Проклятие Леса - Ванда Леваниди

«Такой как раньше, я не буду уж точно. И смогу ли вернуться к привычной жизни?», – эти мысли даже страшили немного.

Закончив с душем, расчесала мокрые волосы и прошла в зал. Спать не хотелось совершенно. Лиам дождался меня, кивнул на столик с чаем и печеньем, направляясь в душ.

Несмотря на освещающую зал керосинку, дом был темным, что в принципе, логично, потому как в нем совершенно не было окон, раз уж располагался он в скале. Под стеной, стоял большой, раскладной диван. Был еще один диванчик поменьше, стол и пара стульев.

Мелочи описывать не стану, но в доме явно было все необходимое, как будто кто-то в нем на самом деле жил. Не выглядел он заброшенным, ну вот совершенно.

Я с удовольствием выпила горячий чай и, только после этого обратила внимание, что Лиам успел расстелить постель. Точнее две постели.

Стоя на кухне, в попытке сделать еще кружку чая на своеобразной пародии газовой плиты, услышала, что он вернулся и лег. Прошло еще минут двадцать, когда, закончив с чаем, вернулась в комнату.

Лиам расположился боком, ко мне спиной,  на большом диване, белая простынь под ним уже успела пропитаться кровью. Парень не двигался – видимо спал.

Стоя босиком на холодном ламинате, боролась с собой, понимая, что такие раны оставлять нельзя. Разумеется, было опасно для меня делать задуманное, но не делать – было опасно для него. Мой выбор был очевиден – взяла со стола упаковку ватных дисков, перекись водорода и приблизилась. Смочив диск, коснулась одной из ран и застыла, наблюдая, как пар выделяется в воздух.

Я понимала, что жар его тела не схож с человеческим, но свыкаться с этой мыслью не спешила. Отогнав все ненужное,  стала обрабатывать раны. Он слабо дергался только, когда холодный диск касался кожи.

Закончила спину, обошла вокруг дивана и застыла с перекисью в руках – Лиам смотрел на меня с открытыми глазами…

…Я была уверена, что спит, а иначе не дал бы обработать раны, но он НЕ СПАЛ, а цвет глаз отливал таким…бесподобно шоколадным, что так и застыла завороженная. В реальность вернул вопрос с подвохом:

– А спереди страшно, да?

– Что, прости? – переспросила, тряхнув головой и оторвавшись, наконец, от безумных глаз.

– Говорю, грудь и лицо не побоишься обработать, храбрая моя?

«Моя» – слово зацепилось в мыслях.

– А должна бояться? – медленно стала забираться на диван, вспомнив, что до сих пор расхаживаю в одном полотенце на голое тело после душа.

Проследив за шоколадным взглядом, молча, вздернула полотенце вверх, прикрыв сильнее грудь, и приблизилась. Спереди ситуация оказалась страшнее, чем на спине: местами раны были открытыми – я понимала, что по-хорошему надо зашивать, но он не позволил бы, поэтому просто обработала все, что могла, оставив лицо напоследок.

Сложнее всего оказалось с лицом, потому что эти глаза… смотрели на меня так странно, что сводило приступами желудок.

– Просил же тебя не трогать мои царапины, – вдруг произнес он, когда ватный диск прошелся по рваной ране на скуле, – Утром будут всего лишь шрамы, у волков очень быстрая регенерация…

Замерев с кровавым диском в руке, медленно провела пальцем по старым шрамам, переходя на нижнюю губу. Тело непроизвольно отреагировало на его глубокий вдох и отсутствие выдоха, заставив приблизиться еще.

– Ты меня совсем не боишься, малая?

– Боюсь, – шепнула, едва дыша.

Он вскинул бровь от удивления, ведь только что доказала обратное, наплевав на запрет и обработав кровавые раны оборотня.

– Боюсь проснуться через несколько дней в своем мире и понять, что совершила ошибку, оставив тебя здесь.

– О чем ты толкуешь? – блуждающий взгляд то и дело скользил по шее и открытым ключицам.

Спустя секунду, поймала его, зная, что глаза – самое сильное оружие, сильнее, чем гора мышц и холодная сталь.

– Ты делаешь для меня такие вещи…, – он ловил каждое мое слово, -…Которые в моем мире уже не делают и я… – выдержала паузу, – …Не хочу думать, что это последние дни…

– Не думай… – прошептал он, и приблизился.

Не ожидала – настолько приучил к постоянному оборонению, что даже мысли не допускала о том, что когда-нибудь подпустит к себе. А теперь наивно надеялась, что притянет, поцелует, скажет что-то ласковое, но он прошептал:

– Я не могу! Не могу, детка! Я не хочу переступать эту чертову грань.

– О чем ты, Лиам? Какую грань? Каждый раз, когда делаю шаг навстречу, ты опрокидываешь на меня ушат ледяной воды…

– Ты правда не понимаешь? – он откинулся на спину, и мне стало горько – я снова его потеряла, – Оденься, малая, давай поговорим.

Не спеша, спустилась с дивана и вспомнила, что платье на мне порвал Дэрэк.

– Мне нечего надеть.

Он привстал на локте со знаком вопроса в лице:

– А то, в чем была?

– Дэрэк порвал его, так что в этом полотенце я еще одетая, – с вызовом улыбнулась, приподняв бровь.

Глаза парня вмиг пожелтели, стоило вспомнить о Дэрэке, но от комментариев воздержался. Встал, хотя я знала, что это ему нелегко далось, и прошел в конец комнаты.

– Скажи мне, я сама все сделаю… не вставай, пожалуйста… – переживала, глядя на кровь, вновь стекающую по коже, от лишних движений.

За ковром на стене Лиам нащупал нехитрый замок, а после затерялся с другой стороны.

– Уже встал, – донеслось оттуда.

Выходя, закрыл его так же бережно, вернув ковер на место. Посчитала плохим тоном интересоваться содержимым потайной комнаты.

– Надевай, – подошел и всучил мне в руки чье-то женское платье.

Затем прошел на кухню, налил себе стакан воды и осушил его залпом.

– Я не надену это… Оно пахнет чужими духами…

Он посмотрел на меня, медленно опустив стакан, а во взгляде плескалась такая агрессия, словно отказалась отчего-то безумно важного для него – отказалась стать матерью его детей.

– Почему тебя это удивляет? – объяснила свое решение, –  Ты дал мне шмотье какой-то левой женщины, почему я должна носить это? Нет, не буду…

Он оказался передо мной всего за долю секунды. Лицо Лиама становилось не узнаваемым  в моменты ярости. Схватив меня за горло, тяжело дышал, а злость в глазах смешалась с таким дном, что стало жутко.

Затем одним движением развернул к себе спиной и грубо сорвал полотенце, удерживая меня в своих руках обнаженную. Спина еще саднила, а на месте где в кожу впивались зубы Дэрэка, виднелись глубокие порезы.  Горячие пальцы коснулись ран, и я слабо дернулась в его руках.