Любовь опаснее меча - Андрей Легостаев

Когда он проснулся было уже далеко за полдень, так поздно он не вставал никогда. Первое, что он увидел — тугой зад служанки, обтянутый плотной черной материей юбки. Уррий решил, что все еще спит. Но она обернулась, он заметил тряпку в руке ее — такой удивительно изящной и белой, и улыбнувшись, пожелала ему доброго утра. Сам не понимая чего стесняется, юноша натянул меховое одеяло до подбородка. Видно глаза его выражали чуть ли не ужас — Сарлуза пожала плечами и вышла из комнаты. В дверях она обернулась и вновь улыбнулась Уррию. В глазах ее мелькнули привычно-смешливые искорки, но юноше показалось, что он увидел в них и что-то еще, что занозой зацепило его неосознанные желания, густой ком откуда-то снизу заткнул горло.

С того дня, он постоянно, раз десять в день, случайно встречался с ней — то в узком и длинном коридоре второго этажа, то в залитом солнцем внутреннем дворе замка, то в большой зале за трапезой, когда она иногда помогала прислуге. Они встречались глазами, она улыбалась ему. Он догадывался, что в этот момент у него глупое выражение лица и старался придать себе скучающий вид. Но, наверное, у него плохо получалось, раз Эмрис все понял. Уррий никогда не разговаривал с ней, кроме ничего не значащих сиюминутных фраз, но, как говорит сэр Бан, в глазах можно увидеть гораздо больше, чем за сказанными словами. И Уррий гадал что же скрывается в черноте ее глаз: равнодушное презрение, уважение служанки к хозяйскому сыну, или он небезразличен ей как мужчина… Порой он полагал, что она выделяет его из всех обитателей замка — на Эмриса-то она точно внимания не обращала, за это Уррий ручался. Но иногда казалось, что она относится к Уррию, как к надоедливой мухе, которую никак не может отогнать подальше от лица.

Сегодня ночью сон внезапно покинул Уррия. Он долго лежал в кромешной темноте. За неплотно прикрытой дверью мерно и громко храпел Триан — Уррий лениво подумал, что вот немой, а храпит так, что глухой проснется. Уррий понял, что больше не заснет и подошел к окну — острой прохладой пахнуло в грудь, приятно обдав вспотевшее тело. Солнце еще только собиралось всходить — ночь отчаянно сопротивлялась, не желая отступать, лишь едва рассеивая свою тьму под первыми, еще робкими ударами рассвета. Уррий и хотел сегодня проснуться пораньше, чтобы проводить отца в поход — тайная надежда, что отец передумает и возьмет его и Эмриса с собой не покидала Уррия. Но было рано — еще не проснулись, наверное, самые трудолюбивые йомены, чтобы кормить скотину. Уррию захотелось выйти на улицу — прочь от обступивших его каменных стен, встретить утро за пределами замка. Что-то подсказывало юноше, что утро это не такое, как обычно. Он медленно оделся, уже зная, что пойдет на озерцо за замком — маленькое озерцо, почти лужа, но Уррий любил это место. И изредка в такие вот ранние утра, когда не спится и хочется странного, ездил в одиночестве искупаться.

Триан не прекратил мерных раскатов храпа, когда Уррий проскользнул через его комнату в коридор. Проходя, мимо двери в покои отца, Уррий услышал какой-то далекий звук и удивился, что отец уже проснулся.

Уррий вышел во двор, кивнул караульному у ворот, но вряд ли тот заметил, хотя тьма потихоньку рассеивалась. Уррий прошел мимо хозяйственных построек, остановился у колодца, набрал ведро ледяной воды, обтер лицо. Напился. Подумал немного и решил все-таки прогуляться до озерца, может выкупаться — плавал Уррий неплохо, а озерцо хоть и небольшое, но глубокое, утонуть запросто можно.

Верный конь словно почувствовал появление хозяина, Уррий вывел его из стойла и вскочил — без седла, без упряжи, он и конь словно чувствовали друг друга. Когда Уррий подъехал к воротам караульный стряхивая последние проявления полудремы опускал мост — снаружи уже ждала телега трудолюбивого крестьянина. Уррий лихо направил коня вниз по длинной насыпи, спускающий вдоль огромной скалы, на которой возвышался строгий неприступный замок.

