Леди Элизабет - Элисон Уэйр

Мэри немедленно отправилась к Кэт Чампернаун.

— Я в ужасе от столь вопиющего невежества девочки, — заявила она. — Вы не догадывались? Похоже, отец Паркер не справляется со своими обязанностями. Прошу вас, скажите, что Элизабет хотя бы знает катехизис и «Отче наш».

— Знает, госпожа, — ответила Кэт. — Прошу меня извинить, если я что-то недосмотрела. Я искренне полагала, что священник обучил ее в полной мере.

— Боюсь, не в полной, — возразила Мэри. — Вам следует срочно переговорить с ним до вашего отъезда. Пока же всему необходимому ее будет учить мой духовник. У девочки нет матери, и я за нее отвечаю, а потому намерена проследить, чтобы ее наставили на путь истинный. Советую вам на какое-то время занять ее молитвами ради блага ее души.

— Да, госпожа, — смиренно ответила Кэт, приседая в реверансе.

Но Кэт считала, что к Богу ведет далеко не единственный путь. Едва Мэри вышла за дверь, она не стала заставлять свою беспокойную подопечную томиться на коленях у молитвенной скамьи и четверть часа спустя позвала к себе.

— Давайте послушаем историю, — сказала она. — Сегодня воскресенье, и это будет история про святую. Я расскажу вам про святую Урсулу, поскольку для вас она особенная. Ведь вы родились в Покоях девственниц в Гринвиче, где висят гобелены, повествующие о святой Урсуле и ее одиннадцати тысячах девственниц.

Элизабет устроилась на коленях Кэт. Ей нравилось слушать истории.

Кэт не случайно выбрала именно эту.

— Святая Урсула была британской принцессой, и ее отец нашел ей жениха, — начала она, — но она пожелала остаться девственницей, и потому отец и жених дали ей три года отсрочки.

— Что такое девственница? — спросила Элизабет.

— Незамужняя женщина, чистая и добродетельная, — объяснила Кэт. — И все эти три года святая Урсула плавала по семи морям с другими десятью знатными девственницами, и с каждой было по тысяче девушек.

— На корабле, наверное, было очень тесно! — заметила Элизабет.

— Наверняка, — улыбнулась Кэт. — Но после паломничества в Рим и множества приключений сильный ветер занес их корабль по реке Рейн в германский город Кельн, где жили нечестивые язычники, не верившие в Бога. Увидев, что святая Урсула и одиннадцать тысяч девственниц с ней — христианки, они попытались заставить их отказаться от своей веры, а когда это не удалось, предали всех смерти.

Элизабет помолчала, вспомнив, что уже слышала раньше эти слова.

— Всех? — спросила она.

— Всех, — подтвердила Кэт. — Столетия спустя нашли их кости, и Церковь объявила их всех святыми.

— Как… — запинаясь, проговорила Элизабет. — Как их предали смерти?

К такому вопросу Кэт была готова. Лучше, подумала она, если Элизабет узнает об этом от нее, чем от кого-то, верившего в вину Анны Болейн.

— Их одну за другой ставили на колени и отрубали им мечом голову.

— Ужасно, — прошептала девочка.

— Да, но, полагаю, они ничего не почувствовали. Все случилось очень быстро, — заверила ее Кэт.

Элизабет подняла голову, с трагическим выражением лица глядя на гувернантку. Кэт погладила девочку по волосам и посмотрела в ее темные глаза.

— Как… как с моей мамой? — спросила Элизабет.

— Да, дитя мое, — ответила Кэт, продолжая гладить ее по волосам. — Бедная душа, она умерла отважно. И ей не было больно, все кончилось в одно мгновение.

Элизабет снова помолчала.

— Она сделала что-то плохое, — прошептала она.

— Вовсе нет! — твердо ответила Кэт. — Говорили, будто она была неверна королю и замышляла его убить. Но я уверена, все это придумали ее враги, чтобы от нее избавиться, и они сочинили историю, в которую поверил король, ваш отец.

— Кто — они? — спросила Элизабет.

Она умна не по годам, подумала Кэт.

— Некоторые из тех, кто тогда окружал короля.

Кэт не собиралась упоминать имя государственного секретаря Кромвеля, поскольку тот оставался главным королевским советником. Она опасалась, что и без того уже сказала чересчур много.

— И они говорили правду?

Элизабет уже научили — главным образом леди Брайан и леди Мэри, — насколько важно говорить правду. Кэт знала, что ей надлежало быть осторожнее. Последующие ее слова должны были сыграть ключевую роль для будущего благополучия и душевного спокойствия Элизабет, но сказать их следовало так, чтобы они не повредили девочке, если та их где-нибудь повторит.

— Присяжные решили, что да, — молвила она, — и власти королевства сочли королеву Анну виновной. Но многие считали все это лишь поводом от нее избавиться.

По крайней мере, никто не мог этого оспорить. Элизабет, однако, не удовлетворилась ответом Кэт.

— Значит, вы не думаете, что мама делала что-то плохое? — настаивала она.

— Нет, да поможет мне Бог, — прошептала Кэт. — Но если я так скажу, у меня будут большие неприятности, а потому никогда не повторяйте моих слов. Миледи, я убеждена, что ваша мать невиновна. Никогда об этом не забывайте.

— Никогда не забуду, — торжественно заявила Элизабет. — Но ведь это неправильно, что ее предали смерти, если она была невиновна?

— Иногда, дитя мое, невинным приходится умереть. И королям, которым принадлежит власть над жизнью и смертью, приходится делать тяжкий выбор. Уверена, его светлость, ваш отец, считал тогда, что поступает правильно. Вы не должны его винить.

— Вот если бы сказать ему, что он ошибся! — пылко воскликнула Элизабет, но, увидев страх на лице Кэт, поспешила заверить ее: — Обещаю, ничего не скажу, честно.

— Благослови вас Господь, дитя мое, — прошептала Кэт. — Идемте поиграем в мяч. Нужно же иногда отдохнуть от молитв!

— Ваше величество, — заявил императорский посол Шапюи, учтивый чернобровый господин с заостренной бородкой, — леди Элизабет прекрасна, и в том заслуга вашего величества.

— Угу, — буркнул король, которого отвлекала боль в ноге.

Гнойник становился все хуже, и король знал, что скоро его придется вскрыть. Генриха бесила мысль, что он, блиставший среди мужчин и выходивший победителем во всех поединках, теперь был вынужден сидеть взаперти, сражаясь с наступавшей немощью. К тому же он быстро полнел, становясь все неповоротливее; с тех пор как та ведьма изменила ему, поставив под сомнение его мужскую силу, он ни в чем не отказывал себе за столом — и так же поступал бы в спальне, будь у него такая возможность. Вдобавок он переживал из-за того, что его ухаживания отвергла юная герцогиня Миланская, чей соблазнительный портрет побудил его сбросить траурные одежды и попросить ее руки.

— Скажите его величеству, — заявила дерзкая девка, — что, будь у меня две головы, одну я предоставила бы в его полное распоряжение.