Love of My Life. На всю жизнь - Луиза Дуглас

В тот вечер мы с Марком сидели рядом, ели красный карри из коробочек, отогнув жестяную фольгу, пили вино и смотрели телевизор. Постепенно комната погрузилась в темноту.

Луки не было рядом, но я не испытывала привычного состояния, будто стою на краю пропасти и заглядываю в головокружительную бездну, на дне которой клубятся мои собственные страхи. В тот вечер я чувствовала себя защищенной.

Тогда мы впервые отправились в спальню и всю ночь провели вместе. Я не знаю, где в это время была Натали. Я ни о чем не спрашивала. Я просто радовалась близости большого тела Марка рядом с собой, тяжести его руки на моей талии, жесткости лобковых волос, щекочущих мои ягодицы, теплу коленей, упирающихся в мои голени. Он спал точно так же, как и его брат, задерживая дыхание на вдохе и выпуская его короткими отрывистыми толчками, напоминающими сопение ребенка. Я понимала, что рядом со мной не Лука, тем не менее, засыпая в ту ночь, я чувствовала себя почти удовлетворенной.

В эти выходные зима наконец-то отступила. Воздух прогрелся, и можно было гулять, не ежась под порывами ледяного ветра. Из раскрытых окон доносились звуки музыки, а на веревках во двориках и садах Уотерсфорда снова появилось сохнущее белье. Птицы и насекомые покинули свои убежища, и я решила последовать их примеру.

Я понимала, что мне необходимо чем-то себя занять в перерывах между встречами с Марком. Я никогда не принадлежала к тем людям, которых вполне удовлетворяет собственное общество. За прошедшие недели я столько времени провела в одиночестве, что этого должно было хватить на всю оставшуюся жизнь. Черная собака тоски действовала мне на нервы. Кроме того, я должна была чем-то занять свой мозг. Конечно, некоторое время выручал телевизор, но нельзя же до бесконечности смотреть передачи О'Грейди и реалити-шоу. От постоянного пребывания в помещении моя кожа приобрела нездоровый вид, мышцы потеряли тонус, волосы потускнели, а глаза потухли. Кроме того, я начала испытывать трудности с концентрацией внимания. Словом, постепенно я превращалась в некое существо, которое мне совсем не нравилось.

Поэтому, когда выглянуло долгожданное солнышко, я сочла это добрым предзнаменованием. Я приняла ванну, вымыла волосы и пешком прогулялась до кафе, которое находилось примерно в полукилометре от моего дома.

Оказавшись внутри, я повела себя как любой нормальный человек: села за столик у окна, с которого еще не успели убрать после предыдущих посетителей, и сделала заказ накачанному крепышу в засаленном фартуке с заткнутой за ухо сигаретой. Мне захотелось яичной болтушки и жареных помидоров с тостами. Сквозь стеклянную крышу струился солнечный свет, по радио передавали приятную музыку.

На стойке у двери лежали свежие номера «Уотерсфорд Ивнинг Эко». Я взяла газету и в ожидании завтрака стала просматривать раздел о вакансиях. По моей специальности там ничего не предлагали, но я напомнила себе о том, что уже давно хотела сменить профиль. Я до смерти устала от связей с общественностью во всех их проявлениях. Я отметила для себя две вакансии секретаря и должность ассистента профессора с хорошими навыками машинописи на историческом факультете местного университета.

К тому времени как я записала контактные телефоны в память своего мобильного, подоспел мой завтрак. Крепыш в фартуке принес мне чашку чая и еду, приготовленную настолько изумительно, что во мне проснулся давно забытый зверский аппетит. Яйца были нежными и острыми, помидоры — горячими и сладкими. Я поймала себя на том, что ощущаю себя вполне нормально, и даже поболтала немного с молодой женщиной, которая сидела за соседним столиком и ждала своего друга.

