Партизан. От долины смерти до горы Сион. 1939–1948 - Ицхак Арад

Сотни бежали в эту ночь в Белоруссию, и я тоже решил бежать туда. Мы собрались, 12 парней, среди которых мой двоюродный брат Моше-Юдка, мой друг из подполья Юдка Шапиро и другие. Расставание с членами семьи было тяжелым. Мы не знали, увидимся ли вновь. Выбраться из городка тоже было нелегко. В соседние села было передано, что каждый, кто поймает убегающего еврея и приведет его в полицию, получит премию. К нашему счастью ночь была пронизывающе холодной, временами шел дождь. Полицейские искали укрытие, и мы сумели выбраться из городка незаметно. Через поля мы добрались до шоссе, ведущего в городок Линтоп, в 12 километрах юго-восточнее нашего городка, на территории Белоруссии. Городок Линтоп мы решили обогнуть, чтобы не быть схваченными и возвращенными литовской полиции в наш городок. Так мы дошли до города Константинов, в котором было несколько еврейских семей. Мы решили не продолжать движение по главному шоссе, и старались не проходить через села, а огибать их. Иногда мы встречали крестьянина в поле, он мельком оглядывал нас и продолжал свою работу. Каждый из нас был погружен в свои мысли. Мы вышли в путь без цели, по трерриториям, над которыми властвовали немцы. Фронт был далеко, немцы приблизились к Москве, и добраться до фронта не было возможности. Мы были полны тревоги за наши семьи: переведут ли их в Полигон, и какой будет их судьба на новом месте? Природа вокруг нас была прекрасной, зеленые поля с одной стороны, и огромный лес, простирающийся с другой стороны километр за километром. Среди полей текла река, на берегу которой росли деревья. Мир виделся нам в эти минуты таким чудесным и необъятным. И только нам, кучке беглецов, не было в нем места. К вечеру мы добрались до Константинова и вошли в дома евреев. Они гостеприимно встретили нас. Они уже слышали о том, что всех евреев области переведут в Полигон, а в нашем городке оставят несколько десятков семей мастеров-ремесленников. И еще они рассказали, что тотчас, как там евреев изгнали из их домов, наехали крестьяне из окрестных сел, ворвались в дома евреев и унесли все, что там осталось.

Увозили на телегах мебель. Германские и литовские полицаи разрешили крестьянам брать все, что им заблагорассудится. После того, как те забрали все, что было в домах, начали выкорчевывать окна и двери.

Мы советовались с местными евреями, как нам быть. Они сказали, что у них мы остаться не можем, ибо их слишком мало в городе, белорусская полиция сразу выйдет на нас. Они посоветовали нам двигаться в сторону местечка Глубокое, в котором живут несколько тысяч евреев, и там полиция нас не заметит. Находился он на расстоянии 80 километров восточнее Константинова.

Решили выйти ночью. Попрощались с местными евреями, и вышли в путь. Расставание было сердечным. Они снабдили нас едой в дорогу, объяснили, по каким местам идти, чтобы не наткнуться на полицию. Мы начали двигаться не все вместе, а четырьмя группами по три. Каждая группа будет идти другим путем, и все мы встретимся в Глубоком. Решение это было принято, ибо путь был очень опасен. Предстояло пройти несколько городов и селений. И группе в 12 человек трудно пройти, чтобы ее не заметили. И еще. Нам надлежало заходить в крестьянские дома, чтобы добыть съестные припасы, и легче это делать трем, чем двенадцати.

Мы молча расстались. Дошли до перекрестка дорог. Я остался с Рувином Л. И Эфраимом М. Решили идти по боковому шоссе. После полудня увидели одинокий дом в поле, вошли попросить немного еды. В доме были только малые дети, и они очень испугались. Один из них побежал звать отца, который работал на сеновале. Пришел хозяин, типичный белорусский крестьянин, поздоровался с нами и спросил, чего мы хотим. Сказали, что мы поляки из окрестности местечка Глубокого, год назад русские мобилизовали нас на строительство укреплений на германской границе. В первый день войны немцы нас взяли в плен, и неделю назад освободили. Теперь мы возвращаемся домой, в наше село, идти нам туда несколько дней. Мы голодны и просим нас накормить. Крестьянин выслушал нас с большим терпением, но не очень нам веря. Вероятно, подозревал, что мы евреи. Несмотря на это подал нам крынку молока и большую буханку хлеба. Я спросил его, сможем ли мы заночевать у него. Он ответил, что полиция запретила давать ночлег незнакомым людям, но он готов рискнуть. Он даст нам ночлег с условием, что на рассвете мы уйдем, и никто не увидит нас выходящими из его дома, ибо могут донести на него в полицию, и добавил, что мы должны остерегаться его соседа, который является полицейским осведомителем.

