Полутьма - Софья Эл

и все, — три острых зуба на верхней челюсти мелькнули под приподнятой губой справа, тут же исчезнув, — нет, все дело в той услуге, о которой ты говорил. Что-то подсказывает, что она связана с моим дядей-полковником.

— Который, к слову, стоит за дверью вместе с, примерно, — он поднес палец к губам, словно задумался, — пятеро слева, пятеро вокруг. М. Да, наверное, это все. Так откроешь дверь или я сам?

Голубые ледышки пронзали насквозь, помогая яду ненависти быстрее разливаться по телу. Все смешалось в этом сканирующем изнутри взгляде. Любопытство, так присущее тому, кто привык играть прежде, чем насладиться пищей. Разогнать в жертве страх. Интерес, так как встретился с нетипичным поведением ни для жертвы, ни для меня обычной. Прежде, чем я смогла рассмотреть что-то еще, он отпрянул, направляясь к двери, а я похромала следом, едва успевая за вампиром.

Минута, продлившаяся вечность. Он, повернулся ко мне спиной. Расслабленные плечи и волшебная уязвимая точка между лопаток. Где широкая и мягкая щель меж ребер. Кажется, я даже задержала дыхание, представляя, как серебряный клинок проникает в незащищенную плоть. Наверное, поэтому чуть не врезалась носом в вампира, когда он остановился. Вовремя спохватившись, прижалась к стене, позволяя вампиру самому открыть дверь.

— Полковник Шукшин, входите, — Сергей расслабленно оперся на ногу, протянув руку в сторону, приглашая дядю войти.

А я только заметила, что у него на кисти болтается какая-то побрякушка. Привязанность к вещам?

— Майор Вагнер, — дядя вошел внутрь, тут же оборачиваясь ко мне, — старший лейтенант Жарова. Рад, что успели познакомиться.

— Без обид, полковник, но твои головорезы постоят на улице, — спокойно выдал Сергей, захлопывая скрипнувшую дверь, — я тут не в самом безопасном обществе. Меня минут пять назад чуть не убили дважды, — усмехнулся, складывая руки на груди, вампир.

А у меня начинает складываться впечатление, что он не только издевается, но еще и красуется. Потому что именно в такой позе, кажется, он может укладывать девушек себе под ноги, просто опустив вниз взгляд. Все мышцы выглядели в более выгодном свете, вены выступали под загоревшей кожей, а острота черт лица придавала лишь таинственности. Господи, и я раньше велась на это дерьмо? Отвернувшись, вздохнув, выставила руку вперед, сжимая дядино плечо.

— Давно у нас кровососы майорами становятся, дядя? — я сделала шаг вперед, перегорождая Шукшину дорогу.

Крупный брюнет на добрую голову выше меня, с седыми висками и такой же щетиной, был мне за отца, мать, родину и свет в окне. Когда мама еще была жива, она всегда шутила, что я словно его дочь. Это правда. Я внешне похожа на дядю, характер у меня такой же. А после того, как родителей убили и он забрал меня к себе, сходство только усилилось. И вот сейчас внутри старательно цеплялось за жизнь вытягивающее соки чувство того, что меня предали.

— Сим, послушай, — полковник сжал пальцами мои плечи, глядя в глаза, — я не хотел говорить, чтобы не расстраивать.

— Ты обещал, — как-то по детски, но это все, что я смогла выдавить из себя в этот момент, — и ты не просто не хотел говорить. Ты в принципе ото всех засекретил нахождение зверя в рядах. Его напарники вообще были в курсе, какой опасности подвергаются ежедневно? Или наивно полагали, что у него хобби такое, днем дрыхнуть и свиную кровь жрать?

Полковник тяжело вздохнул, а в шоколадных глазах прорезалась боль. Он поморщился, отчего три борозды морщин отразились на лице. Не выдержав, я вырвалась и похромала в комнату.

— Schatz, я не пью свиную кровь, — прислонившись к стене подал голос Сергей, — по твоей же теории хищника может поймать только хищник. Или я не прав?

— Я была не права. Хищник не станет ловить хищника. Он найдет себе жертву там, где его кормят, — сглотнув слюну, я повернулась к двум старшим по званию, что застыли в коридоре, — дядя, дезертир перед тобой. Не задерживаю вас обоих.

То, как эти двое переглянулись, заставило даже самые тонкие волоски приподняться на спине. Твою мать. Дядя смотрел виновато, через боль, пытаясь явно подобрать слова, а вампир с вызовом. Чувствуя, что не могу пошевелиться, я лишь плотнее прижалась спиной к стене.

Почему они не пришли ко мне?

Погиб напарник.

Связано с заданием.

При схожих обстоятельствах.

— Нет, — не сводя взгляда с дяди, ответила я, — ты знаешь, что это для меня. Ты не сделаешь этого со мной, — хрип вырвался из легких, а голос сломался и перешел на крик, — твою мать, нет!

— Сима, ты с пятнадцати лет изучаешь их поведение, — как можно спокойнее старался сказать дядя, но его голос не слушался.

— И ничего в них не понимаю, — уже чувствуя, как слезы вырываются из глаз, плотнее прижимаюсь к стене, понимая, что земля уходит из-под ног, — я попалась в грубейшую ловушку.

— Нет, schatz. Ему действительно пришлось изрядно попотеть, чтобы сделать это с тобой. Поэтому это не отпускает не только тебя, но и его, — Сергей сделал шаг вперед, а перед глазами все поплыло.

— Заткни рот! — заорала я, сжимаясь калачиком и забиваясь в угол. — Закрой! Не хочу слышать, знать, что вы существуете, ублюдки! Закрой, закрой! Сдохни!

Закрывая трясущимися пальцами лицо, я пыталась спрятать глаза от света. Не видеть. Если нет, значит, не существует. Как тогда, в подвале. Закрыть глаза, и не больно. Просто закрыть глаза. Боль. Боль. Боль. Блядь. Стоп. Вдохнуть. Давай, детка. Сима, вдох. Тихо. Сердце так долбится. Адреналин плещется где-то под подкоркой мозга, заставляя тело заходиться судорогами. Но я здесь. Точно здесь. Прохладная стена. Это я. Жутко хочется пить. Но не потому что больно. Просто надо пить. Воду. Как человек. И подышать. Можно воздух. Кислородную маску бы, чтобы легко и хорошо. Да, точно. Маска. Это так смешно.

Размахнувшись, отвесила себе пощечину. Обжигающая боль вернула летающие мозги на место, а я наконец сделала спокойный вдох. Вот и умница, Сима. Умница.

— Услуга, — прошипело клыкастое лицо, схватив пальцами мой подбородок, а я не успела даже вздрогнуть, — помнишь ее? Так вот, я возьму в напарники только тебя. И или мы остановим этого урода, или я сам тебя убью.

Глава 6

Желудок сжимался интенсивнее, выбрасывая все свое скромное содержимое в пищевод. Стоя на коленях перед унитазом, я радовалась лишь тому, что последнее время ничего толком не ела. Горькая желчь стекала с губ, заставляя морщиться от отвратительного вкуса.

Но даже то, что по сути сейчас было прямо перед моими — с выступившими слезами — глазами, гораздо спокойнее принимало сознание.