Дальний приход - Николай Коняев

Я в конверт эту частичку и опустил…

Потом в крест ее вставил…

— Да… — улыбаясь, сказал отец Николай. — Там ведь еще историк один был, из Петровской академии…

Он рядом со мной стоял… И когда я частичку в конверт вложил, тот засуетился… Начал скатерть осматривать. Перевернул даже…

— Как же так? — говорит. — Я ведь рядом стоял… Почему не я частичку увидел?!

И погасла улыбка отца Николая, унося с собою незадачливого историка.

Отец Николай перекрестился и проговорил:

— О, святой благоверный великий княже Александре! От благоговейных сердец приносимую ти, аще и недостойную, хвалебную песнь сию, приими от нас, яко усердную жертву сердец любящих тя и ублажающих святую память твою… Вот такое чудо, милые мои, произошло. Я начал хлопотать о возвращении мощей и мне же, грешному, и досталась частичка их… Один я ее тогда на скатерти и разглядел…

3

Чудо обретения отцом Николаем частички мощей святого благоверного князя, однако, на этом не завершилось.

На следующий день, проходя по храму, он услышал странный разговор.

— Вроде этот батюшка… — говорила одна женщина, глядя на отца Николая.

— Этот-этот! Я сразу узнала… — отвечала другая.

Разговор отцу Николаю показался странным — этих женщин он видел впервые.

После службы они подошли к нему…

Как выяснилось, сами женщины только сегодня утром и познакомились.

В церковь они ходили, хотя и не выбрали еще постоянного храма.

И вот увидели во сне святого благоверного князя Александра Невского. Он и привел их во сне к церкви, где служил отец Николай…

Несколько дней потом искали женщины эту церковь и сегодня нашли.

Одновременно обе нашли…

— Такую вот историю женщины мне поведали… — завершая рассказ, проговорил отец Николай.

— А почему женщины говорили, что вас узнали? — спросил я.

— Так они во снах своих и батюшку видели в церкви. Вот и показалось им, что на меня похож… А, может, и не показалось. Я, когда сны им эти снились, как раз и надел на себя крест с частичкой мощей святого благоверного князя…

Мы шли толпою, врозь и парами.

Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня

Шестое августа по-старому.

Преображение Господне…

Б. Л. Пастернак

Уже не первый раз выпадало Петру Ухову везти паломников, и каждый раз, когда случалось это, поднималась в нем злоба. Причины ее были непостижимы. Как и все клиенты, паломники заказывали автобус, платили деньги. И Ухову выписывали официальный наряд в диспетчерской. Казалось бы, садись за руль и вези. Это твоя работа. За нее ты получаешь зарплату. Не шибко большую, но по нынешним временам вполне приличную. Петр знал, что многие водители завидуют ему, потому что у них выходит меньше.

Он понимал это и за работу держался. Неудобства, связанные с дальними рейсами, не смущали его. Лучше, конечно, в постели с женой ночи проводить, но тогда бы и выходило меньше. У всякой работы свои минусы имеются. Иначе не получается.

А вообще-то дальние — на два-три дня — рейсы нравились Петру. Злился он, только когда паломников приходилось везти. Вот и сегодня. Такое настроение хорошее было, когда в диспетчерскую вошел. Пошутил с девчонками. Улыбаясь, взял протянутый диспетчершей Катей путевой лист. И погасла улыбка. Увидел, кого везти будет.

— Опять чокнутые? — уныло спросил он.

— Ага, — сказала диспетчерша. — В Тихвинский монастырь повезешь. А ночевать они в Семыкино будут! Слушай… Я попросить хотела. В Семыкино дядя у меня живет… Передай ему посылочку… Ну, и назад то, что он пошлет… Хорошо?

— Передам, — буркнул Петр.

— Ты у дяди и переночевать можешь, — сказала Катя. — Он нормальный мужик, не думай…

— Да при чем тут он! Я же сказал, что все сделаю… Давай посылку свою…

Больше всего хотелось ему выматериться, но ругаться не положено было. Не прежние времена… Теперь за воротами автопарка целая очередь на твое место стоит. Стиснув зубы и уже никому не улыбаясь, вышел Ухов из диспетчерской.

К семи часам он подъехал к метро «Фрунзенская». Как и было оговорено, поставил здесь свой «Икарус», открыл дверку и, облокотившись на руль, принялся ждать.

Первой появилась костлявая руководительница группы. Ее Ухов знал. Звали ее — Алла Сергеевна. Высокая. Худая. Жакет, больше похожий на мужской пиджак, болтается на плечах. На голове — косынка. Что-то птичье и вместе с тем овечье было в лице и в фигуре Аллы Сергеевны.

Поздоровавшись с Уховым, она заглянула в пустой салон, и лицо ее стало обиженным, как будто Алла Сергеевна собирается заплакать.

Отвернувшись, Петр злорадно усмехнулся. Так было всегда. Договаривались на один срок, а собирались с опозданием. Не так, как нормальные люди. Четыре дня назад Ухов возил коммерсантов на уик-энд. В восемь часов утра, когда он подал «Икарус», вся группа была в сборе. В восемь часов десять минут двинулись в путь. А тут? Никакой организованности, никакой дисциплины. Бардак!

Ухов накручивал себя, специально распалялся, пытаясь подвести хоть какую-то базу под свое отвращение к паломникам. Но все бесполезно было. Не подводилась никакая база. «Икарус» был зафрахтован на два дня, и как будут распоряжаться этим временем наниматели, Ухову, в принципе, было абсолютно безразлично. Он мог и здесь, у станции метро «Фрунзенская», двое суток простоять. Ему-то что? Свои деньги автопредприятие, а значит и он, Петр, уже получили…

Ухов зевнул и снова облокотился на руль, бездумно глядя прямо перед собой. «Икарус» стоял возле небольшого кафе-стекляшки. Двое маляров в запачканных белилами штанах стояли возле кафе под деревьями. Докурив, они двинулись к кафе. Один остался снаружи, начал возиться с ведрами и кистями, а другой зашел в кафе и, усевшись за столик, принялся что-то писать на листке, вырванном из школьной тетрадки.

Ухов повернул голову и посмотрел на Аллу Сергеевну. Вытянув шею, она всматривалась в лица идущих от метро людей. Впрочем, группа уже начала собираться. Несколько человек стояло возле Аллы Сергеевны. Другие поднимались в автобус, здоровались и рассаживались в салоне. Паломники были молодые и старые, мужчины и женщины, бедно одетые и вполне прилично. Женщины были и красивые, и так себе… Но все — чем-то неуловимо похожие на Аллу Сергеевну. Та же птичье-овечья смесь…

Маляр в кафе закончил свою работу и вышел. Прикрепил листок пластырем на стеклянной двери. «Окрашено!» — было написано на листке. У напарника тоже уже все готово было. Сразу и взялись за работу. Приятно было наблюдать, как буквально на глазах свежеют двери, металлические переплеты стекол, и кафе нарядно и празднично как бы выступает вперед…