Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

автоматического оружия, прочность оборонительных сооружений, сложную систему и взаимодополняемость всех видов огня. Короче, не абсолютизируйте приобретенный опыт. Я в свое время убедился, насколько особенности боевых действий против Колчака на зауральских и сибирских просторах отличались от характера борьбы с басмачеством в Туркестане.

Эти мудрые слова я не раз вспоминал впоследствии. За службой же генерала Козлова внимательно следил и радовался его успешному продвижению. Через некоторое время Дмитрий Тимофеевич стал начальником Главного управления ПВО Красной Армии, а затем командующим войсками Закавказского военного округа. В этой должности он и встретил Великую Отечественную войну.

Вместо Д. Т. Козлова к нам прибыл генерал-майор Ф. Д. Рубцов, тоже опытный военачальник. Будучи старше меня на 11 лет, он успел повоевать в гражданскую войну, добровольно вступив в Красную гвардию еще в 1917 году. Хорошо образованный в военном отношении, он отличался распорядительностью, высокой воинской культурой.

Я только что перевез семью из Свердловска в Псков, как нам пришлось переехать в Тарту. Но и там мы пробыли очень недолго — последовал приказ о передислокации управления нашего корпуса и корпусных частей в Белорусский Особый военный округ, в город Белосток. Разместившись здесь, мы приняли три дивизии (2, 86 и 113-ю), расположенные вдоль государственной границы от Августова до Замбрува через Осовец и Ломжу. Возглавляли их способные и достаточно подготовленные командиры — полковники М. Д. Гришин, М. А. Зашибалов и X. Н. Алавердов.

По прибытии в новый район дислокации мы с Ф. Д. Рубцовым были вызваны в штаб 10-й армии, в состав которой влился корпус. Федор Дмитриевич направился к командующему, а я — к начальнику штаба полковнику П. И. Ляпину. Не успели мы с ним начать разговор, как дверь распахнулась и в кабинет вошли командарм генерал-лейтенант И. Г. Захаркин, член Военного совета армии бригадный комиссар Д. Г. Дубовский и наш командир корпуса.

— Здесь нам будет удобнее разговаривать, — сказал Иван Григорьевич Захаркин, — у начальника штаба вся «картография» налицо. — И, развернув карту, показал нам районы, на которые следовало обратить особое внимание при рекогносцировке местности, прилегающей к государственной границе. Он приказал также составить план инженерных работ, скоординировав его с управлением военно-полевого строительства. Последнему предстояло помочь нам в дооборудовании Осовецкого укрепленного района, включавшего и саму крепость Осовец.

— Осовецкий УР ддя вашего корпуса является основным объектом, так как его значение выходит далеко за рамки нашей армии и распространяется на войска округа в целом, — подчеркнул командарм и, обращаясь к начальнику штаба, попросил: — Петр Иванович, дай-ка твою драгоценную энциклопедию.

Полковник Ляпин достал из шкафа том большого формата в темном коленкоровом переплете и передал его командарму. Тот, быстро отыскав нужную страницу, прочитал: «Осовец — крепость 3-го класса на реке Бобр, у пересечения ее бресто-граевской железной дорогой. Значение Осовца — опорный пункт на оборонительной линии Бобра, прикрытие железнодорожного пути и преграда на кратчайшей операционной линии пруссаков из Восточной Пруссии на Брест-Литовск»[11].

— Все это в полной мере относится и к нынешнему времени, — заключил Иван Григорьевич.

Мы выполнили указание командарма, и Осовецкий укрепленный район сыграл свою роль даже в тех неблагоприятных условиях, в каких 10-я армия вынуждена была принять год спустя сильные вражеские удары. Оборонявшаяся здесь 2-я стрелковая дивизия полковника Михаила Даниловича Гришина умело использовала его укрепления и саму крепость Осовец. В этом районе оказались скованными значительные силы гитлеровцев, что позволило другим соединениям армии избежать поражения, сохранить часть тяжелого оружия и отойти на северо-восток.

Наши будни до предела были наполнены разнообразной работой в войсках. Она особенно активизировалась после посещения округа Наркомом обороны Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко. Нарком дал ряд дельных указаний и напомнил, что мы находимся в самой горячей точке, ибо далее всех выдвинуты на запад. Тогда же, поздней осенью 1940 года, в соответствии с планом оперативной подготовки войск округа была проведена весьма интересная во всех отношениях фронтовая игра на местности со средствами связи. Руководил ею заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин — мой будущий командующий фронтом. Основное содержание оперативной игры составляли действия войск фронта в начале войны. Характерно, что для нас были созданы примерно такие же условия, в каких мы потом и оказались. По замыслу игры «западные», сосредоточив значительно превосходящие силы, перешли в наступление. Армии прикрытия «восточных», ведя тяжелые сдерживающие бои, отходили последовательно, от рубежа к рубежу. После упорных оборонительных действий на линии старых укрепленных районов и с подходом резервов из глубины страны «восточные» перешли в решительное контрнаступление и завершили разгром вторгшегося «противника».

Весной 1941 года прошли знаменитые учения войск Белорусского Особого военного округа под руководством С. К. Тимошенко. Мне довелось заниматься на них увязкой взаимодействия нашего корпуса с 6-м механизированным корпусом генерал-майора М. Г. Хацкилевича. Это соединение, укомплектованное танками КВ и Т-34, показало себя с лучшей стороны. При разборе учений нарком высоко отозвался о слаженном взаимодействии танков и пехоты. Этот опыт очень помог мне в Великой Отечественной войне.

В марте 1941 года на должность командующего нашей 10-й армией прибыл генерал К. Д. Голубев — бывший начальник Московской пехотной школы имени М. Ю. Ашенбреннера, а в последнее время — старший преподаватель Военной академии имени М. В. Фрунзе. Знакомство с войсками он начал с нашего корпуса. Я очень волновался, раздумывая, узнает или не узнает Константин Дмитриевич своего питомца. Оказалось, что узнал сразу, и не только узнал, но и подбодрил.

Новый командарм пристально следил за моей работой, помогал, и я искренне радовался, надеясь, что при таком положении, может быть, осуществится моя мечта о переходе на командную должность в танковые войска. Однако надежде этой не суждено было осуществиться. Как говорится, человек предполагает, а бог располагает. За неделю до начала войны мне пришлось проститься с 10-й армией.

Здесь я не могу не сказать, что, находясь в белостокском выступе, мы стали свидетелями все учащавшихся нарушений немецкими самолетами наших границ, заброски к нам диверсионных и разведывательных групп. Однажды к нам в штаб пришел поляк, бывший во время первой мировой войны фельдфебелем в русской армии. Он рассказал, что гитлеровское командование начало массовое выселение поляков из приграничных районов. Особенно тревожным было его сообщение о выгрузке боеприпасов на грунт. Обо всем этом мы докладывали в штаб округа, но оттуда шли стереотипные ответы: «Не поддаваться на провокации»…