Изгнанник - Роберт Энтони Сальваторе

Охотник откатился от Гвенвивар и вскочил на ноги.

– Гвенвивар! – закричал он, отталкивая от себя пантеру. – Догони ее!

Убей...

Вместо ответа пантера уселась и широко, протяжно зевнула. Ленивым движением она запустила лапу под ремешок нашейного кошелька и сбросила его на землю.

Охотник рассвирепел.

– Что ты делаешь? – закричал он, подхватывая мешочек. Неужели Гвенвивар на стороне его противников?

Дзирт отступил на шаг и в нерешительности выставил сабли между собой и пантерой. Гвенвивар не двигалась с места, она просто сидела и смотрела на него.

Мгновением позже щелчок арбалета дал понять Дзирту полную нелепость его умозаключений. Дротик, без сомнения, попал бы в него, но Гвенвивар взмыла вверх и перехватила его в полете. Яд дровов не был опасен созданиям, подобным этой магической кошке.

Три война-дрова появились с одной стороны развилки, еще два – с другой стороны. Все мысли об отмщении Бризе тут же вылетели у Дзирта из головы, и он, как на крыльях, последовал за Гвенвивар по петляющим коридорам. Без руководства верховной жрицы и ее колдовства простые воины даже не пытались преследовать его.

Долгое время спустя Дзирт и Гвенвивар свернули в боковой проход и прервали свой бег, прислушиваясь, нет ли признаков погони.

– Идем, – скомандовал Дзирт и медленно двинулся дальше, уверенный, что угроза со стороны Дайнина и Бризы успешно отражена.

Гвенвивар вновь приняла сидячую позу. Дзирт с недоумением посмотрел на пантеру.

– Я приказал тебе идти, – прорычал он.

Гвенвивар уставилась на него пристальным взглядом, который преисполнил дрова-отшельника чувством вины. После этого кошка встала и медленно пошла к своему хозяину.

Дзирт одобрительно кивнул, думая, что Гвенвивар послушалась его приказа.

Он повернулся, намереваясь продолжить путь, но пантера обогнула его, мешая его продвижению. Продолжая описывать вокруг него круги, она постепенно окуталась туманной дымкой.

– Что ты делаешь? – спросил Дзирт.

Гвенвивар продолжала таять.

– Я не отпускал тебя! – закричал Дзирт, когда телесная форма пантеры растаяла. Он заметался, пытаясь помешать ей, и еще раз беспомощно воскликнул:

– Я не отпускал тебя!

Гвенвивар исчезла.

Путь в пещеру, где обитал Дзирт, был долгим. Образ исчезающей в тумане Гвенвивар преследовал его на каждом шагу, круглые глаза копией сверлили ему спину. Гвенвивар, без сомнения, осудила его. В слепой ярости Дзирт едва не убил собственную сестру; он наверняка сделал бы это, если бы Гвенвивар не набросилась на него.

Наконец он вполз в уютное каменное гнездышко, служившее ему спальней.

Размышления окутали его. Десять лет назад Дзирт убил Мазоя Ган'етта и после этого поклялся, что никогда больше не убьет ни одного дрова. Для Дзирта данное себе или другому слово было основой его убеждений, тех самых убеждений, которые заставили его отказаться от столь многого. И он наверняка нарушил бы в этот день свое слово, если бы не Гвенвивар. Так чем же он лучше тех темных эльфов, от которых ушел?

Он честно победил в схватке против своих единоутробных родственников и был уверен, что сможет и дальше прятаться от Бризы и от тех, кого Мать Мэлис пошлет против него. Но наедине с самим собой, в этой крошечной пещерке, Дзирт понял нечто такое, что причинило ему сильную боль.

Он понял, что не сможет спрятаться от самого себя.

В течение нескольких последующих дней Дзирт бездумно следовал привычному распорядку. Он знал, что выживет. Охотнику не дано другого. Но возрастающая цена этого выживания все больше тревожила сердце Дзирта До'Урдена.

Повседневные обязанности отвлекали от боли, но в конце дня Дзирт чувствовал себя беззащитным. Воспоминание о стычке с братом и сестрой постоянно преследовало его, будучи столь явственным, как если бы все это снова и снова происходило наяву. Дзирт просыпался испуганный и одинокий, окруженный чудищами из сновидений. Он поняли это понимание еще более усилило его беспомощность, что никакое фехтовальное мастерство, даже самое блестящее, не поможет сокрушить этих монстров.

Дзирт не боялся, что мать будет настаивать на его поимке и наказании, хотя у него не было сомнений, что она так и поступит. Здесь был его мир, совершенно непохожий на извилистые улицы Мензоберранзана, и здесь царили порядки, в которых не смог бы разобраться ни один из живущих в городе дровов. Здесь, в дебрях Подземья, Дзирт был уверен, что сможет выжить, какие бы несчастья ни насылала на него Мать Мэлис.

Ему удалось освободиться от тяжелого чувства вины из-за своих действий против Бризы. Логически рассуждая, он убедил себя в том, что именно родственники вынудили его вступить в эту опасную схватку и что именно Бриза, пытавшаяся произнести заклинание и околдовать его, развязала сражение. И все-таки Дзирт понимал, что еще много дней он будет искать ответы на те вопросы, которые возникли, когда он попытался разобраться в себе. Стал ли он свирепым и безжалостным охотником из-за навязанных ему жестких условий, или этот охотник был и есть настоящий Дзирт? На эти вопросы ему нелегко было ответить, но сейчас не они были главным, что владело его мыслями.

Думая о столкновении со своими родственниками, Дзирт не мог забыть звучания их голосов, интонации произносимых слов, которые он мог понимать и на которые мог реагировать. Во всех воспоминаниях о столь кратком столкновении с Бризой и Дайнином яркими пятнами выступали вперед мгновения их словесного общения, а не боевые выпады. Дзирт отчаянно цеплялся за них, мысленно вслушиваясь в них вновь и вновь, и боялся наступления того дня, когда они угаснут в его памяти. Ведь если он даже будет помнить сами слова, ему уже не удастся услышать их.

И вновь он останется один.

Впервые с тех пор, как Гвенвивар покинула его, Дзирт вытащил из кармана фигурку из оникса. Он поставил ее на камень перед собой и взглянул на нанесенные на стену царапины, чтобы определить, сколько прошло дней с тех пор, как он вызывал пантеру. Но тут же понял бессмысленность этой попытки. Когда он в последний раз делал зарубку на стене? И какой, в конце концов, толк от этих отметин? Ведь даже прилежно отмечая периоды сна и бодрствования, он не мог быть уверен в правильности своих подсчетов.

– Время-это нечто такое, что принадлежит иному миру, с глубокой горечью прошептал Дзирт и поднес кинжал к стене, делая то, что шло вразрез с его собственными умозаключениями.

– Но какой в этом толк? – риторически спросил он себя и выронил кинжал, вздрогнув всем телом при звуке от его удара о каменный пол, словно это был колокольный звон, возвещавший о капитуляции.

Дзирт тяжело задышал, его темный лоб покрылся каплями пота, а руки внезапно похолодели. Его окружал немой камень, и стены пещеры, так долго служившие ему защитой от постоянно подстерегавших опасностей Подземья, теперь давили на него. В трещинах и выступах камней ему мерещились ухмыляющиеся рожи.