Кризис жанра - Марина Серова

— Жалко, что не хочешь, я буду скучать по тебе, — заверил Александр, грустно вздохнув.

— Ладно, я иду спать, — пробормотала я и пошла к двери, бросив на ходу: — Ты тоже не засиживайся.

— Хорошо, Женя, — пообещал Александр.

Рисунки Александра еще долго стояли у меня перед глазами, когда я пыталась заснуть. В голове вертелась одна мысль, что парню с его физической силой вполне по плечу осуществить все эти кровавые кошмары, что я видела в альбоме. Вдруг он только об этом и мечтает? Подобные мысли не способствовали спокойному сну. Кроме того, в моей комнате не так давно повесился человек, еще и сорока дней не прошло. Проваливаясь в сон, я почувствовала чье-то присутствие в комнате и осторожно приоткрыла глаза. Сквозь полуопущенные ресницы я увидела женщину в белом, крадущуюся к моей постели с веревочной петлей в руках. В ту же секунду из гостиной послышался жалобный голос.

— Умоляю! Не трогайте меня, пожалуйста! — молила неизвестная. И вдруг ее мольбы оборвались душераздирающим криком, от которого у меня на голове зашевелились волосы. Как распрямившаяся пружина, я вскочила с кровати, сжимая в руке револьвер, готовая выстрелить. Но цели не было. Комната была совершенно пуста. «Приснилось», — подумала я с улыбкой и содрогнулась от нового вопля истязаемой жертвы, донесшегося из гостиной. Вся в холодном поту, я распахнула дверь и ринулась туда. Александр, сидевший перед телевизором на ковре, подвернув по-турецки ноги, повернулся ко мне с немым вопросом на лице. Рашид лежал на диване и тоже лениво обернулся в мою сторону.

— Что, Женя, не спится? — улыбнулся он дружелюбно.

Я спрятала револьвер за спину и не ответила. На экране телевизора мелькали жутчайшие сцены насилия из какого-то фильма ужасов. Понятно теперь, где мой подопечный черпал темы для своих картин.

— Женя, хочешь посмотреть с нами страшилку? — предложил Александр, указывая на свободное кресло. — Можешь сесть здесь.

— Такое дерьмо я не смотрю. Мне его и в жизни хватает, — ответила я жестко. — Рашид, а тебе не кажется, что Саше не стоит смотреть такие фильмы? Ты вообще соображаешь, что делаешь?

— Я-то, — спокойно переспросил Рашид, — я смотрю фильм. Его я не звал, — он указал на Александра. — Пусть идет в свою комнату и ложится бай-бай, мне плевать!

— Так, — зловеще протянула я, подошла и выключила телевизор.

— Что за дерьмо! — Рашид озлобленно вскочил на ноги. — Я смотрю фильм, я в своей комнате. Если ты немедленно не включишь, как было…

Я не дала ему договорить, вышла в спальню и вернулась с электрошоком.

— Предлагаю вам два варианта, — сказала я и Рашиду, и Александру. — Или вы оба добровольно сейчас укладываетесь спать, или я укладываю вас спать насильственным методом. Для слабоумных поясняю отдельно, я имею в виду тебя, Рашид… — Рашид перестал улыбаться, а я продолжала: — После одиннадцати часов нельзя громко слушать музыку, просматривать телепрограммы и вести строительные работы, если это мешает соседям. Я — твой новый сосед, и мне не нравятся эти вопли среди ночи.

— Мне плевать! Ты просто прислуга, охраняешь этого пенька, — Рашид кивнул на Александра, — а я здесь прописан.

Не обращая внимания на его слова, я закончила мысль:

— Рашид, я не буду опускаться до вызова милиции, жалоб тоже писать не буду. Изобью тебя так, что и мама родная не узнает, и поджарю зад электрошоком. Потом, может, и вызову милицию, скажу, что нашла тебя в таком состоянии в подъезде…

— Я пойду спать, — попросился Александр, смекнув, что телевизор он смотреть больше не будет.

— Иди, — бросила я ему и посмотрела на Рашида. — Ну что, Рашид, мы решим все по-хорошему или по-плохому? — в моем голосе звучала явная угроза.

Рашид нервничал. Признавать свое поражение ему очень не хотелось. После минутного молчания он зло буркнул:

— Вали из моей комнаты, я собираюсь спать, и ты мне мешаешь.

Большего мне и не надо было. Я вернулась в спальню и спокойно уснула, не думая больше о повешенных, ужасных картинках и «бледном человеке». Под подушкой лежал заряженный револьвер, придавая мне дополнительную уверенность.

Утро я начала в шесть часов традиционным десятикилометровым кроссом. По улицам в легкой дымке сновали редкие машины. Ветер, прилетевший с юга, играл в листве, лениво раскачивая деревья. Маршрут моего забега я замкнула в кольцо, диаметром примерно в километр по карте, так чтобы дом с квартирой моего клиента находился в середине. Если что, сработает либо сигнализация, либо датчики движения, чтобы я быстро смогла вернуться. На втором круге за мной погналась свора собак, выскочивших из-под ворот автобазы. Стараясь не сбить дыхание, я плавно увеличила скорость и убежала от них. На третьем круге они уже ждали меня на дороге с веселым лаем. Пришлось применить газовый баллончик, следя, чтобы струя шла по ветру. Помня о предстоящей поездке, я забежала на стоянку, чтобы забрать «Фольксваген». На свадьбу безопаснее было ехать на своей машине, чем нанимать такси.

Приняв душ, я по-быстрому сварила себе кофе, поджарила яичницу и перекусила. Однако после пробежки моему организму показалось мало одной яичницы. Чувство голода не исчезло, и я вынуждена была взяться за колбасу. Потом пришел черед сыра.

Я сварила себе еще кофе. После завтрака я закрыла дверь на кухне и позвонила в УВД знакомому следователю убойного отдела. Он должен был хорошо меня помнить по ряду дел, где мы сталкивались. Особенно памятен случай с Еленой Васильевной Прохоровой, которую я защищала месяца два тому назад. Да и с антикваром была еще та заваруха. Я помогла следователю задержать целую банду убийц.

— Да, — сухо ответил Земляной в трубку и не обрадовался, когда понял, кто ему звонит. — Опять лезете куда не следует, Евгения Максимовна? — спросил он недовольно.

— Мною движет лишь желание помочь родной милиции, — соврала я с жаром. — За небольшую помощь мне вы получите убийцу дочери Ивана Глебовича Корноухова, без пяти минут депутата областной думы и крупного политического деятеля города.

— Знаю я этого деятеля, — проворчал Земляной. — Ему не баллотироваться, а строем на зоне ходить надо! А что касается его дочери, то она умерла от сердечного приступа. Есть медицинское заключение. Хватит мутить воду. Мне и так из-за этого случая ото всех досталось.

— Вы нашли стакан, из которого пила погибшая? — поинтересовалась я.

— Нет. Падая, она перевернула стол. Нашли какие-то осколки. Анализы показали, что они чистые, — ответил Земляной нервно. — Мне некогда с вами разговаривать, у меня работы — не провернешь.

— Понимаю. И вы, конечно, не хотите, чтобы Иван Глебович наседал на вас, подключал своих влиятельных знакомых? — спросила я как бы между прочим.

— На что это вы намекаете? — не понял Земляной, однако насторожился.

— На то, что я смогу убедительно доказать Корноухову, что смерть его дочери имеет совсем не естественные причины. Ее отравили, предположительно курарином. Яд подбросили или в сок, который она пила, или обработали им мороженое. Мотив — хотели убить ее дядю Александра из-за наследства.