Клинки сверкают ярко - Илья Новак

— Пятьдесят золотых, — перебил он.

— Сколько? — Я постарался, чтобы голос прозвучал удивленно.

— Полсотни, — повторил Ат. — Эй, Джа, да тебя послушать, все дело — одна сплошная трудность. Мы с малышкой стоим этих денег.

— Сорок.

— Сорок пять.

— Сорок два.

Он скривился.

— Ты торгуешься, как гномиха на базаре. Хорошо, сорок три. Половина — перед выходом.

Я прикинул сумму. На разнице в том, что предлагал Атлас Макинтош и на что согласились каменные, я выигрывал сотню. На Ат'Ланчи — всего семь. Но, с другой стороны, я мог стребовать с эльфа и больше…

— Заметано, — сказал я. — Слушай, не подумай, что я лезу в чужие дела. Мне просто любопытно. Этот гоблин, Дек, «голова» мантикоры… за сколько вы с ним сошлись, чтобы она легла в пятом раунде? Бои вообще выгодный бизнес, да, Ат?

Он покосился на меня.

— Эге, да ты ж ничего не понял, Джанки. Мы договорились не о том, что Унера ляжет в пятом раунде. Мы договорились, что Ланчи не станет валить ее раньше пятого.

Несколько секунд я смотрел на карлика, соображая, не шутит ли он. Унера раза в два крупнее лярвы, и вообще, она же мантикора… Боевые мантикоры — самые опасные создания на континенте. Но с другой стороны, лярвы встречаются гораздо реже. На всем побережье Ланчи, кажется, единственная, поэтому, возможно, слухи о подвигах лярв не распространены так широко. Впрочем, решил я, хорошо, раз так. Именно такие бойцы мне и нужны.

Я сказал:

— Завтра на рассвете, возле восточных ворот. Ланчи может быстро передвигаться по пустыне? Мы с каменными и эльфом будем на камелопадах, вы не отстанете?

Ат покачал головой. Его взгляд опять стал затравленным, он приподнялся в кресле, настороженно глядя по сторонам, и махнул маленькой ручкой, словно отгоняя кого-то невидимого. Борясь с желанием войти в Патину и рассмотреть тех, кто донимал карлика, я громко повторил:

— На рассвете возле восточных ворот… — помахал Ланчи и вышел из комнаты.

3

Мне не пришлось возвращаться туда, откуда я проник в городское подземелье. По старой дренажной трубе я обогнул Капище и, миновав под землей несколько кварталов, поднялся наверх.

Ночью на окраине города стояла глухая тишина. Ни одного огонька в окнах редких домов. Все местные орки и большинство людей давно спали, и даже гоблины, ведущие обычно разгульно-ночной образ жизни, уже улеглись. По пути я наткнулся на один из патрулей протекторской стражи, но заметил их раньше, чем они меня, и обошел стороной.

За окраинным кварталом тянулся пустырь, издавна служивший городской свалкой. В темноте, озаренные лишь светом звезд, высились завалы мусора. Стараясь не дышать глубоко, я обогнул высокую гору отбросов, слыша крысиные писки и шуршание. Впереди возник размытый свет, льющийся из лощины между завалами. Подойдя ближе, я увидел костер. Рядом темнел птичий загон: деревянный настил, накрытый колпаком из прутьев. В нем спали обученные почтовые квальбатросы. Возле костра, привалившись спиной к дырявому бочонку и вытянув ноги, сидел Лоскутер.

Он подвинулся, я сел рядом. Из бочонка пахло гнилыми яблоками.

— Хорошая ночь, — тихо сказал я.

На его коленях лежало несколько кривых клинков, один Лоскутер осторожно держал за гарду и чем-то медленно водил по лезвию. Оружие тускло поблескивало в свете костра. Рядом стояла бутылка.

Я взял ее и понюхал. Пиво! Сейчас мне именно этого не хватало, и я с удовольствием отхлебнул. В загоне один из квальбатросов заволновался, что-то коротко курлыкнул и зашуршал крыльями.

Прикоснувшись к острию ногтем, Лоскутер кивнул и взялся за другой клинок. Позади нас пискнула крыса, зашуршала и смолкла.

— Дело есть, — сказал я.

Лоскутер медленно повернул ко мне лицо — худое и смуглое, с блестящими глазами и тонкими бровями, горбоносое. Почти без морщин, хотя он раза в три старше меня.

— Расскажи.

Я рассказал все.

Он уставился на лезвие, которое затачивал все это время. Изящные длинные пальцы пробарабанили по рукояти, и он отложил клинок.

— Ты уверен?

Я опять отхлебнул и передал ему бутылку.

— Уж очень большой куш, Лоск. Я бы в жизни не согласился на подобное, но… Понимаешь, я смогу больше вообще не заниматься всем этим… тем, чем мне приходится заниматься. На такие деньги можно купить что-нибудь. Крупный постоялый двор, центровой кабак, большой текстильный цех — и еще останется в пять раз больше. После этого вообще не будет никаких забот.

— А гномы? Если они прознают, кто их ограбил, и решат отомстить?

— Месть не приносит доходов. Гномы не мстительны, ты же знаешь. Ясное дело, риск есть. Но барыш уж больно велик.

Он откинулся назад, положил голову на бочонок и прикрыл глаза.

— Расскажи еще об эльфе. В деталях.

Я рассказал.

— Ты знаешь, я не прикоснусь к боевым заклинаниям, — произнес Лоскутер тихо. — И денег, которые ты за них собираешься выручить, мне не надо. Я не терплю этого, Джанк, всю эту магию…

— Знаю. Но смотри… На каменных я выручу сто золотых. Дальше, Макинтошу придется заплатить Ат'Ланчи не как одному, а как двоим. Я скажу ему, что они стоят сотню. На самом деле я плачу Ату сорок три, выходит — пятьдесят семь плюс сотня. Плюс еще твоих пятьдесят. Ты получишь почти двести монет, Лоск.

— Дело не в деньгах, — сказал он.

— Конечно. — Привстав, я показал на загон. — Дело в птицах. На эту сумму ты сможешь построить неплохой загон в городе. Не такой, из прогнивших досок, а настоящий, с кормушками и бассейном с соленой водой. Ты сможешь хорошо кормить их, купить несколько птенцов этой восточной породы, которых давно хотел заиметь… Они ж дорогие?

— Пятнадцать золотых за птенца.

— Ну вот. У тебя никогда не было таких денег.

Он покачал головой:

— Нет, Джанк. Дело и не в птицах.

Повернувшись, я встал на колени так, что мы оказались лицо в лицо. Он сидел с закрытыми глазами. В загоне опять курлыкнул спящий квальбатрос. Где-то тихо зашуршала и смолкла крыса.

— Хорошо, — сказал я. — Тогда слушай. Дело не в твоих двух сотнях. Дело не в твоих птицах. И дело даже не в моей жадности. Дело во мне, Лоск. Я хочу получить эти деньги, но не потому, что мечтаю разбогатеть. Да, мне до сих пор все сходило с рук. Я везучий, но ищейки Протектора уже заинтересовались мною. Кажется, за мной следят. Понимаешь? Прямо сейчас — нет, но, возможно, они просто затаились на время. В любом случае, Микоэль Неклон помнит обо мне и только ждет случая, чтобы… Уж ты-то знаешь, по какой причине он обо мне помнит. Но эти деньги… ты давно говорил, что мне пора прекращать то, чем я занимаюсь сейчас. И именно теперь появилась возможность завязать и смыться из города.