Таня Гроттер и магический контрабас - Дмитрий Емец

– А-а-а... Сам бегемот... Умираю... – простоналата, осторожно, чтобы не ушибить затылок, падая в новый обморок.

Протиснувшись сквозь толпу, к Тане подошел низенькийуверенный человек.

– Подполковник Чучундриков. Служба безопасности, –представился он. – Идите за мной!

Таня убито поплелась следом, ощущая, как за ее спинойнедружным стадом плетутся пораженные и одновременно восхищенные одноклассники.Еще бы – тихоня Гроттер и вдруг устроила такое!

Они повернули направо, еще раз направо и спустились покороткой лестнице вниз. Низенький человек подвел Таню к высокой пластиковойарке.

– Пройди через детектор! – велел он.

Таня, пожав плечами, шагнула сквозь арку. Она-то знала, чтоу нее ничего нет. Мгновение – и детектор буквально затрясся от звона. Брови унизенького человечка хищно приподнялись.

– Выложи ключи и все металлические предметы, –велел он.

Таня испуганно выложила ключи и вновь шагнула в арку.Детектор снова затрясся.

– Ну все, Гроттер, конец тебе! Небо в клеточку, друзьяв полосочку! Будет кому посылать в посылках яблочные огрызки и тюбики от зубнойпасты! – крикнула Мумрикова.

– Помолчи! – велел ей Приходькин. – Эта штукаскорее всего неисправна... Вот я сейчас пройду... Надо же, молчит! Что загадство! Неужели она могла... нет, не верю!

– Так... сейчас узнаем... Подойди сюда! Да не ко мне! Кэтому экрану! – Низенький человек подтащил Таню к невысокой ширме, а самвстал к монитору. Девочка услышала, как он бормочет:

– Хм... меча как будто нет... Ничего нет... Но почемутогда звонит?.. Глупость какая-то... Ну да не проглотила же она этот меч...

– Можно выходить? – спросила Таня.

– Выходи, – разрешил подполковник Чучундриков.Сняв трубку внутреннего телефона, он крикнул в нее:

– Перемотали пленку? Ну кто там? Девчонка?.. Ему что-тоответили.

– Вы уверены? Абсолютно?

Продолжая держать трубку в руке, низенький человек мрачнопосмотрел на Таню, потом на учительницу.

Тане почудилось, что ее сердце упало с большой, оченьбольшой высоты. И разбилось вдребезги. Взмокла спина, взмокли ладони.Подполковник упорно молчал. Девочка зажмурилась и, уже стоя с зажмуреннымиглазами, услышала слова:

– Значит, так. Ваша ученица здесь ни при чем. Можете еезабрать. В момент похищения камера слежения ее не зафиксировала.

Лена Мумрикова даже взвизгнула от разочарования.

– Ну вот видите! А что было на пленке? –воскликнул Приходькин, которому крошечный подполковник едва доставал носом допуговицы на животе.

– Не ваше дело, – ответил тот.

– Как не мое? Ученица-то моя! – рассердилсяПриходькин.

– Я не имею права ничего разглашать. Расследование незакончено. Попрошу очистить музей!

Однако, когда минутой позже они выходили из зала, Тане,слегка задержавшейся, потому что ноги у нее были словно ватные, почудилось, чтоон вполголоса сказал своему помощнику:

– Или ты мне объяснишь, что было на пленке, или я тебене завидую. И себе не завидую.

– Доешь позавчерашнюю лапшу. Она слегка слиплась, но тыможешь ее разогреть. Только не вздумай при этом поджечь квартиру – с тебястанется, – хмуро сказала тетя Нинель.

– Спасибочки! – насмешливо выпалила Таня. – Апочему, интересно, Пипа ее не ест? Боится, что лапша обмотается у нее вокругзубов? Или полезет из ушей? С ее прической это было бы довольно миленько.

– Помалкивай! А то без завтрака останешься! –рявкнула тетя Нинель.

Сообразив, что даже позавчерашняя лапша лучше, чем ничего,Таня схватила вилку.

После той истории в музее прошло три с половиной дня. Первыйдень вообще был кошмаром, потому что, когда Таня вернулась домой, там уже обовсем знали. Оказалось, что Ирина Владимировна и Ленка Мумрикова позвонили почтиодновременно и, тараторя, наперебой сообщили каждая свою версию. Что это былиза версии, Таня точно не знала, но Дурневы страшно взбесились. Похоже, онирешили, что меч украла именно она, а даже если и не она, то произошло это небез ее участия.

– Говорил я, что ты кончишь тюрьмой! – топаяногами, заорал дядя Герман. Потом он схватился за бок и рухнул на стул. –У меня разрывается сердце! Когда я узнал об этом, то съел девять шариковгомеопатии вместо семи! – взвизгнул он. – Если я теперь умру, этобудет на твоей совести! Какое пятно на моей депутатской карьере!

– Герман! Сердце не там! – прошептала тетя Нинель.

Пипа просунула голову на кухню.

– Она все специально подстроила! Ошпарила меня, а самана экскурсию... – пискнула она.

Для насмерть обваренной чаем она выглядела совсем неплохо,разве что покрылась большущими, с полкулака, прыщами. Но это оттого, чтосожрала слишком много сладкого...

– Закрой рот! – не выдержав, прикрикнула на ПипуТаня. Ее нервы были на пределе, слишком много она сегодня пережила. Ейчудилось, что внутри ее натянута тонкая струна, которая вот-вот порвется.

– Как ты разговариваешь с сестрой? А ты, Пипа, иди! Ато еще нахватаешься от этой уголовницы! – поджимая губы, сказала тетяНинель.

– Блох! Пусть катится к своему папаше! – быстродобавила Пипа.

Таня вскочила. Внезапно дверца холодильника, рядом с которымстояла Пипа, распахнулась и двинула ее по носу, да так стремительно, что та иувернуться не успела. Дочка дяди Германа заверещала и схватилась на нос,мгновенно распухший до размеров большой сливы. Таня удивленно уставилась насвои руки. Как странно! Она ведь только подумала об этом, как тотчас дверцаоткрылась сама. Невероятно!

Тетя Нинель и дядя Герман пристально уставились на Таню, ноона стояла слишком далеко от дверцы, чтобы ее можно было в чем-то обвинить.Пипа, отвратительно голося, каталась по полу.

– У меня сломан нос! Вызывайте «Скорую»! Мне нужносрочно пластическую операцию! – вопила она, паникуя.

Тетя Нинель силой убрала ладони, которыми дочь загораживалалицо, и осмотрела ей нос.

– Спокойно! Кости целы, а вот примочка тебе точнонужна... А ты, дрянь, живо марш к себе на лоджию и не показывайся мне на глаза!