Север - Луи-Фердинанд Селин

– Ля Вига!.. Ля Вига!.. к столу!

Он, зевая, вылезает из своей щели…

– Послушай, а в России все так живут?

Хочу я знать…

– О! viel besser! гораздо лучше!

– А в Сибири?

– Noch viel besser!.. еще лучше!

– Что ж, видимо, надо решаться!

– Решайтесь, не пожалеете!

Но это еще не все… Иван стоит и наблюдает… нравится ли нам содержимое котелков?

– Merkwürdig! Иван! замечательно!

Насчет Сибири, по-моему, нам и вправду надо подумать!

– Нет, ты лучше скажи, как быть с лягавым?

Размышляет вслух Ля Вига!

– Он, наверное, уж и думать о нас забыл!

– А как же фотографии?

Я решительно настаиваю на том, что они нужны! Иван возвращается с маленьким кусочком мяса… насколько я могу судить… это мясо не пахнет… хотя какое-то блеклое… не то, чтобы я хотел показаться привередливым, к тому же, принимая во внимание все обстоятельства… место… «видишь лишь то, на что смотришь, а смотришь на то, что уже запечатлено в уме»[48]… Бебер принюхивается к этому кусочку блеклого мяса… и впивается в него, он и не думает отказываться… вопрос исчерпан… главное, он наелся!.. Ля Вига возвращается к своему матрасу и сразу же начинает храпеть… нам, я думаю, тоже пора… никаких разговоров… только вой сирен… они завывают уже целый час… даже два… трезвонят из-за пустяков… ни одной бомбы… как Иван и говорил… «сотрясение воздуха», не более!.. подремлем же, пока есть возможность… отдохнем!.. а я понаблюдаю за приближением зари… мне к подобным ночным бдениям не привыкать… интуиция мне подсказывала, что Иван где-то поблизости… должно быть, наблюдает за нами… через какую-нибудь щель или дыру…

– Komm, Иван! komm! заходи!

Пусть не стесняется!.. я хочу с ним немного поговорить… его брожение вокруг действует мне на нервы… а вот и он!..

– Иван! а где же другие постояльцы?

– All weg! все уехали!

Так понятно, с номерами здесь проблем нет!

– А как насчет кофе?

У его жены, внизу, наверняка найдется… я даю ему еще сто марок… если так будет продолжаться, он разбогатеет… Ивана это устраивает!.. он удаляется и вскоре появляется вновь, неся на подносе три чашки, кофейник, сухое молоко и гору черного хлеба… ломтей и краюшек…

– И сахару, Иван!

А сахар у него в кармане… пожалуйста… каждому по два больших куска!.. никто не внакладе!..

– Ну Иван!.. Künstler!..[49]тебя голыми руками не возьмешь!.. ты заслужил, чтобы тебя отправили обратно на родину!.. в Сибирь!.. представляю, какие хоромы ты себе там отгрохаешь!.. nach Siberia!

– Ach! ach! ach!..

Хотим и веселимся!.. не плакать же мы сюда приехали!.. Отель «Зенит» чертовски поднимает настроение! судите сами!.. мы проглотили и его фальшивый кофе, и его черный хлеб, а хлеб, доложу я вам, был еще тот, наполовину из опилок… и его сахар… который даже и сахарином-то назвать нельзя!.. не говоря уже о том, что кофе был теплый!..

– Слышь, Фердина, иди посмотри!

Я пробираюсь к нему, подхожу к окну и поднимаю занавеску… Шинкельштрассе уже пробудилась… повсюду взад-вперед снуют люди… я вижу, что почти все они из бригад сборщиков-сортировщиков камней, обломков и черепицы… а как шустрят!.. мужчины, женщины и старики разбились на группы… и копошатся, собирая все новые и новые кучи… одну за другой… скоро на тротуарах совсем не останется места, а кучи все прибавляются, становятся все выше и шире, настоящие пирамиды… я вам уже говорил, что кругом остались одни фасады, которые колышутся, шатаются, трясутся и гнутся под ветром… ну а те, кто вынуждены вкалывать на сборке, вылезая из своих дыр на рассвете… дневные крысы… не то, чтобы они особо спешили, или лезли вон из кожи, но действуют дисциплинированно… уж больно слабые искореженные ревматизмом руки у этих истощенных дряхлых существ… интересно, что они жрут? и кто это?… русские?… прибалты? местные клошары?… все в брюках… ну почти… я вглядываюсь… те, что в юбках, тоже больше напоминают мужчин… еще и курят, кажется… есть что курить?… скоро тут от домов и вовсе ничего не останется… только пыль и кратеры… «Зенит» в ближайшем будущем тоже скроется под грудой обломков… со стороны входа они уже закрывают два этажа… бригады дряхлых могильщиков трудятся во имя будущего! а Гамлет, тот был всего лишь малолетним J3[50]… ему следовало бы отбросить диалектику, атаковать Замок и стереть его с лица земли… это пошло бы ему на пользу! отвлекло бы от копаний в себе! я наблюдал за действиями этих стариков, почти призраков, можно сказать, за тем, как они, не спеша, но очень методично собирают черепицу, тщательно осматривая все вокруг… в том числе и кучи на противоположной стороне, возле «Зенита», где сложены наши обломки… ничего не скажешь, сознательные люди… все «тютелька-в-тютельку»… если бы вдруг все пошло прахом, вся планета превратилась в хаотичное скопление нейтронов, эти бригады и микроэлементы разложили бы по кучкам: три-четыре – на каждую столицу, я думаю… пяток – на Бруклин-Манхэттен… о, не обращайте внимания!.. это я так, кстати! мы же, вроде, были на Шинкельштрассе… от Парижа останутся две кучки!.. но нас это уже не касается! я опять с вами!.. мы смотрим на улицу… на людей, что разбирают завалы… и не только кирпичей… рушится буквально все… дымоходы… водосточные трубы, ванные… но у меня не выходят из головы наши фотоматоны!