Сначала мы думали заночевать на сеновале, но потом решили остаться в доме, и видеть, что делает хозяин и его дети, ибо, несмотря на его доброе к нам отношение, мы не совсем доверяли ему. Крестьянин принес в дом несколько снопов соломы, и мы легли спать. Я проснулся первым и разбудил товарищей. Крестьянин, вставший еще раньше, вошел в дом, и я спросил его о пути к разным населенным пунктам, включая местечко Глубокое, и необходимое нам направление, чтобы не раскрыть истинную цель нашего движения, а именно, Глубокое. Он объяснил нам, как миновать полицейские участки, и я все записал в своем блокноте. Карты у нас не было, а пройти 80 километров без знания дороги — дело не простое. После легкого завтрака мы вышли в путь. Шли пот тропам, полям, лесам, и до полудня не встретили ни одного села и ни одной живой души. Обогнули городок Кобыльник, севернее озера Нарочь. Хотели до вечера добраться до городка Данилович, в котором проживала, примерно, тысяча евреев. Слышали, что в городке много германской полиции, но у нас не было выхода, ибо для того, чтобы дойти до Глубокого, нам надо было перейти реку, мост через которую был только в городке Данилович. К вечеру добрались до городка и вошли в первый дом, который оказался нееврейским.

Евреи нас встретили с большим страхом и рассказали, что утром арестовали трех еврейских парней, и им грозит серьезная опасность. Мы предположили, что это одна из наших групп. Полиция предупредила всех евреев, что укрыватели евреев из других мест будут расстреляны. Нас попросили немедленно покинуть дом, чтобы не накликать на них беду. Они указали, как добраться до моста, чтобы не наткнуться на полицию, но предупредили, что на мосту постоянно дежурит полицейский. Расстались с евреями, охваченными страхом, и пошли дальше. Решили, что мост мы перейдем по одному. Я пошел первым. Приблизился к мосту и продолжал уверенно идти. Я знал, что если полицейский заметит у меня признаки страха, он тут же меня арестует. Я прошел мимо него, насвистывая польский мотив, и через минуту был на другой стороне моста. За мной прошли и два моих товарища. Мы быстро покинули местечко Данилович, оставшийся за нашими спинами. Я чувствовал вкус победы: миновали самое опасное место на нашем пути! До наступления темноты мы добрались до леса, решили в нем заночевать, несмотря на холод. Ничего съестного у нас не было. Рано утром двинулись дальше, полагая пройти 40 километров до местечка Глубокого. И когда стемнеет, войти в город и найти еврейский дом. Спустя несколько часов наткнулись на большую группу крестьян, работавших в поле. Они начали кричать: "Жид! Жид!" и кинулись за нами. Мы побежали в лес — в полкилометра от нас. Крестьянин бежал впереди ватаги и кричал: "Поймать жидов и сдать их полиции!"

Мы добежали до леса и скрылись между деревьями. Слышали их удаляющиеся голоса, и через некоторое время они смолкли. Сели отдохнуть. С темнотой мы добрались до нашей цели — Глубокого. Обогнули центральную улицу, шли через парки, пока не дошли до боковой улицы. По домам определили, где живут евреи. Вошли в небольшой домик бедной еврейской семьи. Они встретили нас радушно и рассказали, что слышали о депортации всех евреев округи в Полигон, но есть сведения, что часть евреев Свинцяна вернули назад в городок. Есть надежда, что вскоре всех их вернут по домам. Цель была одна, как полагают, разграбить имущество евреев. Когда они будут переселены в гетто, которое будет создано в Свинцяне, питание они буду получать от немцев. Мы надеялись, что слухи эти правдивы, и если все евреи городка вернутся в Свинцян, вернемся и мы. Спросили: приходили ли евреи, сбежавшие из наших мест. Ответили нам, что под вечер пришла группа из трех человек, и они находятся у раввина. Это была одна из наших групп, которая должна была прийти в Глубокое.