Свадьба мечты - Кэрол Маринелли

— Я принесу еще несколько вариантов, а ты пока можешь начать краситься.

С этими словами Катина вышла из переговорной, временно превратившейся в филиал салона красоты, оставив Лавинию в растерянности топтаться на месте. Она бы с удовольствием последовала совету Катины, но ее сумочка осталась на столе, а из одежды на ней были лишь трусики и бюстгальтер.

Будь за дверью Алексей или даже Левандер, она бы, не задумываясь, вошла в кабинет. Братья давно привыкли к тому, что во время подготовки к показам вокруг снуют полуобнаженные модели. Она бы даже на телефонный звонок в таком виде не постеснялась ответить.

Но Захар Беленки — человек из совсем другой среды и вряд ли оценит подобное поведение.

— Пожалуйста, подайте мне сумочку, — попросила она, высунув голову из-за двери.

Захар, читавший бухгалтерский отчет и не настроенный отвлекаться на подобные глупости, нахмурился. Он подошел к двери, собираясь высказать все, что думает об ассистентках, полдня пропадающих в салонах красоты, а потом мешающих работать окружающим, но промолчал, заметив худенькое плечо, перечеркнутое красной лямкой бюстгальтера.

Он понимал, что в мире моды подобная раскованность является нормой, но все же предпочитал, чтобы его сотрудницы придерживались дресс-кода.

Захар почти швырнул Лавинии сумку и кисло заметил:

— Могли бы одеться и взять ее сами.

— И запачкать платье Коловски тональным кремом? — фыркнула она. — Нет уж, спасибо.

Их разговор продолжался всего минуту, но смущенная Лавиния успела покраснеть до кончиков пальцев. Закрыв дверь, она с облегчением прислонилась к ней спиной.

Ну почему Захар был так мил, когда они говорили о Рейчел? Почему просто не проигнорировал ее, как делал все утро? Его непредсказуемость выбивала Лавинию из колеи. Невозможно было предугадать, как он поведет себя в следующую минуту.

Стараясь избавиться от этих невеселых мыслей, Лавиния достала косметичку и начала краситься. К моменту возвращения Катины макияж был закончен. Увидев в руках модельера ворох алой ткани, Лавиния чуть нахмурилась, но послушно подняла руки, и шелк, лаская кожу, скользнул вниз.

Взглянув в зеркало, Лавиния замерла, потрясенная увиденным.

— Идеально, — прошептала она. — Никогда бы не подумала, что мне пойдет нечто подобное.

— Я же говорила… — довольно кивнула Катина и набросила на плечи Лавинии невесомую золотистую шаль. — Теперь ты готова предстать перед королевской семьей.

Напомнив о том, что все элементы наряда, включая туфли и украшения, должны быть сданы завтра утром, Катина вышла из кабинета. Лавиния еще раз придирчиво оглядела свое отражение в зеркале и счастливо улыбнулась. Ее волосы были завиты крупными локонами и свободно падали на плечи, обрамляя лицо, а глаза, благодаря нескольким слоям туши, казались еще более голубыми, чем обычно. Она подкрасила губы розовым блеском и вышла из переговорной.

Захар сидел на краешке ее стола, нервно теребя галстук. Он выглядел совершенно вымотанным.

Пока не поймал в зеркале ее взгляд.

Она не смогла скрыть торжествующую улыбку, когда увидела, что его брови поползли на лоб.

Захар почувствовал, как у него пересохло в горле. Казалось, тело Лавинии охвачено огнем. На ее платье алый перетекал в оранжевый и золотой, отчего ее светлые волосы сияли еще ярче.

— Вы потрясающе выглядите, — выдохнул он, хотя это было и так очевидно.

— Я знаю! — широко улыбнулась она.

Это было так не похоже на привычную для него реакцию женщин на комплименты, что он едва не улыбнулся в ответ.

— Шелк Коловски?

— Конечно. Как и этот галстук. — Она протянула ему коробочку, которую вручила ей Катина.

Любой мужчина пришел бы в восторг от такого подарка, но Захар смотрел на сверток так, словно в нем пряталась змея.

— Я ношу только свои галстуки.

— Но не в моем сопровождении! Пожалуйста, наденьте.

Поскольку теперь Захар стоял во главе Дома моды и должен был соответствовать занимаемой должности, он согласился. В коробочке обнаружился серебристо-серый галстук в мелкую крапинку всех цветов радуги.

— Вы же знаете, что шелк Коловски меняет цвет в зависимости от настроения того, кто его носит, — щебетала Лавиния.

— Ерунда.

— Он был чернее ночи, честное слово. А сейчас холодный и серый. Подходит к вашим глазам.

— Интересно, каким был этот наряд до того, как вы его надели, — усмехнулся он.

Платье переливалось золотом, вспыхивая красным и оранжевым при каждом движении, притягивая взгляд.

— Не облить бы его чем-нибудь. Катина мне этого не простит.

— Вы не оставите его себе?

— Господи, нет! Это временное удовольствие. Как, собственно, и я сама. Я в вашем распоряжении до одиннадцати часов.

«Желательно до одиннадцати часов утра», — мысленно закончил фразу Захар.

Рядом с Лавинией его одолевало лишь одно желание, не слишком уместное для человека, который собирается отправиться на званый ужин. Захар ощущал аромат ее кожи и волос, завороженно смотрел на красные всполохи на платье, изящно подчеркивающем все пленительные изгибы ее стройной фигуры.

Ему хотелось прижаться губами к нежной коже ее обнаженного плеча. Хотелось немедленно испытать то наслаждение, на которое он рассчитывал в чуть более отдаленной перспективе.

— Может, вам стоит набросить что-нибудь сверху… — неуверенно начал Захар, и Лавиния послушно закуталась в золотистую шаль, выданную ей Катиной.

В словарном запасе Захара не было таких слов, как накидка, болеро или шаль. Он просто смотрел на золотую сеть, которая, едва касаясь кожи, обволакивала хрупкое тело Лавинии. В ней она была похожа на плененную русалку, с которой хотелось немедленно сорвать путы, освободить от ненужного морской деве наряда и, послав к черту Дом Коловски и его высокопоставленных гостей, овладеть ею прямо здесь, на полу.

Увы, это было невозможно.

Их путь лежал в элитный вегетарианский ресторан, где Алексей обычно принимал гостей Дома, чтобы избежать неловкости из-за возможных культурных различий.

В Европе было уже утро, поэтому, опустившись на сиденье лимузина, Захар тут же достал смартфон и углубился в деловую переписку. Лавиния в это время опустила перегородку и болтала с пожилым водителем Эдди, расспрашивая его о родных. Их веселый смех раздражал Захара.

— Я вообще-то пытаюсь работать, — не выдержав, буркнул он.

— Мы тоже, — откликнулась Лавиния. — Но некоторым из нас удается сохранять улыбку и позитивный настрой.

Однако в следующее мгновение обаятельная улыбка исчезла с ее лица. Лимузин подъехал к ресторану, окруженному гомонящей, взрывающейся вспышками фотокамер толпой.