Уррий знал, что их замок самый неприступный и большой в Британии, поражавший всех своими необычными башнями, толстыми высокими стенами, глубоким рвом опоясывающим скалу, в воде которого плавали извечно страшные зубаты с острыми мелкими зубами, мгновенно пожиравшие все живое, случайно упавшее в воду. Рэдвэлл был построен очень давно — в незапамятные времена, еще до Великой Потери Памяти, но был крепок и неприступен, создавая впечатление, что вечно будет взирать с высот на простиравшиеся у подножия скалы поля и леса. Вокруг Рэдвэлла ходило множество удивительных легенд, но Уррий, рожденный в замке, мало обращал внимания на поросшие мхом стены и дышащие историей камни, как не задавался вопросом откуда берется мясо и вино на графском столе.

Когда он, оставив на опушке леса коня, подходил к озерцу, то услышал что там кто-то плещется. Он подумал, что какой-нибудь лесной зверь пришел на водопой и выругал себя за беспечность — не взял оружия. Впрочем, зачем оружие в двух шагах от неприступного замка? Уррий уже хотел повернуть обратно, но непреодолимое любопытство потянуло его к берегу. Бесшумно, по-звериному, он приблизился к густым кустам ивняка у самой кромки воды. Увиденное поразило его, он не мог сдержать громкого восхищенного вздоха. Из ветвей кустов вспорхнули две испуганные пичуги.

В черном зеркале озерца при волшебном свете рождающегося рассвета стояла обнаженная Сарлуза, лишь небольшой амулет в форме яйца болтался на длинной нити между двух налитых жизнью девичьих грудей. Она медленно, наслаждаясь поливала себя прозрачной водой, черпая ее ладошками. Роскошные черные волосы мокрыми блестящими прядями разметались по полным плечам, кожа на теле ее казалось вот-вот лопнет, распираемая упругой плотью. Она была прекрасна. И невыносимо желанна.

Дрожь прошибла Уррия, пламя непривычного вожделения обожгло его сладким холодом.

Услышав посторонний звук молодая женщина в испуге закрыла свои прелести руками и сделала несколько шагов от берега, скрывшись в воде по пояс.

«Она может подумать, что в кустах нечисть лесная или разбойники… — пронеслось в голове юноши. — Поскользнется в страхе, захлебнется…»

Он вышел из-за кустов и развел в стороны руки, показывая, что в них ничего нет. Скромно уставился взглядом в усыпанную росой, словно бриллиантами, траву, стараясь не смотреть в сторону Сарлузы, хотя смотреть хотелось страстно, неимоверно хотелось смотреть, он все силы прилагал, чтобы не отвести глаз от кромки берега… Услышав облегченный вздох и плеск воды он решился и поднял голову.

Она опустила руки вдоль чудного молодого тела и сделала несколько шагов к берегу. Вода едва доходила ей до колен. Вступающее в свои права утро удивительно гармонировало с ее фигурой, Сарлуза казалась девой озера, неотделимой от него и удивительно прекрасной. Лицо ее украсила мягкая улыбка, в глазах блеснули знакомые Уррию огоньки. Он смотрел на черный треугольник внизу ее живота и почувствовал как распахнулась на груди белая рубаха от глубоких вдохов — воздуха не хватало.

— Здравствуй, — наконец прервала молчание Сарлуза. — Я рада, что это именно ты. — Голос у нее был глубокий и немного грубоватый. Звук ее голоса странно не подходил к обстановке, к дивному волшебному утру и пленительному пейзажу.

Уррий вышел из оцепенения, вдруг сообразив что ему сейчас необходимо как то ПОСТУПИТЬ. Как — он не знал. Первым и самым сильным порывом было желание войти в воду, подойди к ней, провести рукой по ее нежному, манящему бедру, смахивая жемчужины капель, впиться в нее губами, ощущая под руками упругую, неведомую пока для него женскую плоть…