Идущий - Игорь Колосов

Дини вышел на дорогу в том месте, где вплотную подступали заросли кустарника. Его появление осталось незамеченным, и неудивительно – народа, бредущего в разных направлениях, было столько, что отдельно взятый человек просто не мог броситься в глаза. Чтобы постоянно держать кого-то в поле зрения, нужно постараться. Это обрадовало мальчика.

И еще на дороге были дети разного возраста.

Дини вошел в город. Плотно стоявшие дома – многие из них были окрашены в желтый цвет, плотный поток людей, в котором иногда приходилось увертываться, чтобы не угодить кому-нибудь под ноги, – все это поразило Дини. Крыши домов и стены были сделаны совсем из другого материала. Мальчик продвигался вперед медленно, часто останавливаясь, рот полураскрыт, глаза – расширены. Люди не обращали друг на друга внимания, их было слишком много, и в какой-то момент Дини вспомнил, что Лизия – не самый крупный город.

Людской поток вынес его к площади, и Дини наконец понял, что значит это слово. Обширное пространство было заставлено торговыми рядами. Здесь было еще больше людей. И запахов. Усилился шум. Теперь Дини постоянно касался кого-нибудь плечом, рукой или спиной. Запахи продуктов, готовых или приготовляемых, знакомые и незнакомые, наполнили рот мальчика слюной, и он почувствовал чудовищный голод, хотя еще полчаса назад был сытым.

Дини отошел в сторонку, отыскал свободное место. Достал из сумки последнюю медовую лепешку, которую, как редкое лакомство, собирался экономить до последнего, и, урча, запустил в нее зубы. Ел и поглядывал по сторонам. На торговцев, расхваливающих товар, зазывающих покупателей, на сосредоточенные лица снующих горожан. Иногда в этом потоке встречались люди в богатой одежде, яркой, манящей, как блики в сером тумане. Некоторые из них передвигались верхом на лошадях, и прохожие расступались, чтобы конское копыто не раздавило ногу, и даже в этой суматохе засматривались на всадника, чаще всего державшегося надменно. Иногда Дини замечал крепких молодых мужчин в бордовой одежде с вышитыми на груди золотом орлами, с мечами и в шлемах. Он знал: это – воины Правителя. Изредка в толпе мелькали серые монашеские рясы. Воины в желтых плащах принадлежали местному гарнизону.

Проглотив лепешку, Дини не утолил голод. Пришлось достать еще одну, теперь уже обычную – овсяную лепешку.

Поток людей иссякал, сворачивали свой товар некоторые торговцы. Приближался вечер, и площадь постепенно опустела. Дини стоял на том же месте, не зная, куда идти и что делать. В этом скоплении людей он чувствовал себя потерянным. Первое впечатление слабело, и в своем воображении Дини превратился в маленькую пушинку, подвластную ветру обстоятельств, в крохотное ничто, которое может растоптать, случайно или нет, чья-то нога. Неприятное ощущение, и Дини решил, что ни за что не будет жить в городе. Никогда. Он даже пожалел горожан, хотя никто из них не выглядел несчастным. Они привыкли?

Дини встряхнулся. Он здесь для того, чтобы пройти этот город, как часть пути, а не чтобы смотреть по сторонам и жалеть себя. Мальчик покинул площадь. Он не знал, в какой стороне находится выход из города, он просто шел, как всегда, полагаясь на интуицию. И попал в крохотную улочку – здесь дома еще меньше напоминали деревенские, хотя и выглядели небогато. Пахло пищевыми отходами. Прохожих не было. Дини показалось, что он заплутал. Нужно выбираться.

Когда впереди показалась широкая улица, мальчика что-то остановило. Дини почувствовал то, что иногда задерживало его в деревнях у какого-нибудь дома. Сейчас все было по-другому. Раньше он видел перед собой определенный дом, теперь, в этой узенькой улочке, куда солнце заглядывало лишь в самый полдень, вокруг находилось сразу два длинных высоких дома, и даже мальчику, впервые оказавшемуся в городе, стало ясно: здесь живут несколько семей.

Дини растерянно рассматривал эти дома, понимая: он не уйдет отсюда, пока не убедится, что никому не нужна его помощь. Время шло, узкую улочку заполняли осмелевшие сумерки. В отличие от деревенских вечеров здесь было жутковато. Мальчик не выдержал и шагнул к ближайшей двери, постучал, отступил на шаг.

Дверь долго не открывали, и, когда Дини собирался подойти к противоположному дому, она отворилась. Женщина, выглянувшая из дома, выглядела обрюзгшей и вульгарной. Завитые короткие волосы превращали не по-женски крупную голову в громадный рыжий шар. Увидев мальчика, она приоткрыла дверь шире и окинула его недовольным взглядом.

Дини попятился.

– Тебе чего? – голос низкий, грубый, под стать ее телу. – Я уже подавала сегодня, хватит.

Она закрывала дверь, когда Дини заговорил:

– Тетя, извините, здесь есть кто-то больной?

– Что? – она смотрела на него, как на ненормального.

– Есть у вас больные? Я бы мог… им помочь.

– Нет у меня никого. Иди отсюда, – она захлопнула дверь.

Дини потоптался на месте, думая, не ошибся ли он домом. Чтобы не побеспокоить еще кого-нибудь вроде этой грубоватой тетки, мальчик решил снова обратиться к ней. Он надеялся, что хуже не будет.

Дини постучал.

Дверь отворилась сразу же, как будто женщина стояла с обратной стороны и не отходила вглубь дома.

– Тетя, не ругайте меня, пожалуйста. Кто-то из ваших соседей заболел. Не подскажете, где?

Женщина посмотрела на него, Дини решил, что она нагрубит или просто закроет дверь, но она ответила:

– Если только там, – она ткнула пальцем в дом напротив.

Дини оглянулся и пробормотал слова благодарности, но он уже обращался к закрытой двери.

Он шагнул на другую сторону улочки. На его стук открыл парень лет двадцати, и по его лицу Дини понял – здесь. Болезнь находилась здесь, у кого-то из родных этого парня.

Дини приоткрыл глаза. Было поздно – солнце стояло высоко. Дини лежал на кровати, укрытый плащом. Пахло табаком и овчиной. Было тихо. Наверное, хозяева еще спали – они легли намного позже Дини, сидевшего над их сыном до полуночи.

Тело мальчика покрывали волдыри, в любой момент готовые лопнуть, истекая гноем и кровью. Дини приходилось держать руки над каждым волдырем в отдельности, и лечение затянулось. Под конец, совсем обессиленный, он, как обычно, провалился в сон, даже не отойдя от больного.

Дини приподнял голову и тут же опустил ее. Она казалась распухшей и тяжелой. Несмотря на сон, Дини был по-прежнему очень уставшим. Он находился в Лизии уже пять дней и вылечил за это время семь человек. Постепенно мальчик пересекал город, перебираясь из одного дома в другой, в направлении северо-восточных ворот. Если бы мальчик просто пошел к ним, ему бы не понадобилось и часа, но его дар задерживал его то в одном, то в другом месте. После пятого дома ему даже не понадобилась интуиция – хозяева спросили, не поможет ли он их родственникам на одной из соседних улиц. У женщины сильные боли в животе, и даже знахарь, которого вызывали три дня назад, не облегчил ее состояние.

В следующий дом – где мальчик находился сейчас – его тоже привели люди. Кроме хозяев, здесь были еще несколько человек. Соседи? В городе о Дини пошел слух, и некоторые, если даже не нуждались в услугах странного мальчика, хотели просто поглазеть на него.