Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле - Вероника Мелан

– Какие мужики?

– Разные.

– Не нравятся.

– И я не нравлюсь?

– А должен?

– Совсем не нравлюсь?

– У-у-у-у… – отрицательно качнулась голова друга.

Мака, все еще глядевшего на собственный палец, а точнее на кольцо, этот ответ почему-то задел.

– Даже внешне?

– Что ты привязался…

– А зачем мы тогда, – пауза, – живем вместе?

Декстер, прежде чем ответить, долго молчал – соображал, пытался запустить анализатор, но тот не запускался.

– Где живем?

– Где-то. Вместе, – Чейзера клонило в сон. Параллельно со сном его продолжал обуевать ужас – нет, он не может жить с мужиком. Даже с Реном, которого глубоко уважает. – А ты когда мне…

Тишина в зале, где-то за стенкой гремела на кухне посуда.

– Я тебе что? – пассивно раздражался коллега.

«Что?» Мак какое-то время пытался вспомнить то, о чем собирался спросить. Ах, да – кольцо, совместная жизнь.

– Посмотри на кольцо.

Декстер долго ковырялся, затем медленно отцепил от пояса гранату, положил ее на стол. Плечи Аллертона заходили ходуном:

– Да не на ЭТО кольцо! На руку на свою посмотри!

И сам же убрал со стола гранату – от греха подальше. Сунул ее под лавку, пусть полежит.

– А что с ним?

– Посмотри.

И тишина. Видимо, обнаружив на своем пальце украшение с символикой «МА», ассасин вновь пришел в полнейшее замешательство, в который раз попытался завести анализатор, и тот опять не завелся.

– Не-е-е-е… – только и послышалось слева.

Мак выдохнул с облегчением.

– Вот и я думаю, не-е-е… А зачем тогда ты мне делал предложение?

– Я не делал. – Настороженный взгляд на друга. Затем вопрос в глазах: – А ты зачем его принял?

– Я не принимал, – обиделся Аллертон. – Да если бы ты хоть раз попытался мне… вставить, я бы тебе отрезал…

– И я бы тебе отрезал, – уверенно качнул головой Декстер. – И себе… Еще раньше…

Задумчивая тишина, а после вопрос:

– Слышь, а у тебя член на месте?

Декстер какое-то время снова смотрел под стол, мозговал – поднять его пытался силой мысли, что ли? Проще бы потрогал. Свой Мак уже пощупал через джинсы.

– На месте. А твой?

– Тоже.

Портьера напротив вновь качнулась, будто кто-то потрогал ее с обратной стороны, но посетители этого не заметили.

За столиком повисло долгое молчание. Мак расфокусировано пялился на спинку стула напротив, Декстер старался не смотреть на свой палец. Наконец он спросил:

– Слушай, а живем мы где? У тебя или у меня?

Чейзер помолчал.

– Я не помню.

– А кто помнит?

– Халк все помнит. За всех.

Декстер какое-то время шарил рукой по столу – искал гранату. Не нашел, вытер тыльной стороной губы и тяжело подытожил:

– Едем к Халку.

– На разных машинах или на одной?

– На одной. И… знаешь, ты вроде хорошо водишь, да?

Чейзер опять попытался обидеться и не смог – забыл, водит ли он вообще. Вроде бы, да.

– И? А ты не водишь?

– Водил. Раньше.

– Тогда чего?

Киллер поскреб щетину:

– Может, поедем на такси?

Угу. Хорошая идея. Особенно когда они оба в таком странном сонливом состоянии.

– Едем. Только… чур… не обниматься.

– Идиот, – фыркнул Рен, – сидим я – спереди, ты – сзади. Чтобы… не вместе.

– Договорились.

Полотно с сельским пейзажем вновь пошло волнами, потому что в этот момент кто-то, стоящий позади и согнувшийся от смеха, едва не сорвал его с гардины.

Домой Дэйн возвращался чужими околицами и огородами – точнее, садами. Джип оставил на соседней улице, чтобы дама сердца не углядела заранее, по пути нарвал с чьего-то палисадника белых ромашек (ничего, отрастут новые) – придет и подарит. И тогда, быть может, не получит скалкой или сковородкой по голове, а то ведь, когда живешь с такой женщиной, как Ани – сковородка – это еще милосердно. Спасибо, если снайперская винтовка, заряженная металлическим шариком, которой ненаглядная изредка любила баловаться, в форточку не выглянет. А то ведь с Ани станется: дождется, пока он прокрадется мимо и развернется спиной, и тогда в отместку зарядит ему по ягодицам. И даром, что сама потом будет синяки гладить – сначала все равно зарядит. Такая вот у него женщина – боевая.

При мыслях об Ани внутри снайпера все пело – и умница, и красавица, и печет так здорово; к аромату цветов и травы как раз примешался сладковатый запах булочек – Эльконто всей душой желал верить, что доплыл он сюда из их собственного раскрытого окна. Ведь до особняка остался всего один чужой газон и живая изгородь – мог сюда доплыть аромат их ванили? Мог.

К дому он пробирался с обратной стороны, потому как из кухни были видны центральные ворота, а на бассейн любовались исключительно окна ванн и спален. Пусть ненаглядная не знает, что он вернулся раньше, пусть не готовит свою месть так скоро – вот сначала он искупнется, поваляется на лежаке, подготовится к встрече морально, а там уже можно и скалкой разок получить – не обидно. Зато сегодня он уже вдоволь нахихикался на работе, представляя, как призывно «квакали» на бегу ее кроссовки – «а-а-ах, о-о-ох, еще-е-е-е!». Вот, наверное, оборачивались ей вслед прохожие!

Ух, Ани этого ему не простит.

«А, может, этим утром она не бегала?» – на секунду закралось сомнение.

«Бегала-бегала» – уверил сам себя Эльконто. Всегда бегает, не пропускает. Так что хорошо, что Барта он оставил в штабе – после обеда все равно туда вернется – успеет и «получить», и поесть, и извиниться за пошлую шутку.

Но сначала бассейн – уж слишком сильно манила и влекла разгоряченное солнцем тело прохладная, бархатистая, голубая гладь.

В воду он прыгнул с разбега.

Убедился, что ни из одной форточки не торчит ствол пневматики, скинул одежду, разогнался так, что только пятки по лужайке засверкали (ай, и пусть Ани слышит, что он дома), оттолкнулся от бортика и на короткое время взлетел – воспарил над поверхностью бассейна. А через секунду во дворе раздался такой плюх, что забрызгало не только лужайку, стоящие неподалеку шезлонги, плетеные стулья, но и самую дальнюю живую изгородь.

Фырк-фырк-фырк – выныривали из-под воды мощные руки – гребли, толкали мощное тело вперед, вышибали ладонями миллионы брызг. Бульк-бульк-бульк – плавниками ходили вверх вниз длинные ноги, вилась, словно змейка, за затылком, мокрая белая косичка.