Страж Китежа - Евгений Нетт

Ведь к судейству в Китеже всегда подходили с особой серьёзностью, а когда один из участников — наследник среднего клана…

— “Всё так плохо?”.

— “Хуже, чем хотелось бы. Вероятно, уже завтра на меня обратят внимание абсолютно все заинтересованные лица, а послезавтра подтянутся охотники за геномами. Репутация Элина Нойр сразу укажет им на самый короткий путь к желаемому…”. — Невесело качнув головой, перерождённый запер за собой ворота, двинувшись прямиком к главным воротам клана. На самом деле выходов с территории Нойр было больше десятка, но если кто-то искал встречи или приходил с официальным визитом, то использовать должен был лишь южные, считающиеся основными ворота. — “И все наши труды по отваживанию многочисленных пассий прошлого меня канут в лету”.

— “И этого никак не избежать?”.

— “Дуэль чести — это сплошь официальное событие, перед которым независимый судья должен проверить обоих участников и высказать своё мнение о целесообразности боя. Обман в таком случае неприемлем, так что — да, змейка, извернуться тут не выйдет. Если только обставить всё таким образом, чтобы дело не дошло до непосредственно вызова, но судя по тому, что я увидел, паренёк настроен решительно”. — Мысленно ответил перерождённый, дополнив слова образами того, что ему удалось поймать на поверхности мыслей слуги.

— “Тогда остаётся смиренно принять раскрытие нашей маскировки за данность”. — Подчеркнула очевидное Эрида, тут же форсировав развитие диалога: — “Но ты всё равно собираешься прочесть его память?”.

— “Поверхностные мысли, а не память. Это даже нельзя назвать полноценным воздействием, так как явных следов оно не оставляет, и все известные мне виды защит даже не тревожит. Другое дело, что цель, приложившая для защиты разума хоть какие-то усилия уже станет невосприимчива к чтению, но в Китеже… Это отдельный разговор”. — За прошедшее время Элин успел пообщаться со многими анимусами, и специально свой разум среди них не укреплял никто. Все, начиная от зелёных адептов и заканчивая ветеранами платинового ранга полагались на крепость своей воли, полагая, что при условии полного отсутствия специалистов в воздействиях на разум этого будет вполне достаточно. Так оно и было на деле: низшие с подобными способностями не могли подавить волю сильного духом человека, а среди людей изучение ментала было строжайше запрещено.

И запрет этот появился не в угоду чьей-то придури, а из-за реальной опасности для практиков техник разума. Ведь что обычные люди, что анимусы в большинстве своём с трудом управлялись с собственным разумом, из-за чего возможность видеть, читать и изменять чужие сознания воздействовала на них словно очень сильный яд, пополам смешанный с некачественным дурманом.

Иными словами, те практики, о которых было известно, рано или поздно скатывались в полное безумие, и безобидным оно было очень, очень редко. Гораздо чаще против таких умудрёных опытом анимусов приходилось собирать полноценные армии, и при том без потерь всё равно не обходилось. В исторических летописях такие случаи рассматривали со всех сторон, активно закладывая в умы новых поколений мысль о недопустимости овладения этой силой.

И будь у перерождённого выбор, то он, скорее всего, отказался бы от такой сомнительной чести — становления специалистом в ментале, но в заточении этого самого выбора он был лишён.

Или техники разума и сохранение своей памяти в целостности, или поражение и скорая смерть.

— “Считаешь, что с таким подходом к защите сознания в Китеже могут найтись люди, служащие симбионтам?”. — Элин сдавленно чертыхнулся, ведь змейка сказала то, о чём он сам боялся упоминать вслух. Да, огромная брешь в защите людей — это намеренно похороненные знания о защите разума. Их постепенно задвигали всё дальше и дальше под эгидой защиты анимусов от них самих, а теперь, как итог, титанической мощи на службе симбионтов было просто нечего противопоставить.

Можно ли исправить ситуацию? Да.

Способен ли на это Элин? Нет.

Его собственного влияния ни сейчас, ни в ближайшие годы совершенно точно не хватит для того, чтобы протолкнуть необходимость развивать хотя бы ментальные защиты где-то помимо родного клана. Конечно, он мог устроить в Китеже форменную вакханалию, покопавшись в мозгах десятка-другого облечённых особой властью лиц, но тогда изгнание станет самым мягким наказанием из возможных.

С куда как большей вероятностью по голову мозголома отправят с десяток профессиональных отрядов, которые будут его преследовать не месяцами — годами.

А на такую жертву Элин пошёл бы лишь обладая абсолютной уверенностью в её необходимости.

— “Конечно, могут. Симбионты… Они сильны, да. И интеллектом не обделены тоже. Им совершенно не обязательно проникать за стены — достаточно понемногу обрабатывать людей в отрядах, выходящих на охоту. А город покидали абсолютно все анимусы, включая глав кланов, членов совета академии и лучших из стражей…”. — Чем больше Элин пользовался своим особенным талантом, тем чётче понимал, насколько люди уязвимы. Он — уникум, сломить которого лордам симбионтов не удалось за десятилетия, но обо всех остальных такого сказать было нельзя.

Даже Дорш, глава среднего клана и опытный боевой анимус платинового ранга защищался отчасти интуитивно и потому, что его комплексные защитные техники изначально включали в себя элементы, обеспечивающие обнаружение ментальных контактов любого уровня и способные выгадать защищающемуся секунду-другую.

Правда, от серьёзного удара такая защита в принципе защитить неспособна, но людей это не волновало совершенно.

Как и Элина до того момента, когда он воочию узрел все возможности ментала как отдельной силы, которую на пике мастерства можно даже ничем не дополнять.

— “… потому меня сильно беспокоит ранний выход на сцену. Даже если всё пройдёт как надо, и я добьюсь звания стража, от угрозы культистов тернового венка с симбионтами пополам нас это не избавит”.

Тем временем Элин вышел на финишную прямую, уже видя ожидающую его процессию — всё ровно так, как он прочёл в чужих мыслях. Сам Аквилас — невысокий, чернявый юноша с злыми, бегающими глазами, пара его телохранителей-воинов и судья, выставивший напоказ ранговый амулет золотого анимуса. В целом ровным счётом ничего серьёзного, если не принимать во внимание их намерения и тот факт, что якобы независимый судья на всю округу фонил чем-то очень нехорошим.

С такого расстояния перерождённый улавливал лишь обрывки его мыслей, но даже так уже понимал, что эта недоброжелательность к дуэли не имела никакого отношения…

— “Змейка…”. — Сомневался Элин недолго. — “… на тебе шлем. Ищи тех, кого не замечу я сам”.

— “Сделаю”. — Анимус выдохнул — и поднял степень слияния до той границы, за которой начинались крайне заметные изменения во внешности. Параллельно с тем он подготовил основу для моментального развёртывания шлема, разумно предположив, что перестраховка лишней может и не быть.

А сразу после этого его глаза вспыхнули, и судья, поверхностные мысли которого предстали перед перерождённым в полный рост, замер…