Коронавирус и другие инфекции: CoVарные реалии мировых эпидемий - Андрей Сазонов

И вообще, комменсализм с паразитами – это утопия. Инстинктом самосохранения микробы не обладают, а любое противоборство с ними приведет не к тому, что станет снижаться патогенность и придет комменсализм, а к исчезновению данного микроорганизма. Болезнетворные микробы скорее передохнут, нежели поступятся своей патогенностью. Но экологическую нишу нельзя уничтожить вместе с микробом, который ее занимал, а ниши пустыми не остаются[23]. Убираем одну проблему – получаем другую. Так что инфекционисты с венерологами могут спать спокойно. Принудительная переквалификация им не грозит, потому что без работы они никогда не останутся. Даже в самом отдаленном будущем. И если у вас от такого несовершенства бытия щемит сердце, то можете написать фантастический роман о том, как человечество заключило мирный договор с паразитами. Переживания нужно выплескивать, а не держать внутри, это вам любой психолог подтвердит.

Человек, у которого есть какие-то средства на банковском счету или в стеклянной банке, зарытой в огороде, чувствует себя увереннее человека, ничего не отложившего на черный день. То же самое можно было бы сказать и о возбудителях инфекционных заболеваний, если бы эти микроскопические существа были бы способны что-то чувствовать. Только вместо банковского счета у некоторых возбудителей есть природные резервуары, которые делают их бессмертными и непобедимыми. Ладно, давайте не будем пессимистами – условно непобедимыми. Во-первых, не в одном природном резервуаре дело, санитарные меры и специфическое лечение позволяют держать в рамках повиновения даже тех возбудителей, у которых есть природные резервуары, во-вторых, наука не стоит на месте, а интенсивно вращается вокруг своей оси стремительно развивается. В борьбе с хранителями-носителями микробов важно и рыбку съесть, и без денег не остаться – уничтожить микроба, не истребляя его хозяина. Это наиболее предпочтительный вариант, потому что ниши пустыми не остаются. Мало нам проблем с нишей, которую освободит убиваемый микроб, так мы вдобавок еще сильнее нарушим природное равновесие, уничтожив его хранителя как биологический вид. Хорошо еще, если хранитель не окажется ни для кого единственным источником пищи, тогда его уничтожение нарушит баланс не очень сильно (как, например, уничтожение малярийного комара). Но лучше бы действовать тоньше. Предположим, вывести в лабораторных условиях особей, которые не способны переносить возбудителей малярии, обеспечить им какое-то преимущество перед носителями (выгодный признак) и запустить в популяцию. Весьма элегантное, надо сказать, решение, только надо хорошенько просчитать все последствия, чтобы не получилось, как с австралийскими кроликами – хотели приобрести объект охоты, а получили мегапроблему в государственном масштабе, новую казнь египетскую.

Благодаря беллетристике и кинематографу вы, наверное, хорошо представляете, как много усилий приходится прилагать полицейским или налоговым инспекторам для того, чтобы установить истинных владельцев банковских счетов, запрятанных где-то в потаенных глубинах Каймановых островов, или же найти все скрытые счета подозреваемого. Та еще морока, верно? Примерно так же трудно найти настоящий природный резервуар инфекционного заболевания. Думаю, в третьей главе уже не нужно пояснять, какое значение имеет знание природного резервуара для борьбы с эпидемиями, не так ли?

Взять, хотя бы чуму… Но давайте сначала кое-что уточним. Когда заходит речь о какой-то эпидемии, сразу же упоминают про ее очаг, эпидемический очаг. Не путайте очаг с резервуаром. Природный резервуар – это долговременный хозяин болезнетворного организма, обеспечивающий ему как биологическому виду возможность непрерывного существования. Современное определение эпидемического очага выглядит громоздким и немного сложным для понимания: место пребывания источника инфекции с окружающей его территорией в тех пределах, в которых он способен в данной конкретной обстановке, при данной инфекции передавать заразное начало окружающим. Но можно воспользоваться более ясным определением, которое в наши дни считается устаревшим: эпидемический очаг – это территория, на которой возможно в определенных границах времени и пространства заражение людей возбудителями инфекционных болезней.

Итак, возьмем чуму. С библейских времен это заболевание связывалось с грызунами (вспомните золотых мышей «по числу всех городов Филистимских»). После того как была открыта чумная палочка, ее природным резервуаром «назначили» грызунов. Надо понимать, что, говоря о природном резервуаре, врачи и биологи имеют в виду первичный природный резервуар, то есть Истинного Хранителя, а не промежуточных хозяев. При изучении любого процесса важно докопаться до его корней.

Грызуны – резервуар чумы, а блохи – передатчики заболевания. Все логично и убедительно.

Клетки иммунной системы вырабатывают против чужеродных агентов (возбудителей заболевания) особые белки – антитела, которые связываются с возбудителем и блокируют его, убивают или делают неактивным, то есть безвредным, не способным вызвать заболевание. По антителам, содержащимся в крови, можно судить о присутствии возбудителя в организме. Возбудителя может быть очень мало, он способен прятаться в каких-то потаенных глубинах, где его, образно говоря, и днем с огнем не найдешь, но антитела его выдадут.

Антитела, иначе называемые иммуноглобулинами, начали изучаться с 30-х годов прошлого века, а во второй половине его определение антител стало применяться при наблюдениях за животными, которые считались резервуарами опасных инфекционных заболеваний. Суть процесса заключалась в регулярном определении антител к данному заболеванию в крови отдельных «резервуаристов», пойманных в разных точках ареала их обитания. Если выяснится, что количество зараженных животных вдруг начало расти, то нужно срочно принимать противоэпидемические меры. Точнее, противоэпизоотические, потому что широкое распространение инфекционной болезни среди одного или многих видов животных на обширной территории, существенно превышающее обычно регистрируемый уровень заболеваемости, называется эпизоотией. По сути, эпизоотия представляет собой эпидемию среди животных, не переходящую на человека. Потому в ее названии слово demos – народ, заменено словом zoon – животное.