Именинница - Пенелопа Дуглас

– Засранец.

С губ невольно срывается смешок. Следует отдать ей должное: обычно эта женщина не скупится на оскорбления.

Но, если честно, она права. После нашего расставания, когда Коулу исполнилось два года, мы все же встречались время от времени. Но и я не соврал. Несмотря на отличный секс и ее великолепное тело, мы ладили, лишь находясь в одной кровати, поэтому я возвращался, только когда не было другого выбора. В нашем городке каждая вторая женщина – чья-то сестра или дочь, поэтому, если вы решите трахнуться с ними, будьте любезны через какое-то время надеть им кольцо. А к этому я не готов. Особенно после того, как в девятнадцать лет стал отцом. Если когда-нибудь от меня и забеременеет еще одна женщина, то это будет моя жена. А ею станет только та, кем я не смогу насытиться.

Да, я хочу еще детей. И всегда хотел. Но в свои тридцать восемь, за два года до сорока, понимаю, что Коул, скорее всего, останется моим единственным ребенком. Я слишком стар, чтобы начинать все сначала.

– Ну давай же, – уговаривает она. – Что ты теряешь? Я же знаю, ты помнишь, как нам хорошо вместе. И как тебе все это нравилось, Пайк. Помнишь то лето, когда мне было семнадцать? Это лучшие воспоминания в моей жизни.

Да, но не те, что появились после.

– Помнишь, как мы с тобой занимались сексом под одеялом на диване, пока родители спали наверху? – интересуется она, словно я мог это забыть. – К тому же я знаю, что у тебя все еще очень хороший аппетит.

Возбуждение опаляет мою кожу, и я замираю.

– Приходи ко мне, трахни меня, – уговаривает она.

Я недолго раздумываю над ее предложением, но затем качаю головой. Оно заманчивое. И мое тело хочет этого. К тому же стоит признаться хотя бы самому себе, что я чертовски одинок, и, если задуматься над этим хоть на секунду, на меня накатывает тоска. Я слишком часто просыпаюсь в пустой постели, что мне совершенно не нравится.

Но от этого предложения откажусь. Устал переступать через свою гордость всякий раз, когда она зовет меня.

– Мне пора на работу.

Я вешаю трубку, прежде чем успеваю передумать, засовываю мобильник в задний карман и иду к комоду за футболкой. Но тот снова гудит.

– Какая же она упертая, – ворчу я и вытаскиваю телефон из кармана.

Но на этот раз на экране отображается имя Датча. Я принимаю звонок и прижимаю трубку к уху.

– Да.

– Идет дождь.

– Да неужели? Ты не шутишь? – смеюсь я, натягивая футболку через голову. – Да ты капитан Очевидность.

– Выгляни в окно.

Я замираю, и каждый мускул в теле мгновенно напрягается. Черт побери. По его тону несложно догадаться, что я там увижу, но все же подхожу, отодвигаю занавеску и вглядываюсь в утреннее небо.

– Черт.

По обеим сторонам дороги несутся стремительные потоки дождевой воды, которые сбивают побелку с бордюров и скрываются в стоках ливневой канализации. Сама улица превратилась в оркестр. Капли барабанят по земле и капотам автомобилей, а дождь такой сильный, что едва можно рассмотреть дом, стоящий напротив.

– Мы с ребятами договорились встретиться в магазине, – говорит Датч. – Хотим закупить брезент и мешки с песком, а затем отправиться на стройку.

– Буду через двадцать минут, – отвечаю я, и мы одновременно кладем трубки.

Достав из ящика несколько пар носков, вновь прячу телефон в карман и, быстро почистив зубы, выхожу из комнаты. Я шагаю по коридору мимо пустой спальни, общей ванной и закрытой двери второй спальни, тут же вспомнив, что она больше не пустует.

Но стоит мне добраться до лестницы, как в нос ударяет сладкий и пьянящий запах, заставляющий кожу гудеть. Я останавливаюсь и делаю глубокий вдох. Желудок тут же напоминает о том, что его неплохо бы чем-то наполнить. Вчера Джордан задула свечку после ужина. Неужели она оставила одну гореть на всю ночь? Видимо, стоит поговорить с ней об этом. Помимо того, что это небезопасно, мне совершенно не хочется, чтобы из-за всей этой ароматерапии мой желудок думал, что в доме есть черничные кексы, хотя это не так.

Ступени скрипят под ногами. Оказавшись на первом этаже, оглядываюсь по сторонам и замечаю, что в гостиной горит свет, а из кухни доносится тихая музыка.

Войдя на кухню, вижу Джордан, сидящую в темноте за кухонным островком. Она расположилась перед ноутбуком, зажав в ладонях чашку кофе.

Я замираю на мгновение, удивляясь, насколько по-другому она сейчас выглядит: глаза мерцают в тусклом свете экрана, а лицо окутано паром, поднимающимся от кружки. Пряди светлых волос, выбившиеся из небрежного пучка на макушке, обрамляют щеки девушки. Она вытягивает губы и дует на кофе, чтобы остудить его.

Узкий подбородок, длинные ресницы, маленький носик и… Прежде чем я успеваю себя остановить, мой взгляд скользит к ее безупречным, гладким, загорелым ногам, которые виднеются из-под коротких пижамных шорт. Возбуждение тут же ощущается в животе, и я, нахмурившись, отворачиваюсь в сторону.

Как она может быть ровесницей моего сына? Коул – всего лишь ребенок, а она… тоже еще ребенок.

Это так странно. Предыдущая подружка Коула носила брекеты. И теперь меня выбивает из колеи, что он встречается с девушками моего типажа.

– Доброе утро, – говорю я, проходя мимо нее к кофемашине.

Краем глаза замечаю, как Джордан поднимает голову.

– Доброе утро, – тихо и хрипло отвечает она.

А затем до меня доносится звук захлопывающейся крышки ноутбука, когда я кладу капсулу с кофе в машину и подставляю металлическую кружку. Оглянувшись, вижу, как Джордан тихо встает со стула и поднимает ноутбук с блокнотом.

– Тебе необязательно уходить, – говорю я. – Все равно мне скоро на работу.

Джордан натянуто улыбается и, не глядя на меня, продолжает собирать вещи, а затем берет и кофе.

– Давно проснулась? – спрашиваю я.

– Я чутко сплю. – Наконец она смотрит на меня и смеется над собой. – Так что в грозу мне приходится несладко.

Я понимающе киваю. Мое мучение – это жара. Чтобы хорошо спать, мне приходится устанавливать кондиционер на восемнадцать градусов каждую ночь. На языке вертится вопрос, не замерзла ли она сегодня, но понимаю, что ее ответ ничего не изменит. Если я подниму температуру, то не высплюсь, к тому же она знает, где лежат запасные одеяла.

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, а потом она указывает на плиту за моей спиной.

– Я приготовила черничные кексы. Угощайся, если голоден, – говорит девушка. – Они из готовой смеси, но получились неплохо.

Я поворачиваю голову и вижу на плите поднос для маффинов, которого у меня точно не было, и в каждой его чашке лежит золотистый кекс. Скрыв улыбку, я протягиваю руку и беру один из них. Оказывается, дело вовсе не в ароматических свечах. Думаю, мне нравится эта девушка.