об организации погони можно было забыть. Правда, пройдя вслед за ним некоторое расстояние и, опознав, кто именно движется четверке миноносцев навстречу, капитан-лейтенант Сакураи Иосимару оказался поставлен перед непростой дилеммой. С одной стороны, он мог отослать один из мателотов назад с предупреждением, как отряду снабжения, так и командиру эскадры о приближении больших русских крейсеров, а самому попытаться приостановить противника атакой тройки миноносцев на головной корабль. Это вряд ли позволило бы спасти вспомогательные корабли, но вот эвакуироваться с них экипажи могли успеть. К тому же контр-адмирал Уриу успел бы выстроить свои крейсера для встречи с куда более опасным противником, нежели пара стационеров. Но при этом три четверти его отряда непременно погибло бы под ударами тяжелых снарядов русских исполинов. О том, что они подпустят миноносцы на дистанцию пуска торпед, командующий 14-го отряда даже не смел надеяться — уж слишком показательным было отступление русского разведчика обнаружившего их стоянку. Он не подошел поближе и не продолжил путь к Чемульпо, а развернулся и принялся улепетывать на максимально возможной скорости, о чем свидетельствовали искры повалившие из обеих труб в результате форсированного дутья. Это могло означать лишь одно — русские все знают. И вот теперь, разглядывая тройку броненосных крейсеров идущих на солидной скорости, он прекрасно осознавал, что вся их эскадра уже оказалась в ловушке и вряд ли имела шанс на спасение. Но и думать о сдаче тоже не следовало. Если уж им всем предстояло навсегда остаться в этих водах, то, прежде, чем пойти на дно, следовало захватить туда с собой как можно большее число противников. А под прикрытием огня полудюжины крейсеров кто-нибудь из восьмерки пришедших сюда миноносцев вполне мог дотянуться до кого-нибудь из русских, чтобы поразить того самоходными минами.

Наконец приняв решение, капитан-лейтенант отправил «Касасаги» в залив, предупредить экипажи пароходов о грозящей им опасности, а сам повел оставшиеся миноносцы за собой на соединение с ушедшими к Чемульпо крейсерами. В этот момент он еще не знал, что корабли 4-го отряда крейсеров уже сами шли ему навстречу, уводя транспорты с десантом обратно к заливу Асанман, откуда тоже можно было произвести высадку на побережье Кореи, хоть и не столь удобно, как в условиях полноценного порта. Последовательно развернув тройку своих крейсеров, контр-адмирал Уриу принял в кильватер уходящие от порта транспорты, приказав всем миноносцам и «Чиоде» с «Такачихо» остаться близ сильно поврежденного «Асамы» для прикрытия последнего от «Памяти Азова». Не смотря на сильнейшие повреждения и затопленные бомбовые погреба обеих башен, броненосный крейсер все еще мог вести огонь из уцелевших шестидюймовых и трехдюймовых орудий, тем самым поддержав в возможном противостоянии с русским крейсером остающиеся на его прикрытии корабли.

В любой другой ситуации недавний «корсар» Протопопов ни за что не отдал бы тот приказ, что считанные секунды назад ушел по телефонам в башни орудий главного калибра. Все их предприятие в свое время поднялось и долгие годы поддерживалось на плаву благодаря боевым трофеям. А тут никем не охраняемые и стоящие на якорях весьма неплохие японские пароходы приходилось списывать в утиль. Если бы у него имелось под рукой больше пограничных крейсеров или хотя бы один крейсер 2-го ранга, он, несомненно, постарался бы захватить чужие транспорты снабжения. Но, ни сил, ни времени, возиться с тройкой пароходов не было. Тем более, что все трое стояли под флагами вспомогательных сил военно-морского флота Японии и могли нести артиллерийское вооружение. Не сильно новое и вряд ли многочисленное. Но, тем не менее. Рисковать же, отправляя на захват всего один из пограничных крейсеров, он не был намерен. Этих кораблей и так имелось преступно мало — по одному на каждый крейсер, и еще больше снижать их число в свете скорого боевого столкновения и неминуемых атак японских миноносцев, виделось невозможным. Потому на дальномерах уже вовсю высчитывали дистанцию до намеченных целей, а в пришедших в движение башнях уже зарядили новейшие фугасные снаряды, замерев в ожидании получения данных для стрельбы от центральной СУАО[2]. И все то же самое сейчас происходило на следующих за своим флагманом «Рюрике» с «Адмиралом Нахимовым».