Чтоб человек не вымер на земле… - Сергей Владимирович Киреев

он следует тенью

За нами, и бог бы уж с ним.

С Петровки пришло подтвержденье,

Что друг наш ушастый судим.

Пять ходок, и все за разбои.

Душа его — вечное зло,

Как болт с дефективной резьбою,

Которую прочь сорвало.

В каком-то, наверное, смысле

Слегка одурели мы все,

Аж челюсти наши отвисли –

Такое там было досье.

Да, вряд ли оно симпатично

Вслепую сидеть куковать.

Когда установлена личность,

То легче уже банковать.

Конечно, не Ленин, не Сталин,

Но всё-таки глыба, гигант, –

Поистине, был уникален

Его криминальный талант.

Когда он в Москву к нам приехал,

Стал гоголем сразу ходить.

Легавка ему не помеха

Большой огород городить.

«Она меня в тонусе держит –

Он пил, усмехаясь, до дна, –

Закалку и внутренний стержень

Во мне формирует она».

Он хитро плетёт свою пряжу,

Его основной интерес –

Серийные крупные кражи,

Там чётко поставлен процесс.

Ей-Богу, таких корифеев

Москва не видала давно,

Нахапают ценных трофеев,

И сразу ложатся на дно,

И хором над нами злословят,

Мол, тема предельно проста:

Сто лет нас лови, всё равно ведь

Не выйдет у вас ни черта!

Раскладка примерно такая:

Все камни с разбоев и краж

В итоге к нему утекают,

Вот этот ушастик-то наш

Свою и чужую добычу

Умеет отлично сбывать,

Он так этот сбыт увеличил,

Что повода нет горевать

Заклятым его конкурентам,

Обычным квартирным ворам.

Он стал их любимым клиентом,

Он чётко платил по счетам.

Там круг исключительно тесный

Использовал этот канал,

И было отлично известно,

Что он никого не кидал.

Там сразу несли килограммы,

Он был дистрибьютор у них –

Скажу я сейчас, а тогда мы

И слов-то не знали таких.

И тут же, синхронно с Петровкой,

Агент наш прорезался. Хоп!

Сработано чисто и ловко.

Уже не туфта и не трёп,

Уже посущественней что-то

Искрить в темноте начало:

Ушастый с металлом работал,

Там дело стремительно шло.

Камням золотая оправа

Для пущего блеска нужна,

Я знаю, что бабам по нраву

Обычно бывает она.

И это не пыль, не химера,

А как ты ещё попадёшь

Без блеска в высокие сферы,

Где пьянка, разврат и балдёж?

Он даже как будто бы вроде,

Источник наколку нам дал,

За несколько лет на свободе

Своё производство создал,

Под носом у местной легавки

С разгона пошёл на подъём –

Наладил процесс переплавки

В родном Ленинграде своём.

Там сутками, без остановки,

В подпольном цеху мастера,

Спецы по литью и штамповке,

Трудились с утра до утра.

Старлей-участковый по блату,

Который его крышевал,

Ему вытяжной вентилятор

Однажды в подарок прислал.

Казалось бы, лирика, жалость,

Зачем он пошёл на неё?

А людям чтоб легче дышалось,

Чтоб делали дело своё.

«Заботься о людях, хоть кто ты,

Хоть самый безмозглый баран,

Когда ты процент с оборота

Исправно кладёшь на карман!

Простая и ясная штука!» –

Вот так он учил молодых,

А после ещё за науку

Процент выцыганивал с них.

Наш Вовка, зверея от рёва,

Потом, чтоб тоску заглушить,

Нормальный уже участковый,

Пытался его удушить,

Пронзить авторучкой навылет –

Не где-нибудь, в зале суда,

Насилу его оттащили,

Иначе бы просто беда.

Хорошую, в общем, такую,

Спасибо дружкам и судьбе,

Ушастый открыл мастерскую,

И сам был уверен в себе.

Он даже, хотя и не сразу,

Вперёд в этом деле шагнул,

Ещё и клиентскую базу

Со временем к ней пристегнул,

Чтоб люди там чаще бывали,

Ну, что ещё скажешь, силён,

Он рядом, в соседнем подвале,

Устроил подпольный салон.

Здесь формула вся в этой фразе –

Чтоб быстро тому, кто пришёл,

Исполнили срочный заказик –

Удобно и всем хорошо!

Цепочки, браслеты и бусы,

Подвески, кулоны, колье –

На самые разные вкусы

Любым господам и месье

(Ну, это их так называли,

Чтоб цену побольше набить),

Отлично им всё продавали,

Умели капусту рубить.

Там чётко с тобою и кратко

Беседуют — с теми, кто вхож:

«Чего тебе? Перстень-печатку?

А, может, корсажную брошь?

Из бронзы браслет на предплечье?

Серебряный пирсинг на грудь?»

Эх, взять бы вот так, да картечью

Из пушки по ним лупануть! –

К кому это всё поступает,

Товар этот — всех бы в расход –

И тех, кто его покупает,

И тех, кто его продаёт!

Элитная, б… клиентура,

Да их же потом этот спрут

Сожрёт равнодушно и хмуро,

А нет, так другие сожрут.

И ладно. Что в лоб им, что по лбу,

И толстых тупых торгашей

Крутились там целые толпы,

Хоть палкой гони их взашей.

У нас уже стали попутно

Мозги в голове закипать –

Да, зыбко всё это и мутно,

Но ясно уже, где копать.

Не выйдет, конечно, в два счёта

Поставить на мафии крест,

Но всё-таки можно работать,

Когда информация есть.

Они там, конечно, артисты,

С чужих, да и с собственных краж

По-быстрому, (как ни крутись ты,

В Москве сразу всё не продашь),

Везли вот как раз в этот Питер

На поезде груды добра,

Мол, всё, чего надо, берите,

Привет тебе, город, Петра!

И, если что с кражи зависло,

То ломом, плавильной шихтой

Любой неликвид становился

Хоть бронзовый, хоть золотой.

Вот их-то как раз-то и надо

В подвал, в мастерскую возить,

В престижный район Ленинграда,

Там график на стенке висит,

К какому назначено сроку

Готовить заказ и кому,

Со скромной приписочкой сбоку,

Почём это выйдет ему.

И в сумке спортивной, для виду,

Мол, майка там, кеды лежат,

Курьер эти все неликвиды

Воло́к из Москвы в Ленинград.

Он был подготовлен отлично,

И, в общем, ни разу не влип,

В манёврах своих динамичный,

Специально обученный тип.

Такой вот пейзаж как-то где-то

У нас на условном холсте.

Ну как бы сорока всё это

Доставила нам на хвосте.

Однако же эта сорока,

Ведя свой секретный рассказ,

Не хуже любого пророка.

Агенты что надо у нас!

Вдали как будто бы забрезжили огни,

Но это всё лишь только версии одни,

И ни черта пока на деле не выходит,

И, сколько стену ни проламывай башкой,

Реализации-то нету никакой,

И урки знай себе гуляют на свободе!

Десятая