Повелитель прошлого - Михаил Палев

Что делать? Как быть дальше? Ему вдруг захотелось сбежать на край света от Гришки с Толиком и от страшной тайны, которая вдруг связала их вместе. Теперь он до конца жизни будет зависеть от них! Кто защитит его от Гришки с Толиком?

Ну а если бы он не пошел с ними? Надо было идти с Ленькой играть в футбол. Тогда ничего бы не случилось. Да, конечно! Только Ленька и может защитить его от Гришки!

Стас даже рассмеялся от облегчения. Ну конечно! Рядом с Ленькой он спокойно может сказать твердое «нет» Гришке и его шпане.

Бронзовый воин с готовностью уловил его желание: Стас заметил, что Статуя окуталась едва заметной призрачной дымкой. Воин был готов отправить своего Владельца в новую, правильную и счастливую жизнь.

– Стасик! – позвала с кухни бабушка. – Иди ужинать! Иди скорее, а то остынет!

– Сейчас, ба! – отозвался Стас. Он закрыл глаза и положил ладонь на голову бронзового воина.

* * *

Когда Стас открыл глаза, то увидел прямо перед собой лицо Леньки. Тот с улыбкой посмотрел на Стаса и спросил:

– Ну что, Стас, пойдешь с нами? Или с ними?

Стас посмотрел на Гришку и шагнул к Леньке.

– Конечно, с тобой, Лень!

Гришка задохнулся от возмущения.

– Ах так, шкет?!

Он протянул было руку к Стасу, но Ленька встал между ними и угрожающе предупредил:

– Ша! Он же тебе сказал, что он – со мной.

Гришка сплюнул и сказал, зловеще блеснув фиксой:

– Ладно, еще сочтемся!

Ленька положил руку на плечо Стаса.

– Не бойся его. Мы тебя в обиду не дадим. Пошли!

Импровизированное футбольное поле находилось на том же пустыре, по которому проходила тропинка к железнодорожной платформе, только по другую сторону ручья. Трава, конечно, почти полностью была вытоптана, и ворота были меньше, чем настоящие. Зато пространство у ворот засыпано мелким речным песком, поэтому там всегда было сухо. Песок не давал юному вратарю больно ушибиться или безнадежно испачкаться во время броска на мяч, а относительно небольшие размеры ворот позволяли Стасу свободно допрыгивать до верхней перекладины. Реакция и прыгучесть у Стаса действительно были отменные, поэтому в ворота он встал со спокойной душой: он верил в свои вратарские качества и мог противостоять здоровенным нападающим, – даже тем, что выше его на голову.

Единственное, что расстраивало: первый тайм ему придется играть против солнца. А солнце не спешило заходить. Оно неторопливо двигалось по небу, слепя Стаса: не помогал даже низко надвинутый на лоб козырек кепки. Кепка к тому же была Ленькина, слишком большая, и Стасу постоянно приходилось ее поправлять.

Солнце и было во всем виновато. Вначале Стас взял два довольно опасных мяча, но вот третий… Из-за солнца Стас даже не увидел момента удара. Он только уловил какое-то движение и метнулся инстинктивно в дальний угол, но мяч пошел в ближний. Стас поднялся, сплевывая песок, и посмотрел за ворота. Конечно, никакой сетки на воротах не было, и с силой пробитый мяч исчез за кустами.

Ленька с укоризной посмотрел на Стаса. Да, конечно, надо было держать ближний угол, потому что сам Ленька успел встать в дальний, подстраховывая вратаря. Только Стас этого вовремя не заметил. Все солнце, будь оно неладно!

Ленька подошел к Стасу и похлопал его по плечу.

– Ладно, бывает… Давай за мячом, быстро! А то время идет, а нам еще отыгрываться надо.

Стас кивнул и побежал за кусты. Сразу за кустами начиналась дорога, а на той стороне дороги, прямо на бровке, и застыл мяч. Ишь, куда закатился!

Стас начал спускаться к дороге и вдруг увидел, как с той стороны ручья по тропинке ему наперерез бегут две фигуры. Это были Гришка с Толиком. Конечно, они вовсе не бежали наперерез Стасу – они скрывались с места преступления, а Стас просто оказался у них на пути из-за злополучного мяча.

Стас хотел вернуться и отсидеться в кустах, пока Гришка с Толиком не пробегут мимо. Но команда ждала мяч: нужно было срочно отыгрываться. И Стас, опасливо поглядывая на поворот, побежал к мячу. Он подобрал мяч, оглянулся и поискал глазами своих недругов. Но их нигде не было видно, и Стас заспешил обратно, тем более что из-за поворота донесся шум приближающегося грузовика.

Стас успел проскочить перед грузовиком. И в тот же момент из-за кустов выскочили Гришка с Толиком. Они просто срезали угол и столкнулись нос к носу со Стасом. Сердце у Стаса упало – вдруг Толик ударит его своим страшным кастетом? Но Толику было не до того: он только что впервые в жизни убил человека, и даже такому подонку от этого было немного не по себе.

А вот Гришка вспомнил про свой пошатнувшийся авторитет. Но и он не стал останавливаться, а просто резким движением ударил Стаса в солнечное сплетение. Дикая боль пронзила не ожидавшего удара Стаса, и он повалился на асфальт. А затем эту боль поглотила еще более страшная, ставшая совершенно невыносимой, и Стас провалился в темноту, так и не успев осознать, что произошло.

* * *

Первое, что он увидел, очнувшись в больничной палате, – глаза мамы.

– Как ты, сынок? – спросила она, гладя Стаса по голове.

– Левая нога болит, – ответил Стас, и мать разрыдалась.

– Ну чего ты, ма! – приподнялся он на локтях и осекся. Там, где должна была быть левая нога, не было ничего. Ужасаясь своему открытию, Стас медленно оттянул одеяло. Мать со слезами на глазах следила за ним. Вместо левой ноги осталась перебинтованная культя – сантиметров тридцать от бедра.

Потом пришел врач. Сидел, разговаривал. От него Стас узнал, что левую ногу выше колена в клочья размолол тяжелогруженый грузовик, под колеса которого он упал, отброшенный на дорогу Гришкиным ударом. Стаса вовремя нашел Ленька и остановил кровь жгутом. Водитель грузовика сразу отвез Стаса в больницу, и ему удалось спасти жизнь. Суд оправдал водителя, а Гришка с Толиком уже сидели в тюрьме: правда, их собирались судить не за Стаса, а за убийство Митрича. Конечно, хорошо, что этим отморозкам влепят на полную катушку, – только ведь нога у Стаса от этого не вырастет.

Вначале Стаса охватили ужас и безысходность. Но потом он вспомнил про Статую, – и успокоился. Медсестры и врачи восхищались: «Какой мужественный мальчик!» – и наперебой жалели его, подкармливали гостинцами, а Стас лишь улыбался в ответ и с нетерпением ждал возвращения домой, размышляя, с какого момента он теперь начнет новую жизнь.

Действительно, а с какого? Наверное, надо начать с самого счастливого. Стас стал вспоминать самый счастливый момент и вдруг с удивлением обнаружил, что лет до семи его жизнь проходила как сплошное ощущение счастья! Жизнь была полна радости, пока ее не отравили школьные мучения и жестокие обычаи дворовой шпаны. Единственной экстерриториальной зоной, свободной от несправедливостей и жестокостей окружающего мира, была песочница, где все конфликты легко разрешались при помощи любящей мамы.