Наука о мозге и миф о своем Я. Тоннель Эго - Томас Метцингер

Равным образом и хорошая теория сознания должна показать, каким образом оно окупается. (В принципе, сознание могло быть побочным продуктом других, окупающихся способностей, но тот факт, что оно оставалось стабильным, наводит на мысль, что оно было адаптивным свойством.) Убедительная теория должна объяснить, почему явление мира позволяет вам извлекать из окружающей среды больше энергии, чем извлек бы зомби. Эволюционная перспектива, возможно, поможет также разрешить загадку наивного реализма.

Нашему предку не было нужды знать, что в его мозгу в данный момент активируется репрезентация медведя или что внимание сейчас направляется на репрезентацию приближающегося волка. Это оказалось бы только переводом драгоценного сахара. Все, что ему надо было знать, – «Там медведь!» или «Слева приближается волк!». Знание того, что все это – лишь модели мира и текущего момента, не было необходимым для выживания. Такое дополнительное знание потребовало бы формирования того, что философы называют «метарепрезентациями», то есть образов иных образов, мыслей о мыслях. Для этого понадобилась бы дополнительная структура в мозгу и дополнительное горючее. Бывает, что эволюция случайно формирует новые избыточные свойства, но такая роскошь никогда не сохраняется в течение длительного времени. Итак, ответим на вопрос, почему наши сознательные репрезентации мира транспарентны – почему мы физически неспособны распознать их в качестве таковых – и почему это оправдало себя в качестве эффективной стабильной стратегии выживания и продолжения вида. Вероятно, потому, что формирование метарепрезентаций не окупилось бы: слишком много дополнительного сахара пришлось бы добывать из окружающей среды.

Переход к меньшему масштабу времени позволяет по-иному подойти к вопросу о том, почему мы все рождаемся наивными реалистами. Почему мы не отдаем себе отчета о тоннелеобразной природе сознания? Как уже сказано, прочная иллюзия прямого контакта с внешним миром связана со скоростью обработки информации нейронами мозга. Более того, субъективный опыт порождается не в ходе одного процесса, а в результате взаимодействия различных функций: мультисенсорной интеграции, внимания, кратковременной памяти и так далее. Согласно моей теории, по сути, сознание порождает «пространство деятельности, связанной со вниманием». Осознанная информация – это именно та часть информации, активной в вашем мозгу на данный момент, на которую вы можете направить внимание высшего порядка. Внимание низшего порядка концентрируется автоматически и может запускаться бессознательными событиями. Чтобы восприятие стало осознанным, вам необязательно в этот момент обращаться к нему посредством механизма внимания. Напротив, большая часть вещей, в которых мы отдаем себе отчет, находится на краю сознания, а не в его фокусе. Однако все, что доступно произвольному вниманию, является осознанно переживаемым.

Тем не менее, если мы будем направлять наше визуальное внимание на объект, мы физически не сможем воспринять более ранние стадии обработки информации. «Присмотреться повнимательнее» нам в этом не поможет. Мы не способны следить за процессом построения, порождающим модель книги в нашем мозгу. На самом деле внимание, кажется, выполняет обратную роль: стабилизируя объект восприятия (в центре внимания), мы делаем его еще более реальным.

По этой причине стены тоннеля для нас непроницаемы: даже если мы убеждены, что нечто – лишь внутренний конструкт, переживаем мы его всегда как данность, а не как результат построения. Этот факт может быть нами осознан (в силу того, что мы можем обладать соответствующей теорией или понятием), но он будет недоступен для внимания и интроспективного исследования, просто потому, что на уровне субъективного опыта у нас нет точки отсчета «за пределами» тоннеля. То, что нам является, – каким бы образом оно не было опосредовано – является как реальность.

Прошу вас, попытайтесь внимательно исследовать цельное переживание видения и одновременно ощущения книги в ваших руках, ощущения ее веса. Попытайтесь осознать процесс построения образа в вашем мозгу. Вы обнаружите две вещи: во-первых, вам это не удастся. Во-вторых, поверхность тоннеля не двухмерна: она обладает значительной глубиной и состоит из самых разнообразных сенсорных качеств, таких как зрение, осязание, звук и даже запах. Короче говоря, поверхность тоннеля мультимодальна и многомерна. Все это вместе сказывается на том, что вы не способны опознать стены тоннеля как внутреннюю поверхность, – они просто не похожи на все известные вам тоннели.

Почему же стены этой нейрофеноменологической пещеры непроницаемы? Потому что, не будь внутренняя поверхность пещеры (в чем-то подобная графическому пользовательскому интерфейсу на рабочем столе компьютера) замкнутой и реалистичной, она была бы бесполезной. Она работает как динамический фильтр. Представьте, что вы могли бы интроспективно воспринимать глубинные и более ранние стадии обработки информации, пока смотрите на книгу в своих руках. Что бы произошло тогда? Репрезентация утратила бы транспарентность, но осталась бы внутри тоннеля. На вас вдруг обрушился бы поток взаимодействующих данных; в вашу реальность вторглись бы альтернативные интерпретации и конкурирующие между собой ассоциации. Вы затерялись бы в мириадах микрособытий, происходящих каждую миллисекунду в вашем мозгу, – заблудились бы в себе. Ваш разум замкнулся бы в бесконечную петлю самоисследования. Может быть, именно это подразумевал Олдос Хаксли, цитируя в своей классической работе 1945 года «Двери восприятия» Вильяма Блейка: «Если бы двери восприятия были чисты, все предстало бы человеку таким, как оно есть, – бесконечным. Потому человек и замкнулся в пещере, откуда все видит сквозь узкую щель»[5].

Динамический фильтр феноменальной транспарентности – одно из самых увлекательных изобретений природы, и оно повлекло за собой серьезные последствия. Внутренний образ окружающего нас мира вполне надежен. Для того чтобы быть хорошими репрезентациями, наши сознательные модели медведей и волков, книг у нас в руках, улыбок на лицах друзей должны служить окном в мир. Такое окно должно быть прозрачным и совершенно чистым. Вот что такое феноменальная транспарентность: она обеспечивает легкость и цельность осознанных восприятий, достаточно точно изображающих окружающий нас мир. Нам ни к чему знать или заботиться о том, каким образом маленькие чудеса одно за другим разворачиваются в нашем мозгу: мы можем просто наслаждаться сознательным опытом как невидимым интерфейсом с реальностью. Пока все идет как следует, наивный реализм обеспечивает нам комфортную жизнь.

Тем не менее возникают вопросы. Все ли люди наивные реалисты, не бывает ли особых ситуаций, в которых наивный реализм исчезает? Моя теория – теория субъективности как я-модели – предсказывает, что, как только сознательная репрезентация утрачивает прозрачность (то есть как только мы ощущаем ее как репрезентацию), мы отступаем от наивного реализма. Сознание без наивного реализма существует. Сознание теряет его, когда мы с помощью представлений второго порядка осознаем процесс построения – все многогранные и динамичные стадии, предшествующие построению стабильного состояния. Когда окно (сознательный опыт) грязное или потрескавшееся, мы тотчас начинаем воспринимать его как интерфейс с реальностью и как посредника. Мы сомневаемся в точности наших органов чувств. Мы сомневаемся в существовании того, что видим или ощущаем и понимаем, подозреваем, что само средство передачи не безупречно. Короче, если книга в ваших руках утратит транспарентность, вы будете переживать ее скорее как состояние своего сознания, чем как элемент внешнего мира. Вы тотчас усомнитесь в ее независимом существовании. Она станет скорее мыслью о книге, нежели восприятием книги.