В порыве страсти - Розалин Майлз

Не больше минуты ушло на то, чтобы отыскать в долине небольшой лагерь, а в лагере – кострище и спящих вокруг него людей. Любой хищник выбрал бы одинокую жертву, большую, крупную, внушительную даже во сне, лежащую в своем толстом спальном мешке вдали от остальных, забывшуюся мертвым сном.

Тихо, как призрак, приближался посланник смерти к намеченной жертве. Еще секунда – и длинные блестящие змеи напали на одинокого спящего.

Филипп видел сны, свои обычные сны о победах, торжестве и господстве. А проснувшись, окунулся в самый страшный кошмар, какой только можно себе представить: его тело не повиновалось ему. Потом пришло ощущение бесконечного беззвучного крика: что-то невидимое закрывало ему нос и рот, он стал задыхаться. Но вот ужасные сновидения кончились, и он ощутил настоящую, невыдуманную адскую боль – острые зубы снова и снова впивались в его беззащитное лицо и шею.

Неужели это сон? Может ли нормальному человеку присниться такое? Он не мог шевельнуть ни ногой, ни рукой, неимоверная тяжесть пригвоздила их к земле. А отчаянное подергивание мышц лишь разъярило нападавших, змеи набросились с новой силой. Яд уже проник в кровь, он почувствовал, что сдается, погружается в небытие.

Последним усилием он попытался освободить руки и ноги, стряхнуть с лица удушающий покров. Его тело изогнулось дугой, и на миг ему показалось, что он видит до боли знакомое лицо и глаза – они являлись ему только во сне. Ты. Филипп знал: то пришла его смерть, и он встретил ее безо всякого удивления.

Подчиняясь страшной силе, он снова откинулся на землю, туманная пелена заволокла его взор, и он погрузился в тот вечный сои, из которого нет возврата.

Что делать, если не спится, когда Филипп рядом, и не спится, когда его нет? Элен всю ночь ворочалась в постели, то ей было слишком жарко, то слишком холодно, ее изводил воспаленный взгляд луны, одолевали странные мысли. Стоило ей произнести про себя: «Филипп, Филипп, Филипп», – и тревога набрасывалась на нее с новой силой. А стоило ей произнести: «Чарльз…»

«Я тебе позвоню», – сказал он, собираясь сесть в вертолет, но так рассеянно, как будто уже простился с ней. Но почему он именно сейчас так сказал, ведь раньше они общались только через Филиппа, как и положено невестке и деверю. «Я тебе позвоню». Так мог бы сказать любовник. Чарльз.

«Элен, ты не того выбрала!» – воскликнул он в машине.

Ох Чарльз… Мы ведь оба знаем, что не я выбирала, меня выбрали!

Конечно, она не произнесла этого вслух, как и многого другого, что скопилось в ее душе больше чем за двадцать лет молчания. Да, ты увидел меня первым, раньше, чем он, еще тогда, когда я в поисках работы пришла со своим рюкзаком на соседнюю ферму. Да, я осталась там из-за тебя, из-за того чувства, которое зародилось между нами.

А потом…

А потом появился он… Хватит!

Незачем еще раз повторять то, что они и так не забудут до гробовой доски. Когда он появился…

Стоило Филиппу приехать в тот день на соседнюю ферму, и их с Чарльзом юношеская любовь оказалась растоптанной, как будто по ней прошлось стадо коров. Уже через неделю она поселилась в его доме, в его постели, а через месяц он сделал ее своей женой. Потрясенный Чарльз напился с горя и еле выдержал церемонию до конца: он был шафером на свадьбе. А на следующий день уехал из Кёнигсхауса, чтобы начать новую жизнь, открыть собственное дело.

Дело…

Элен откинула скомканную простыню, встала, натянула на себя самую легкую рубашку и джинсы. Чарльз с Беном утверждали, что, если Филипп не примет наконец меры, компанию ждет крах. Пожалуй, ей пора самой разобраться, что происходит.

