Счастье бывает разным - Иосиф Гольман

Он лег рядом.

Она сама его обняла, поцеловала.

Потом легла на спину, как ему нравилось.

Он медлил.

Может — потому, что не вполне понимал свое нынешнее положение.

Может — потому, что совсем недавно, впервые в жизни, был в другой женщине.

А может — потому, что предстоящие минуты могли оказаться последними такими минутами в его жизни. По крайней мере — в его жизни с Катей.

— Ну, что же ты? — ласково спросила она.

— Может, останешься? — то ли спросил, то ли попросил он, склоняясь над ней.

В ответ она молча обняла его и притянула к себе.

Больше они ни о чем не говорили.

Ни в постели. Ни после душа.

Попрощались у выхода из подъезда, поцеловались и разошлись — она к машине, водитель уже давно ее ждал, он — к парковке, где стояла его «аудюха».

Владимир Сергеевич, расставшись с Катериной, на работу не поехал. Ему неожиданно стало так плохо, что вернулся домой.

Плохо не физически — пульс не изменился. Просто вдруг, вещественно и ощутимо, в его мозгу вырисовалась мысль, что жить-то больше незачем.

И не для кого.

У него в прямом смысле слова опустились руки и подогнулись ноги. Он лег на диван, не раздеваясь и не снимая ботинок. Если б кто вошел — сильно бы удивился. Да и сам себе Владимир Сергеевич сейчас удивлялся. Но, во-первых, не сильно — сил-то как раз и не было. Во-вторых, как-то отстраненно. Как бы наблюдая со стороны. Так он пролежал не менее двух часов, пока в опустевшую и отяжелевшую голову не пришла другая мысль, сколь бесхитростная, столь же и очевидная.

Он вдруг представил, что Вадька и Майка остались без отца и как им плохо, одиноко и беззащитно, несмотря на то что свое совершеннолетие оба уже давно отметили.

Вот теперь пришла боль и горечь. Даже заплакать захотелось, впервые за последние тридцать с лишним лет. Зато появились силы. И когда их стало достаточно, он встал, поправил одежду, прошелся щеткой по туфлям и двинулся на работу.

Только теперь автомобилю предпочел метро: за руль садиться было явно рано.

До работы доехал ожидаемо быстро — метропоезда пока даже в Москве ходят без пробок, — а также на удивление комфортно, народу почему-то было немного. Может, из-за серой погоды — всю ночь опять шел полудождь-полуснег — и экстремально низкого атмосферного давления: те, кто мог себе позволить, остались дома.

Чистов тоже остался бы дома: сотрясенная похлеще, чем ударом тяжеловеса, голова сопротивлялась всем попыткам настроиться на работу.

Впрочем, он уже знал, что дома было бы только хуже: ведь еще вчера это был их дом, а сейчас — непонятно чей.

Фирсова встретила приятным сообщением: два новых серьезных заказа. В другой день Чистов бы обрадовался. Сейчас — лишь сделал вид, чтоб не обидеть.

Машинально отметив, что и из этих двоих самый крупный — от Катиного знакомого. Второго клиента на рекламной выставке честно выцепил Щеглов, он и в самом деле был талантливым менеджером.

Наталья, почувствовав, что начальство не в духе, не стала грузить его прочими производственными мелочами.

Вообще, с ней было максимально комфортно — и на работе, и в личных отношениях. Она вела себя так, будто ничего между ними не произошло. И делала это столь естественно, что уже и сам Чистов начинал сомневаться: а были ли на самом деле те необычно закончившиеся именины?

Устроившись за столом, решил просмотреть балансовый отчет, подготовленный Волковой. Вместо этого вновь, как в тот вечер, положил руки на стол, а голову — на руки. Разве что теперь лоб касался не мягкой и теплой шерсти свитера, а прочной холодноватой материи модного пиджака — за внешним видом мужа Екатерина следила так же, как и за своим. «Бывшего мужа», — сам себя поправил Владимир. Что это такое — одинокая жизнь после двадцати с лишним лет брака, — ему только предстояло выяснить.

Запищал сигнал внутреннего селектора. Чистов неохотно поднял голову и нажал на кнопку.

— Владимир Сергеевич, к вам пришли, — раздался голосок Наты Маленькой. — Можно зайти?

Господи, как же некстати!

Владимир мгновенно вспомнил и разговор с Басаргиным, и его, мягко говоря, нестандартную просьбу. Хорошо хоть, что сейчас может идти речь только о первой части этой просьбы — приеме его нынешней жены на работу.

А неплохая была бы рокировочка, вдруг ухмыльнулся про себя Чистов, женись он в итоге на осчастливленной жене Басаргина!

Но веселья — даже на секунду — не получилось.

Он настолько не хотел оставаться без Кати, что никакая другая женщина в данный момент его не интересовала.

— Пусть заходит, — ответил он. Отказываться нельзя, иначе получится, что вместо Басаргина он мстит и без того оказавшейся в непростом положении девице. А раз нельзя отказаться от неприятного дела, значит, надо его побыстрее закончить.

Гостья вошла, поздоровалась.

— Вы Марина? — на всякий случай уточнил он.

— Да, — подтвердила она.

Он вышел из-за стола, помог ей снять пальто и усадил за стол, напротив своего кресла.

Вообще-то он был удивлен.

Ожидал увидеть холеную даму, в свои тридцать выглядевшую на двадцать пять.

Ожидал дорогого и умелого макияжа.

Наконец, уверенных глаз ожидал и жесткой речи, свойственной внезапно разбогатевшим людям.

Все оказалось не так, ну, может, кроме первого предположения. Дама на тридцать действительно никак не тянула.

Но она и на даму — в этом смысле — тоже не тянула. Тем более — на холеную.

Скорее на симпатичную девочку-подростка, так сильно ботанившую в школе, что глазки смолоду испортила — стекла в стильных очках были явно с немаленькими диоптриями. Правда, красивых, заметно азиатского разреза, глаз они не скрывали.

«На Урале — где Азия и Европа не раз сходились то войнами, то семьями — таких глаз много», — подумал Чистов.

Макияжа не было никакого, а очень стройная фигурка — даже, пожалуй, слишком стройная, действительно с оттенком подростковости — была облачена в черные джинсы и грубоватый серый свитер. Причем вещи — обычные, не супердорогие. Вполне возможно — распродажные, модели трех-четырехлетней давности, в этом он благодаря Катерине разбираться научился.

— Не соответствую описанию? — улыбнулась девушка.

«А она не такая уж и робкая», — оценил Чистов.

— Дело в том, что у меня не было вашего описания.

— Ну, значит, ожиданиям, — еще раз удивила его гостья.

— Ну, в некотором роде, да, — вынужден был согласиться хозяин кабинета. — Так на какую позицию вы бы хотели устроиться? — перешел он к деловой части разговора.