Святой Франциск Ассизский - Мария Стикко

как и Он, на кресте; и нередко, идя по дороге, он содрогался от рыданий. «Что с тобой? Тебе плохо?» — спрашивали его. «Нет, я плачу по Господу нашему, оттого не стыдно мне плакать у всех на глазах».

Изумленные неожиданным доводом, прохожие плакали вместе с ним.

ОТЕЦ И СЫН

Чтобы восстановить церковь, требовались деньги. Франциск, пользуясь опытом торговца, решил сделать для Бога то, что делал раньше ради выгоды — он взял со склада три локтя пурпурной ткани, вскочил в седло и поскакал на рынок в Фолиньо, где и продал все, даже лошадь. Вернувшись в Сан Дамиано, он радостно протянул старому священнику сумку, набитую деньгами.

— Возьмите. Это на восстановление церкви. Давайте держаться вместе, работать начнем немедленно.

Но добрый старик лишь покачал головой. Серьезно ли это? Он возразил:

— Мессер Пьетро, ваш батюшка — человек вспыльчивый. Я не хочу ссориться с ним из-за вас. Эти деньги принадлежат ему, я их не трону.

— И я тоже! — воскликнул Франциск и забросил сумку на подоконник. В тот день он не вернулся домой и остался со стариком.

Пьетро Бернардоне, узнав о новой выходке сына, разъярился. Ладно бы тратился на развлечения! Ладно бы пускался в безрассудства, свойственные юности, но эта разрушенная церквушка, отшельническая жизнь — такую глупость честный торговец простить не мог. Хорошо же он пристроил доброго коня, прекрасную ткань! Франциск не желал возвращаться домой, и как-то раз, вооружившись дубиной и прихватив с собою друзей и родственников, отец его отправился в Сан Дамиано. Но поискав там и сям, он не нашел Франциска, а увидел лишь старика-священника, который вернул ему сумку, так и пролежавшую все время у окошка, и посоветовал идти восвояси. Пьетро ругался и бранился, но ему пришлось вернуться со своими близкими в Ассизи, хорошо хоть деньги вернули. А что до сына, он рано или поздно попадет в его руки, если не хочет умереть с голоду.

Отец и сын больше не понимали друг друга: один шел по мирскому пути, другой — по Божьему. Но мать, бедная мать, понимала сына, и тайно отправляла в Сан Дамиано слуг с посылками и весточками. Пусть уж старый священник получше укроет ее любимца! Франциск провел месяц в слезах и молитвах, он жил в пещере, но потом такая жалкая жизнь возмутила его: «Что же ты боишься, рыцарь Христов?»

Враг на этот раз не был изгнан, он пребывал не в людях, которые угрожали ему, но в его сердце, куда закрался страх перед насмешками и побоями.

«Вперед, вперед, во имя Христа! Не вооружен ли ты оружием Господа твоего?» Однажды он выбежал из пещеры и помчался в Ассизи, думая: «В первой же битве я пойму, стою ли я чего-нибудь. Если я должен проявить храбрость, лучше умереть, как верный долгу рыцарь, чем жить, как низкий трус».

Впервые показался он в Ассизи после того, как в нем произошла перемена, о которой говорил весь город. Он ушел, с товаром в мешке, а возвращался босой, в пыли, длинноволосый, отощавший, с покрасневшими глазами и спутанной бородой.

— Безмозглый! Сумасшедший! И он еще собирался в Апулию, побеждать баронов! — заверещали мальчишки, лишь только он появился. — Поглядите на мессера Франциска, он с ума спятил!

От самых ворот его сопровождали крики, свистки, грязь и гнилые яблоки. Но рыцарь Христов шел сквозь галдящую толпу словно глухонемой, благодаря Бога, ибо оружием его стали Его терпение и смирение. Когда Пьетро Бернардоне узнал, что причина шума — его сын, его Франциск, цвет юношей и король пиров, которым еще вчера он гордился, а сегодня тот покрыл его позором, он потерял самообладание, бросился в толпу — она расступилась, предвкушая, как столкнутся отец с сыном — схватил Франциска. Осыпая тумаками, он втащил его в дом и запер в каморке, потолок которой был столь низок, что там можно было только сидеть, или стоять на коленях.

Пьетро не был отпетым злодеем, но сердце его оставалось в кошельке с деньгами, в сердце же обитали самолюбие и тщеславие. Поэтому его и взбесило, что из-за сына и над ним, и над домом его смеются — для самолюбивого мужлана нет ничего страшнее бесчестья. Но то, что приводило в ярость отца, подчеркивало стойкость сына, он ведь тоже хотел выделиться и тоже боялся выставить себя в дурном свете. В этой борьбе Франциск победил самую уязвимую часть своего «я», и он уже не страшился прослыть сумасшедшим, испытал свое мужество и теперь ему нечего было страшиться, даже смерти.

МАТЬ

Немало дней просидел он на хлебе и воде, осыпаемый побоями и упреками, в кладовой для угля, под лестницей, пока, наконец, отец не отлучился из дому по делам. Тогда на него обрушилась новая напасть — любящее сердце. Противник не нападал на него, но ласкал, не гневался, но умолял. Франциск с ранних лет понял, как сильно хрупкая женщина страдала от грубости мужа — ведь у него было столь же пылкое и нежное сердце, как у его матери — и оттого ему было труднее сопротивляться ей, чем отцу. Но борьба оказалась недолгой, и закончилась тем, что никак не могло произойти между отцом и сыном: мать и сын примирились друг с другом. Мать мечтала о том, чтобы сын ее сделался господином в заморской стране, как бывало со многими крестоносцами из Суассона. Она мечтала, что к сыну ее придет слава Рамбаута ди Векерас, что у него будет самая прекрасная невеста на свете. Что ж, теперь она могла успокоиться — Франциск объяснил ей, что эти мечты сбудутся. Он станет принцем в царстве Христа, трубадуром при дворе Всевышнего, и самым счастливым на свете женихом госпожи его, Бедности. Пика поняла: если она любит его, она должна быть ему матерью в духе, как она была матерью по плоти. Потрясенная до глубины души, она высвободила сына, позволила ему взять денег, чтобы отстроить церковь Сан Дамиано, и отпустила его на путь долга.

Когда Франциск вышел за порог, она скорбно вернулась в дом. Она не сомневалась, что сын больше не войдет в него. Зато вернется Пьетро и обнаружит, что пленник сбежал, и обрушит на жену град проклятий и побоев. Мадонна Пика была ко всему готова и молчала, полагая, что этим поможет Франциску выполнить его чудесный замысел. «Мой Франциск, — мысленно произнося эти слова, она почувствовала, как сжалось ее сердце; именно это испытывает мать, когда сын уходит из дому, избрав для себя