– Ты запомнил, где они?

– Да!.. конечно…

Отлично!.. рядом с «Тюрингером»… откуда нас выкинули!.. оп! встаем! пусть полиция от нас отвяжется! бегом за нашими изображениями! хотя бы даже искаженными до неузнаваемости! я зову Ивана! он тут как тут!.. я прошу, чтобы он ничего не трогал, а мы пока сходим в «Полицию»… вернемся через пять минут!.. мы ведь не собираемся глазеть на витрины!.. уже на улице я замечаю, что без палки мне не обойтись, приходится останавливаться через каждые три шага… я совсем как эти дома… так же качаюсь… мы опять идем по улицам… и, кажется, тем же самым… тут тоже полно стариков… которые что-то собирают, складывают… курят невесть что… и тоже одеты в тряпье, обмотки и жалкое подобие юбок и брюк… не хуже, чем в Шанхае, об ужасных условиях которого теперь все твердят… а вот и наш фотоматон!.. нам не пришлось его долго искать!.. о, да тут полно народу!.. однако у меня двойное право на обслуживание вне очереди!.. инвалид войны и врач… вот моя нарукавная повязка!.. «Силы самообороны Безона»… я натягиваю ее на руку… и, не глядя на окружающих, прохожу внутрь хибары вместе с Лили, Ля Вигой и Бебером… вокруг слышится ропот!.. я демонстрирую свой «красный крест»… чтобы все видели… и еще громким голосом объявляю… «Министерство иностранных дел»!.. можно было бы и покруче загнуть!.. что это сам Вельзевул со свитой… главное добраться до барышни, чтобы нас не вышвырнули вон, так как мы не вовремя… барышня, не вдаваясь в детали, сразу же всех нас рассаживает… каждый – перед большим стеклянным глазом… Ля Вига настаивает, чтобы ему дали сосредоточиться… секунду… он должен немного привести себя в порядок… внимание!.. так! так! так!.. готово!.. мастер не желает ничего слышать!.. она показывает нам на толпу людей снаружи!.. наши три табурета тут же занимают другие!.. а мы выставлены вон!.. в такую же комнатушку, дожидаться результатов… две минуты! ух!.. мне не по себе… наши хари вылезают наружу!.. теперь у нас достаточно времени… можно на себя полюбоваться… и мы любуемся… Лили, я, Ля Вига и впрямь изменились!.. лягавый из Polizei был прав… собственная внешность меня никогда особенно не интересовала, однако на сей раз действительно было, на что посмотреть!.. глаза, точнее моргалы, навыкате, почти как при базедовой болезни… а щеки, наоборот, ввалились!.. губы обвисли, как у утопленников… у всех троих!.. выглядели мы, и в самом деле, ужасно… три монстра… ничего не скажешь!.. но каким образом мы превратились в этих монстров?… как и в случае с тростью, все произошло внезапно… но я ведь хромал еще в Баден-Бадене… наверное, и наши физиономии уже в «Бреннере» были как у потрепанных погрязших в пороках клоунов?… чего же мы так испугались?… однако видок у нас был еще тот!.. на Ля Вигу и вовсе нельзя было смотреть без смеха, а ведь это был шармер, которому не было равных ни в жизни, ни в кино, ни на сцене… все дамы были от него без ума! а в «Фотоматоне» он получился таким же нелепым, как и мы… затравленный, испуганный… и Лили тоже, в жизни такая миловидная, с правильными чертами лица, сама невинность, тут вдруг превратилась в злобную разбойницу… волосы дыбом, как на шабаше у ведьмы, собравшейся в мир иной, а ведь ей нельзя было дать и двадцати…