Психология проклятий - Альма Либрем

Но Сагрон не хотел отпускать Котэссу домой, а посему вручил её прямо в загребущие ручонки доцента Ойтко, заместителя декана, ещё и такой отвратительной с любой точки зрения женщины! И зачем он это сделал?

На глаза попалась сумка. Вспомнить её было не так и трудно — магия, сверкавшая особенно ярко, указывала на владелицу, словно путеводный клубок. У мужчины даже сомнений не возникло, что это были вещи Котэссы — зато причина, по которой она могла взять их сегодня с собой, совершенно не радовала.

— Тебе негде жить? — не удержавшись, спросил он. — Здесь работы не на один день, и это видно.

— Это не имеет значения, — сухо ответила Котэсса, в подтверждение собственных слов чихнув уже не раз, а трижды. Она тут же покраснела, словно стыдилась насморка, и отвернулась от него, стараясь больше внимания уделить личным делам, а после принялась бормотать беспорядочные целительские заклинания, которые знала явно очень и очень слабо.

— Может быть, я могу чем-то помочь?

— Прекратить меня преследовать! — уверенно воскликнула Котэсса. — Я сама разберусь со всеми проблемами, причиной которых стали вы — или даже кто-то другой. А всё остальное не имеет никакого значения.

Он нахмурился. Девушки вообще достаточно редко оказывали сопротивление, ещё и такое яростное, когда он подходил знакомиться или даже предлагал отношения серьёзнее, чем просто короткий поцелуй в её комнате. Это дурацкое проклятие, привязавшее её к Котэссе, со стороны казалось таким безобидным, но…

Если он уж и взялся за то, чтобы избавиться от него окончательно и бесповоротно, то без проклинательницы не обойтись никак.

— Послушай, — Сагрон попытался улыбнуться. — Если тебе действительно нужна какая-нибудь помощь…

Он не договорил. Котэсса бросила на мужчину такой пламенный, такой злой взгляд, что на мгновение даже захотелось упасть перед нею на колени и рассыпаться в бесконечных извинениях, хотя проклинала как раз она.

— Это вы послушайте. Я с вами… — она запнулась. — В общем, через год проклятие спадет, а вы навсегда забудете о том, что я существую.

Она вновь склонилась над очередным личным делом, которое заполняла, и сделала вид, что ничего, кроме тысячи папок, не видит.

Но Сагрон не мог заставить себя отвести взгляд от её старой, застиранной сумки, набитой доверху вещами.

Он раскрыл первое попавшее под руки дело, коснулся пальцами бумаги — словно пытался заставить буквы проступить на ней, — но запоздало вспомнил, что индивидуальные планы студентов и иже с ними имеют к волшебству иммунитет, чтобы учащиеся не смогли изменить в них что угодно по собственному желанию. Новаторство Министерства Образования. Разумеется, там-то уж точно не могли придумать ничего хорошего!

Котэсса продолжала делать вид, будто бы совершенно не замечает его. Мужчина поднялся, понимая, что девушку ему не переубедить, в последний раз покосился на неё, словно жаждал удостовериться в обратном, и вышел из деканата. Конечно, можно было остаться и помочь, но если она не желает…

Вышел очень зря. В коридоре, напоминающая нечто среднее между пуделем бойцовской породы и фурией из сводки Самых Опасных Волшебных Существ, стояла доцент Ойтко. Сагрон мысленно пожелал себе как минимум несколько раз провалиться под землю — но женщина уже успела его заметить, а теперь бодро отправилась коллеге навстречу, широко улыбаясь.

— Добрый день вам, доцент Дэрри! — заявила она. — Как приятно видеть вас во время отпуска на рабочем месте. Прежде я не замечала никакой страсти к работе, но вы, очевидно, решили исправиться.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Сагрон. — Мне всё равно нечем заняться дома. А что, у вас есть очередная доза поручений?

Литория плотоядно усмехнулась. Поручения у неё были всегда, в любое время дня и ночи. Черноволосая, с чрезмерно кудрявыми волосами, что вечно торчали вокруг её головы, она напоминала излишне верную своему делу собаку, что лает там, где не надо, но не может открыть пасть, когда кричать действительно пора.

Даже голос у Ойтко был такой — неприятный, с какими-то лекарскими нотками, когда она пыталась язвить, но вполне крикливый, когда надеялась просто напугать студентов.

И кому он отдал на растерзание бедную Котэссу?

— Ко мне в гости, — шипящим тоном, будто бы была змеёй, начала Литория, — недавно явился один из наших студентов. Заявил мне, что вы, однако, пытаетесь увести у него невесту. Приглашали её на свидание…

Сагрон вздохнул. Студентов, ревнующих своих однокурсниц к преподавателям, особенно к преподавателям молодым и привлекательным, хватало всегда. Он, правда, поводы давал, но не сомневался, что девица на ровном месте уже успела придумать слишком много условностей и обещаний, которые никогда не сорвались бы с его губ.

Разве что Котэссе он мог бы нынче наобещать всё, что угодно.

— Увы, но к вам поступила неправдивая информация, — покачал головой Сагрон. — Я не соблазняю студенток, ну, и уж точно не приглашаю их на свидания, если у меня нет, скажем, желания на них жениться.

— Да? В таком случае, — хмыкнула Ойтко, — вы должны были бы жениться на большинстве представительниц женского пола факультета.

— Разумеется, — согласился Сагрон. — Но мы не сошлись характерами.

— Не растлевайте молодёжь, доцент! — сурово воскликнула она. — Зачем вы пришли?

— Я подумал… — он запнулся. — Что мог бы чем-нибудь помочь. К примеру, я слышал, что…

— Вы хотите заполнять индивидуальные планы?

Мужчина первым делом намеревался было отказаться, но… Это подразумевало возможность находиться рядом с Котэссой — а значит, и шанс расположить её к себе. Сагрон до конца не понимал, зачем ему вообще это нужно, но, в конце концов, от этой девушки многое зависело. Проклятье, к примеру.

Позавчерашнего разговора с головой хватило для того, чтобы убедиться в стойкости Котэссы и в том, что она выгонит его с огромным удовольствием, стоит только передать с настойчивостью. Сагрон к отказам не привык, может быть, потому Тэсса вызывала даже некий спортивный интерес…

К тому же, это он виновен в том, что девушка осталась в городе. Виновен, но не мог сожалеть, что ещё недели две ему не придётся задумываться о том, где её искать, если вдруг проклятие решит проявить себя ещё с какой-нибудь весёлой стороны.

Ещё несколько дней назад всё казалось таким простым. Избавиться от ненавистного заклинания прежде, чем оно вообще успело себя продемонстрировать, и забыть о нём навсегда. Но Элеанор была непреклонна, когда сообщала о том, что ни какого-нибудь волшебного противодействия, ни снадобья от этого проклятия не существует — потому что само оно всё ещё достаточно свежее, чтобы такое и вовсе не придумали.

А потом он явился к Котэссе и натолкнулся на радикальный отказ и сопротивление. Думал, что девушка сама, с огромным удовольствием сбросит со своих плеч любую ответственность за содеянное — а она самым наглым способом сопротивлялась и явственно продемонстрировала, что не планирует сдаваться.