Закон забвения - Роберт Харрис

проголосует против, что тогда? Они выдадут себя напрасно и вынуждены будут незамедлительно уезжать. Но куда? Ему казалось в тот миг, что для такой обширной страны, как эта, здесь слишком мало укромных мест, по крайней мере для одного человека шестидесяти лет и другого, сорока двух от роду, не обремененных полезными навыками и лишними деньгами.

Прошло полчаса, за которые ему не удалось особо продвинуться в части составления запасного плана, когда он услышал, как открылась парадная дверь и на лестнице раздались шаги. Полковник сунул руку под подушку и положил палец на спусковой крючок пистолета, но, когда дверь открылась, перед ними предстал всего лишь юный Сэм Гукин, готовый лопнуть от важности.

– Отец говорит, чтобы вы немедленно приходили!

Беглецы взяли свои Библии и последовали за мальчиком вниз по лестнице, потом по дороге и вверх по склону к деревне. Они с любопытством смотрели по сторонам. С полдюжины бревенчатых домов, таких же, как у Гукинов, стояли немного поодаль от дороги, привольно раскинувшись посреди обнесенных изгородями участков, все они выглядели новенькими в лучах утреннего солнца. Впереди виднелись главенствующие над поселком высокие крыши и трубы колледжа. Людей не было видно, и ощущение, закрадывающееся от этого простора, новизны и пустоты, было каким-то особенно тревожным, походя на сон. На Неда навалилась вдруг тоска по дому. «Господь милосердный, – подумал он. – Никогда я не смогу к этому привыкнуть».

Сэм вприпрыжку бежал впереди.

Дом собраний оказался скромным строением, сорок на сорок футов, о двух этажах с окнами, с кровлей из дранки, приобретшей под действием погоды серебристый, как у рыбьей чешуи, цвет, с четырехскатной крышей, увенчанной небольшой колокольней в форме муравейника. Снаружи скопилось много лошадей, повозок и поклажи, но изнутри не доносилось ни звука. Тишину нарушало только птичье пение. Сэм открыл дверь, и они вошли в прохладное, хорошо освещенное помещение с галереей. Первый этаж и верхние галереи были заполнены молчаливыми фигурами: мужчины стояли по одну сторону, женщины – по другую, дети располагались в задней части. Все собравшиеся воззрились на двух вошедших полковников, и в этот миг Нед, как никогда в жизни, уверился, что голосование сложилось не в их пользу. Но тут Дэниел Гукин встал и начал хлопать в ладоши, и секунду спустя к нему присоединились остальные. Внезапно бревенчатое здание наполнилось звуками аплодисментов, под которые священник сошел с кафедры и двинулся по проходу навстречу гостям, раскинув руки в жесте радушного приветствия.

Проповедь священник начал с цитаты из Второзакония о необходимости быть в любой миг готовым к смерти.

– Грешникам следует сознавать, что смерть – вещь предопределенная, не предопределено лишь время и что если они промедлят на день с обращением ко Христу, то не миновать им кары вечной.

Священник говорил сильным, глубоким голосом с йоркширским акцентом. Призывая слушателей снискать милость Божью, являя гостеприимство, он воздел руки и возвел глаза к небу.

Как почетных гостей, Неда и Уилла усадили впереди. Уилл слушал, прикрыв глаза, кивая и бормоча в знак согласия, но Нед спустя первые полчаса обнаружил, что внимание его рассеивается. Слегка поворачивая голову, он неприметно разглядывал собравшихся: сначала серьезные лица на скамьях, затем на заполненных галереях выше проповедника. И наконец обратил взор на самого священника. Он был лет тридцати с лишним, коренастый, темноволосый, с короткой черной бородой и бровями, которые сходились в одну сплошную линию. Нед инстинктивно почувствовал, что видел этого человека раньше. Потом до него дошло – это тот самый мужчина, который смотрел, как они купались.

Он постарался выбросить это из головы и открыть сердце Богу. Когда час спустя проповедь закончилась, Уолли энергично присоединился к пению исполняемых без музыкального сопровождения псалмов («С терпением уповал я на Господа»)[5], а затем к «Отче наш». Он внимательно слушал толкование отрывка из Книги Исайи («Будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш, придет отмщение, воздаяние Божие»)[6]. Когда собрание закончилось и прихожане потянулись к выходу, на свет солнца, он изо всех сил старался запомнить имена членов общины, которых стал представлять ему Дэниел Гукин, начиная с преподобного Чарльза Чоунси, ректора Гарвардского колледжа, человека величественного и статного, как галеон, лет шестидесяти, облаченного в черные одежды пастора и сопровождаемого небольшой эскадрой пылающих рвением студентов, уважительно кивающих головами.

– Я убежден, что Господь привел вас в эту страну равно ради вашего блага и нашего. – У ректора было широкое румяное лицо, обрамленное светло-оранжевым париком и белым воротником с ниспадающими лентами. Слова он произносил словно судья, объявляющий приговор. – Вам следует посетить наш колледж и отобедать.

– Почтем за честь, – сказал Нед. – Не так ли, Уилл?

– Воистину, мистер Чоунси. С удовольствием, если не доставим неудобств.

– Неудобств? Да вы ангелы, сошедшие с небес!

После того как ректор со студентами удалился, Гукин представил церковного старосту, мистера Фроста, поприветствовавшего их сиплым голосом. Затем полился поток фермеров. Эти мужчины с суровыми и загорелыми лицами, протягивающие мозолистые ладони, – Томас Дэнфорт, Голден Мур, Натаниэль Спэрроухок, Эбрахам Эррингтон – напомнили Неду рекрутов первого полка кромвелевской кавалерии.

Уолли бросал взгляды поверх их плеч на священника, который расположился у дверей дома собраний и напутствовал выходящую на улицу паству. Со временем священник почувствовал, что за ним наблюдают. Он бросил взгляд на Неда и минутой позже извинился и зашагал через лужайку к месту, где стоял полковник.

– А теперь, – произнес Гукин, предлагая священнику присоединиться к группе, – если у вас голова не пошла еще кругом от обилия имен, позвольте представить преподобного Джонатана Митчелла. Джонатан, это Эдвард Уолли и Уильям Гофф.

Митчелл поклонился каждому по очереди.

– Уж ваше-то имя нам точно не забыть, мистер Митчелл, – сказал Уилл. – После такой проповеди.

– Ну что вы, – сказал священник скромно. – Вы ведь знаете, как это бывает, мистер Гофф, когда Дух ведет вас за собой. Заслуга принадлежит исключительно Богу. Как я узнал от Дэниела, вы сами отменный проповедник.

– По временам.

Преподобный обратился к Неду:

– Как надолго собираетесь вы задержаться в Кембридже, полковник Уолли?

– Это зависит от хода дел в Англии. Я не верю, что Господь позволит Его врагам долго упиваться торжеством. Как только правительство падет, мы вернемся домой.

– А до той поры нам предстоит послужить для вас убежищем от шторма?

Была в этом замечании едва уловимая нотка, не понравившаяся Неду, хоть он и не мог в точности объяснить почему, а Уилл и Дэниел ее, похоже, вовсе не заметили.

– За безопасную гавань мы определенно благодарны, – произнес он. А потом осведомился как бы невзначай: – Скажите, а не вас ли