Рысь Господня - Игорь Негатин

Надо заметить, что меня удручало постоянное молчание шевалье де Брега, но, вспомнив его разговор с аббатом, а точнее – подозрения, высказанные настоятелем о моей возможной связи со Святым Трибуналом, я опускал голову и погружался в свои мысли.

На исходе двенадцатого дня мы увидели на холме храм, окруженный лесом. Вокруг него высились деревянные стены. Монастырь был беден, что неудивительно. Тяжкие времена не давали золоту залеживаться на одном месте! Де Брег перехватил мой взгляд и хмуро кивнул:

– Добро пожаловать в Лесную обитель, Жак…

Мы пришпорили лошадей и едва успели до того времени, как братья закрывают ворота. Грязный и оборванный монах, встретивший нас у ворот, указал на бревенчатый дом. Кроме этого здания здесь было несколько хозяйственных построек и небольшой сад, который чернел голыми и узловатыми сучьями. Двор был довольно грязен, но храм находился в относительном порядке, что меня слегка подбодрило.

– Хм… Ну и где мне прикажете ночевать? – хмыкнул де Брег и осмотрел двор.

– Я полагаю, что здесь есть дом для странствующих, – пожал плечами я.

– Сомневаюсь, что сюда кто-нибудь заглядывает. Разумеется, по своей воле.

Сопровождавший нас монах бросил недовольный взгляд на шевалье, но тем не менее показал на полуразвалившийся дом и коротко бросил:

– Это лучше, чем спать под открытым небом…

– Ну и ну… А где же дом настоятеля?

– У нашего аббата нет дома, – буркнул монах.

– Разве у монахов нет отдельных келий? – спросил я.

– Вот еще! – скривился брат и отвернулся, пряча в рукава худые озябшие руки.

Признаться, это обстоятельство несколько удивило! Отец Хьюго неоднократно упоминал в своих проповедях о пользе уединения для размышлений и молитв.

Было ли мне страшно? Пожалуй. Эти бревенчатые стены, часть из которых давно сгнила и обвалилась, ветхие дома и запустение, царившее в обители, навевали на грустные мысли. Монах, встретивший нас у ворот, был крайне изможден. Впалые щеки, голодный взгляд. Поневоле затоскуешь. Настоятель так и не вышел. Вместо него появился еще один монах, не менее худой, чем брат-привратник. Казалось, что его качает не только от воздержания, но и от ветра.

– Что вам угодно?

– У нас есть письмо для вашего настоятеля, – сказал де Брег. – Его прислал аббат Хьюго из монастыря Святой Женевьевы.

– Кто вы?

– Меня зовут Орландо де Брег, а это… Это Жак де Тресс, мой секретарь.

– Аббат примет вас завтра. После утренней мессы, – кивнул монах и ушел.

Пораженный услышанным, я посмотрел на шевалье и захлопал глазами от изумления. Он усмехнулся:

– Вперед, мой друг. Надо устроиться на ночлег в хибаре, которую они называют домом.

Не прошло и получаса, как лошади были обихожены, и мы расположились на отдых. Де Брег улучил момент и сунул несколько монет сопровождавшему нас монаху, дабы тот принес немного дров для очага. Желаемое было доставлено, и вскоре мы сбросили плащи и смогли насладиться живительным теплом. Орландо развязал один из мешков и выставил ужин. Вяленое мясо, головка сыра, хлеб и несколько бутылок вина. Рядом со всем этим великолепием нашлось место для пригоршни медовых орехов, копченой рыбы и мешочка с пряностями. Королевская трапеза!

– Угощайтесь, Жак.

– Благодарю вас! – Я сглотнул набежавшую слюну, но вопрос, мучивший меня, не давал покоя. Я немного помолчал, наблюдая, как де Брег наливает нам вино и режет мясо, а затем не выдержал и все же спросил:

– Почему вы не сказали, что я послушник, присланный в эту обитель для покаяния?

– Как вам сказать, Жак де Тресс… Если бы я сказал, вас бы сразу закрыли в темницу, как здесь поступают со всеми грешниками. Не знаю, зачем они так делают, но это не самое лучшее место в этой дыре.

– Вы решили подарить мне последний ужин? – грустно усмехнулся я.

– При мне два письма… – задумчиво продолжал Орландо. – Одно касается вас, а другое рекомендует шевалье де Брега, который свершил много славных дел во имя Святой Церкви и достоин некоторой признательности. Если быть точным, ему будет позволено увидеть книги, которые хранятся в этой обители.

– Я вас не понимаю.

– Завтра скажу настоятелю, что вы мой секретарь. – Он пожал плечами. – Это позволит вам находиться рядом со мной и увидеть бесценные фолианты. Я пробуду здесь пять дней, а уезжая, отдам настоятелю письмо, в котором описаны ваши прегрешения. Он, конечно, будет взбешен моей проделкой, но меня это не волнует. Вас – полагаю – тоже. Вы так стремились к знаниям, что бесчеловечно лишать вас этого блаженства! То, что прочтете за эти дни, никто и никогда не отнимет. Эта мудрость останется с вами навсегда. Пусть эти пять дней, Жак де Тресс, станут моим прощальным подарком.

– Благодарю вас… – Голос предательски дрогнул, и я замолчал.

– Пустое, мой друг. Это единственное, что могу для вас сделать.

– Хотел вам сказать… Я не служу Святому Трибуналу.

– Знаю. Вы хороший малый, Жак де Тресс, но совершенно не умеете шпионить. Это ведь вы стояли за углом, когда я наведался в дом аббата, не правда ли?

– Там же было темно!

– Я хорошо вижу даже в полной темноте. Полноте краснеть! Давайте ужинать. Завтра нас ждут книги. Поверьте, Жак, это чувство, когда вы приоткрываете завесу над новой, еще не прочитанной страницей, незабываемо!

Возможно, вам сложно оценить подарок шевалье де Брега. Это было то, о чем я мечтал с тех самых пор, как покинул отцовский замок. Книги… Пусть их было немного, а мое счастье мимолетно, но я благодарен этому человеку за щедрость и милосердие. Наутро, когда аббат прочитал послание настоятеля, нам было позволено пройти в скрипторий, где и хранились эти бесценные сокровища.

Поначалу здешний аббат был против, чтобы «секретарь» был допущен в хранилище, но шевалье умел уговаривать. Они прогулялись по заснеженному саду, а когда вернулись, то на левой руке де Брега не хватало одного перстня, но настоятель изменил свое мнение о моем присутствии в скриптории.

Здешний аббат чем-то напоминал свинью. Был упитан, что несколько удивляло, учитывая вид остальной братии, и крайне неопрятен. Жесткая щетина торчала в разные стороны, а нос был мясист и несуразно огромен. Ко всему прочему, он весьма презрительно отнесся к просьбе де Брега о свечах для чтения и заявил, что Лесная обитель не располагает нужным запасом воска. Шевалье только усмехнулся и покачал головой. Кстати, свечи были найдены, причем в должном количестве. Разумеется, после того, как Орландо расстался с пригоршней монет, переданных настоятелю в виде «скромного подношения для нужд обители».

Признаться, аббат мне не понравился. Он не был похож на достойного служителя церкви, а в глазах мелькала неприкрытая алчность, заставлявшая задуматься о незавидном будущем этого монастыря. Буду откровенен – он недостоин добрых слов. Я не запомнил его имени, о чем ничуть не жалею.