Расплатившись с хозяином, я поблагодарила его, пообещав заходить, и вышла на теплое утреннее солнышко. Повинуясь внезапной прихоти, я решила не возвращаться домой, а отправиться в центр города. Правда, я еще не могла заставить себя сесть в автобус, но пешая прогулка по живописным окрестностям Уотерсфорда была мне вполне по силам.

В Уотерсфорде нет университетского городка. Здания различных факультетов разбросаны по всему городу, хотя большинство их сосредоточено на относительно небольшой территории неподалеку от собора. В университет Уотерсфорда обычно поступают люди, которые вполне могли бы стать студентами Оксфорда или Кембриджа, но не делают этого по тем или иным соображениям. Умные высказывания профессоров университетов, подобных Уотерсфордскому, постоянно цитирует «Гардиан», а их студенты довольно часто становятся борцами за мир, рок-звездами и знаменитыми экологами.

Дорога все время шла в гору. Ориентиром для меня служил шпиль собора. Идти пешком было приятно, особенно теперь, когда у меня появилась определенная цель. Ведь долгое время конечным пунктом моих коротких прогулок были только кладбище и винный магазин. Я шла, наслаждаясь каждым шагом. Скоро мне стало настолько тепло, что я сняла джемпер и завязала его вокруг талии, подставив оголенные руки ласковым весенним лучам. Моя кожа уже полгода не видела солнца. Я вспомнила, как прошлым летом мы с Лукой гуляли вдоль канала. Он шел передо мной по тропинке, и его серая футболка почернела от пота. Дойдя до шлюза, Лука остановился и стал смотреть на воду. Я подошла к нему, он взял меня за руку, и мы некоторое время стояли рядом, соприкасаясь локтями.

Лука показал на остов старой баржи, торчащий из воды на отмели. Вокруг нее плавали щепки, обрывки бумаги и другой мусор. Когда я повернулась, чтобы понять, на что именно он показывает, Лука наклонился и поцеловал меня. Накануне мы получили плохие известия из клиники. Доктор был очень любезен, но категоричен. Он сказал, что мое тело не выполняет предназначенных ему природой функций, что я никогда не смогу зачать ребенка и никто ничего не сможет с этим поделать — ни он сам, ни кто-либо другой. Он дал нам какие-то брошюрки и посоветовал подумать над тем, что мы можем предпринять дальше. Я ожидала этого момента и боялась его, полагая, что для меня это будет страшным потрясением. Но, как ни странно, сообщение доктора не вызвало у меня каких-либо сильных эмоций. У входа в клинику счастливый молодой отец встречал свою жену с новорожденным на руках. Глядя на эту идиллическую картину, я тоже абсолютно ничего не почувствовала. Ни зависти, ни досады — ничего. Ведь меня интересовали только наши дети, наши с Лукой, а до остальных мне вообще не было никакого дела. Автоматические двери бесшумно открылись, мы вышли из здания и направились на автостоянку.

— Выкинуть это? — спросил Лука. Я кивнула, и весь ворох брошюрок отправился в ближайшую урну.

Вместо того чтобы последовать совету доктора и дома, в спокойной обстановке, обсудить вопрос о донорской яйцеклетке, мы отправились в Камден, нашли симпатичный бар, пили, танцевали и веселились до самого утра. Я не помню, как мы добрались домой, зато хорошо помню, что там мы открыли еще одну бутылку вина и немного погоревали о детях, которых у нас никогда не будет. А на следующее утро мы гуляли вдоль канала и у нас все было хорошо. У нас обоих. О детях мы больше не говорили. Лука понимал, что я не хочу возвращаться к этому вопросу. Он вообще всегда меня понимал.

Отвлекшись от своих воспоминаний, я поднялась вверх по ступенькам красивого здания, в котором располагалась главная университетская библиотека, обратив внимание на куривших у перил студентов. Они выглядели настолько юными, что скорее напоминали школьников. Я подумала о том, насколько повезло этим молодым людям. Они были свободны, умны, талантливы, и мне очень хотелось надеяться, что они не станут растрачивать свою молодость на экзистенциальные страхи и рефлексии.