Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер

Повар и его собутыльники недоуменно переглянулись.

— Хороший вопрос, — сказал наконец повар. — Вот послушай. Является ко мне однажды голодный паренек и просит дать ему каких-нибудь объедков или купить его одежду за порцию риса. Я по доброте душевной даю ему работу. А потом спустя какое-то время встречается мне тот же самый парень, разодетый как принц, в новехоньком кимоно, и смотрит на меня будто на слизняка, когда я спрашиваю его, почему он не пришел на работу.

— А ведь верно! — воскликнул один из его помощников. — Я знаю, о ком ты говоришь! Это Исикава! В прошлом году он таскал вместе со мной воду из колодца, а теперь хочет, чтобы я называл его «господин Исикава»!

— Как же он вдруг так быстро разбогател? — полюбопытствовал Тора. — Может, родственник какой умер и оставил ему наследство?

— Не-е… — промычал повар. Его мясистое лицо все больше багровело и блестело от пота, а речь становилась не вполне внятной. — Я тоже так сначала подумал. Но ничего подобного. Правда, ребята?

Собутыльники дружно закивали. Источник благополучия Исикавы был для них тайной. Впрочем, все сошлись в одном — что студентов понять невозможно. Чокнутые они какие-то. А все от чтения, это оно так действует на мозги. Тора слушал и улыбался.

— Держи кролика! — вдруг закричал повар.

— Какого кролика? — Тора удивленно оглянулся.

Повар увидел, что шутка удалась, и хохотал, пока слезы не потекли по толстым щекам.

— Ой, не могу больше! — кряхтел он сквозь смех, похлопывая себя по животу. — Хе-хе-хе!.. Держи кролика! Ха-ха-ха!.. Да лови же его! — Приятели повара тоже покатывались со смеху.

Тора изумленно смотрел на них, пока кто-то не объяснил ему, что «кроликом» прозвали одного студента, устроившегося помогать на кухне.

— Помогать! — воскликнул повар, который немного успокоился, глотнув вина. — От него проку, что слепому от фонаря! Я говорю ему делать одно, а он делает совсем другое. Вот давеча велел ему засыпать риса, но он про рис не помнит и льет кипяток в пустую пароварку. Пришлось кормить людей пшенкой, оставшейся от завтрака. А начнешь говорить с ним, так он стоит с дурацкой улыбочкой на лице и хлопает своими длинными ушами. Кажется, будто витает мыслями в облаках и ты для него словно комар, жужжащий над ухом. — Он помолчал и, прищурившись, посмотрел на солнце здоровым глазом. — Пойти взглянуть, что ли? Наверное, уж явился. Похоже, пора снова разводить огонь в очаге. — С помощью приятелей жирный повар поднялся и встал, покачиваясь. — Отличное вино, возьми его душу! — пробормотал он, кивнув Торе. — А ты приятный парень! Как, говоришь, твое имя?

Внезапно со стороны кухни донесся ужасный грохот. Послышались сердитые крики и звон бьющейся посуды. Все побежали посмотреть, что там происходит.

В низенькой тесной кухне два парня катались по полу среди битой посуды, разбросанных овощей и шматков вязкой сероватой гущи, которую разъяренный повар назвал пшенкой. Один из парней, чья долговязая неуклюжая фигура показалась Торе до странного знакомой, боролся с другим, низеньким и мускулистым, пытаясь разделаться с ним при помощи кулаков.

— Ах ты, грязная собака! — приговаривал он, нанося один за другим удары и не замечая собравшихся вокруг людей. — Как ты посмел прочесть мое письмо?! Как ты посмел строить свои мерзкие домыслы?! Попробуй только сказать кому-нибудь хоть слово, и я тебя убью! — Он схватил парня за плечи, сильно тряхнул и на прощание приложил головой об пол.

— А я убью тебя, бестолковый кусок дерьма! — взревел повар и, схватив метлу, со всей силы огрел долговязого парня по голове и плечам.

Драчуны оторвались друг от друга и встали на ноги, пошатываясь. Худощавый съежился под ударами повара, закрывая голову руками. Тора узнал в нем студента, прислуживавшего конторщикам. Внешность его не стала краше — и без того невзрачное лицо, с длинным носом, сильно выступающими зубами, слабым подбородком и непомерно длинными ушами, теперь было перепачкано грязью и пшенной кашей; волосы, прежде завязанные в узел, растрепались, рот полуоткрылся. С ужасом посмотрев на Тору и повара, он издал звук, похожий то ли на жалобный писк, то ли на всхлип, и дал деру.

— И не вздумай возвращаться! — проревел ему вслед повар, потрясая кулаком. — Я шкуру с тебя спущу, чтобы возместить ущерб, ублюдочный длинноносый кролик!

Между тем другой студент потихоньку оправился после драки. Ровесник Кролика, он, несмотря на потасовку, остался почти непомятым. Обратив свое круглое лицо с глазками-пуговками на повара, он заныл:

— Господин повар, я ничего не сделал! Клянусь! Кролик набросился на меня ни с того ни с сего. Вы же видели, я ведь даже не защищался! Чистил себе спокойно редьку, как вы мне велели, а он вдруг взял и швырнул в меня горшок с пшенкой! Хорошо, что она холодная, а не то я бы ошпарился. По-моему, он сумасшедший! И зачем сюда таких берут? Зачем позволяют им жить среди нас? Они же опасны. Вы только посмотрите, какой погром он учинил на вашей кухне! Просто не представляю, как вы, такой милый человек, терпите рядом с собой этого сумасшедшего!

Смягчившись от таких слов, толстяк брякнулся на табуретку и, немного отдышавшись, сказал:

— Не бери в голову, Хасе. Кто-нибудь из ребят поможет тебе, и мы наведем здесь чистоту в два счета. А потом возьмись за суп. Ты хороший парень. Я так и скажу казначеям в конторе.

Тора доложил хозяину о своих открытиях с величайшей гордостью. Акитада, только что доевший дневную порцию риса (взятую в столовой для служащих), выслушал его очень внимательно и сказал:

— Судя по всему, если не считать проверок, которые устраивает жена повара в студенческих спальнях, приход и уход студентов и служащих в ночные часы никто не контролирует. Ворота на ночь закрывают, но любой может перелезть через стену или свободно бродить по территории. — Поразмыслив, Акитада нахмурился. — Разумеется, это означает, что сюда может пробраться и посторонний. Таким образом, круг потенциальных шантажистов существенно расширяется.

Накладывая себе в миску остатки маринованных слив, Тора заметил:

— Готов прозакладывать все свои деньги, что это кто-то из студентов. Эти полуголодные бедолаги подрабатывают на кухне и по хозяйству, чтобы хоть как-то прокормиться. Как насчет Исикавы?

— Исикава нашел себе другое занятие — проверяет студенческие сочинения для одного из профессоров. Вот почему он больше не приходит помогать повару, который, как ясно из твоих слов, не очень-то приветлив со своими работниками. Кроме того, Исикава, по-видимому, займет первое место на экзаменах.

Тора усмехнулся:

— На это ему лучше не рассчитывать. Судя по тому, что говорят в конторе, странные вещи происходят на этих экзаменах. Вы просто не поверите, что там творится! — Смеясь, он рассказал о ставках, которыми занимаются конторщики.

Добродушная улыбка исчезла с лица Акитады, когда Тора упомянул о неприятностях Накатоси после прошлых экзаменов. Напрягшись, он воскликнул: