Академия волшебства - Андрей Смирнов

— Не пора ли возвращаться? — спросил воин. — Мне кажется, мы уже достаточно далеко забрались. У нас нет времени на подробное исследование подземелья. Наша задача — осмотреть туннели, непосредственно примыкающие к основному.

— Да, ты прав, — согласился Раглес. Своего гулейба он тем не менее назад не повернул. — Посмотрим, что за этим поворотом — и сразу обратно…

— Не стоит слишком увлекаться. Ведь караван движется, не забывай. Пусть даже и медленно. Будем блуждать и дальше — окажемся на выходе позади наших. Хорошо, если отделаемся штрафом. Если Мерклон уже вернулся, он нас с дерьмом за это съест.

— Убедил. Возвращаемся.

Они повернули. Иуалли, загадочно молчавший всю дорогу, вдруг заговорил:

— Мне не нравится это место.

— Неужто? — рассмеялся Раглес. — А я думал, я один такой.

Гьёрт не поддержал шутки.

— Оно никому не нравится, — кивнул он. — Поздно ты проснулся, двухголовый. Поговаривали, будто ты лучший псионик в группе. Но если до тебя только сейчас дошло, что с этим местом что-то не так, выходит, что я — просто Бог Ментального Мира. Потому что это чертово подземелье не нравилось мне ещё тогда, когда мы стояли снаружи.

Иуалли медленно повернул свое двойное лицо к говорившему. Хотя Гьёрт знал, что губы синелицего устроены таким образом, что он не может не улыбаться, неизменная улыбка Иуалли раздражала его все сильнее. Казалось, что синелицый знает что-то такое, чего не знают все остальные.

— Не надо злиться, — попросил Иуалли. Его голос, как всегда, был ангельски спокоен. Даже если его начнут резать на части, он станет кричать мягким, негромким и кристально чистым голосом — так уж были устроены его голосовые связки.

— Не надо враждебности, — повторил он. — Ее и так слишком много. Это место обманывает. Оно обмануло всех и даже меня. Но теперь мы близко. Ему сложно продолжать морочить нам голову. Я что-то чувствую. Не здесь, — поспешно добавил он, заметив, как Раглес и Гьёрт начали нервно оглядываться по сторонам, — в глубинах. Словно течение. Сильное. Сильнее, чем любой из нас. Сильнее шиалга. Сильнее…

— В каких ещё глубинах? Внизу?

— Нет. На другом уровне. Не знаю, как это соотносится с видимым миром. Может быть, и вовсе никак не связано. Не знаю.

Гьёрт хотел спросить что-то ещё, но не успел: его внимание отвлекло кое-что другое.

К этому моменту разведчики подошли к очередному перекрестку, которыми было так богато подземелье под Тагитскими горами. Не считая каменного коридора за их спинами, здесь имелось ещё четыре прохода. Два ближайших, справа и слева, оставались на том же уровне — по крайней мере, насколько хватало видимости. Два других хода вели в одном и том же направлении (в сторону центрального туннеля) и различались лишь одним: правый плавно поднимался вверх, левый — опускался вниз. Раглес повернул гулейба к последнему. Гьёрт усомнился. Он плохо помнил дорогу, но у него было четкое ощущение, что в этом месте они двигались по той дороге, которая вела вверх. Взглянул на призрачный макет — и убедился, что его догадка верна.

— Постой! — окликнул он Раглеса, уже начавшего спуск. — Перепутал дорожку. Нам наверх.

— Нет смысла возвращаться тем же путем, каким мы пришли. Так мы и за год это место не осмотрим.

— Слушай, если мы двинемся сюда, то вообще в главный туннель не вернемся. Пройдем под ним. Мы сейчас где-то футов на двести ниже основного уровня. Взгляни на свою схему.

— Ты лучше вспомни, сколько ответвлений в главном туннеле. Уверен, можно вернуться и этим путем. Наверняка на последующих развилках будут тропки наверх.

— А если нет, то что?

— А если нет, пройдем под туннелем, поднимемся и вернемся с другой стороны.

— А ты уверен, что…

— Пока не попробуем — не узнаем. Не так ли? — Подмигнув, Раглес направил гулейба вниз.

Гьёрт последовал за ним. Ему не нравилась идея Раглеса, но выбор был невелик. Кроме того, без иллюзорного макета он вряд ли сумел самостоятельно бы отыскать дорогу обратно.

Путей, ведущих наверх, им больше не попалось. Они миновали полдесятка кривых коридоров, временами расширявшихся до размеров небольших пещер. Развилок попадалось не слишком много, направление разведчики выдерживали более-менее верно — если не считать того, что они сейчас находились гораздо ниже нужного уровня.

В одной из пещер — самой крупной из всех, что попадались им за время пути — Раглес внезапно остановил гулейба и спрыгнул вниз.

— В чем дело? — спросил Гьёрт.

— Почудилось что-то… — Иллюзионист поднял руку, и свет, окружавший их группу, усилился. Каменный зал оказался весьма просторным.

Та часть, которую Раглесу удалось осветить, была загромождена валунами всевозможных форм и размеров. Уродливые каменные образования бесформенными гроздьями свисали с потолка. Стены пещеры были прямо-таки испещрены ходами.

Иуалли и Гьёрт подъехали ближе. Раглеса, казалось, заинтересовал здоровенный валун в центре зала. К нему он теперь и направлялся.

— Долго мы ещё будем тут торчать?

— Спокойнее, — ответил Раглес, не оборачиваясь. — Мы просто делаем свою работу.

Гьёрт бросил взгляд на синелицего. С тем творилось что-то странное: улыбка застыла, а по голубой коже градом катил пот. Создавалось впечатление, что синелицый псионик разом ослеп и перестал соображать.

— Эй!.. Что с тобой?…

— Не обращай на него внимания, — сказал Раглес, продолжая идти. — Он сам виноват. Нельзя быть таким чувствительным.

— Ты о чем?

— Неважно. В любом случае, все это уже не имеет никакого значения. — Иллюзионист наконец остановился.

— Почему?!

— Потому.

Валун, к которому они подошли почти вплотную, зашевелился. Иллюзорная оболочка растаяла, являя тело, которое могло бы принадлежать жабе… размером со слона. «Жаба» имела восемь ног, заканчивавшихся раздвоенными копытами, и короткий толстый хвост. Наличествовали четыре конечности, отдаленно напоминавшие руки, и несколько длинных бескостных отростков, постоянно находившихся в движении. Удивительнее всего была верхняя часть — прямо из жабьего туловища, покачиваясь на тоненьких шеях, вырастали шесть или семь голов, отдаленно напоминающие козлиные морды кьютов. Возводя вокруг себя силовую броню, Гьёрт вдруг вспомнил, что изображения подобных существ он видел наверху, в руинах. Кто-то из новеньких — кажется, этот странный землянин, Дэвид — ещё предположил, что так могли выглядеть древние кьютские боги.

Возможно, землянин был ближе к истине, чем сам мог предположить.

Иллюзии продолжали таять. Изменился не только валун, обрели форму и задвигались другие камни в пещере. Гиоры и кьюты, действуя на удивление слаженно, перекрыли все выходы из зала. На потолке, матово поблескивая черными хитиновыми панцирями, лениво зашевелились мирмеколеоны. Стены облепили прыгуны — похожие на лиловые грибы, с единственной ногой, предназначенной для передвижения, они были способны поглощать пищу всей поверхностью своего тела. Пищей же для них служила любая органика.