Еще не рассвело, поместье окутывала предутренняя мгла. Элен с опаской прошла по обсаженной розами дороге, пересекла овальную лужайку в центре усадьбы. Она шла к конторе, низкому бунгало с красной крышей, точной копии домика для гостей на другой стороне лужайки. Здесь хранились все документы Филиппа, все его старые записи, но был здесь и новейший компьютер, и средства телекоммуникации, без которых невозможно управлять международной компанией.

Контора никогда не запиралась, как, впрочем, и все остальные постройки Кёнигсхауса. Когда же она была здесь в последний раз? Элен так и не смогла вспомнить, ей просто незачем было сюда приходить. Низкая квадратная комната служила и конторой, и кабинетом одновременно, старина соседствовала здесь с современностью, впрочем, как и во всей усадьбе. Элен остановилась на пороге, зажмурилась от яркого света, обвела взглядом комнату: старинный железный сейф, тяжелый дубовый письменный стол, старомодные деревянные шкафы, а рядом – компьютер новейшего образца, терминалы, телекс, тихо жужжащий факс.

Коллекция старинных хлыстов, две армейские сабли и старые фотографии служили украшением стен. Особенно выделялись снимки, сделанные в престижно мужском колледже, учебой в котором Филипп так гордился и в который наотрез отказался послать собственного сына. Элен рассматривала фотографии, и старая обида за Джона снова всколыхнулась в ее душе. Филипп играет в крикет, Филипп на выпускном вечере. На самом видном месте, напротив стола, висела почетная грамота: ФИЛИПП ИОГАНН КЁНИГ, СТАРШИЙ УЧЕНИК. РОКХАМПТОН-КОЛЛЕДЖ, 1948-49.

В углу находился еще один стол, на нем стоял терминал, а рядом лежало несколько папок – здесь вчера работал Бен. Стол Филиппа был абсолютно чист. Отправляясь в буш, он отрешился от всех забот. Каждая вещь в конторе – от охотничьего ружья и хлыста в углу до ее с Джоном фотографии на столе, рядом с коробкой сигар – напоминала о нем. Элен глубоко вздохнула. Господи, здесь даже пахнет им – как будто он только что вышел и может в любую минуту вернуться.

Но даже мысли о Филиппе не отвлекут ее от дела. Конечно, все данные хранятся в компьютере, но должны же остаться хоть какие-то свидетельства того, насколько хорошо или плохо идут дела. Элен подошла к столу Бена, открыла верхнюю папку. Перед глазами заплясали черные буквы и выделенные красным суммы.

На сегодняшний день эта сумма превышает…

Если не будет произведена немедленная уплата…

Сообщаем вам, что наши юристы передают дело…

Таких писем оказалось сорок, если не все пятьдесят. Элен в ужасе открыла следующую папку. Ей хватило одного взгляда на перечень содержимого, выведенный аккуратным почерком Бена. Судебные решения, вынесенные в пользу истца ввиду неявки ответчика, «Кёниг Холдингз», январь – март, апрель – июнь. Ниже лежали ДЕЛА, ПЕРЕДАННЫЕ В СУД. Господи Боже мой, похоже, они задолжали всей Австралии!

«Что он затеял? В какие игры играет?» – гневно подумала Элен.

Подойдя к столу Филиппа, она уселась в его огромное, резное кожаное кресло и стала яростно выдвигать ящики, один за другим.

В верхнем правом лежал большой конверт, она сразу его узнала – много лет назад Филипп показал его ей и объяснил, где искать. «Вскрыть после моей смерти», – было написано на нем. Элен отложила конверт в сторону. Под ним оказались ручки, карандаши, обычные канцелярские принадлежности. Однако были здесь и вещи, какие не часто встретишь в письменном столе: внушительных размеров армейский нож и не менее внушительный пистолет. Она продолжала поиски. Долго искать не пришлось.