Очаг - Роман Гребенчиков

Игорь закончил разговор и обратился ко мне:

– Ничего страшного, Марк. Обычный турнир из шести человек. Двое победителей. Первоначальный взнос я уже внёс за нас обоих. – Я хотел было возразить, но он не позволил. – Ты человек не бедный, если что – потом вернёшь, или сразу после победы. Из всех сегодняшних игроков опасность представляем я и Максим Фёдорович.

– И сколько ты внёс?

– Десять тысяч. Первое место возьмёт сорок, а второе – двадцать. Остальные ни с чем. Хотя не – бухнём на халяву. Кузьмич хорошо проставляется у себя.

– Я, пожалуй, пас. Останусь трезвым на время игры.

– Зря, иногда игра затягивается – только и остаётся, что пить и трындеть. За свою жизнь я усвоил одно правило: жизнь дана лишь раз, и ограничивать себя в ней не стоит.

– С таким девизом жил мой брат.

– Твой брат замечательный человек, бери с него пример! Я жалею, что раньше был тихим и необщительным, вечно от всего самого интересного держался в стороне. Дурак! По-другому меня назвать нельзя.

Самое интересное в сложившейся ситуации – что я с такими же успехами мог занять те деньги, что он внёс за меня, но жизнь – забавная штука. На самом деле меня тянуло на приключения, как никогда раньше. Я всю жизнь отвергал идеологию Кирка, а может, она верна – Игорь-то живёт припеваючи. Как только начиналось какое-нибудь развлечение, я всегда предпочитал наблюдать за происходящим, а не участвовать в нём. И вот теперь на первом плане я, а не мой брат. Разве можно сказать, что я плохо провёл время на турнире?

Игра была запланирована ближе к вечеру, и, чтобы как-то скоротать время после кофе, мы отправились на выставку одного ныне популярного художника, о котором я ранее даже не слышал.

Каково же было моё удивление, когда я увидел, что на входе в галерею нас ожидала знакомая девушка с пепельными волосами!

– Мог бы и предупредить, что твой новый друг – пироманьяк! – съязвила Аня.

– Вы знакомы? – удивлённо спросил Игорь. – Откуда?

– Мы вместе приехали в Москву, – ответил я.

– Чёрт! Вы два подонка! А я такое знакомство в стиле «Гарри Поттера» придумал. «Аня Малфой, познакомься: это Марк Финниган. Марк Финниган, познакомься: это Аня Малфой. Будьте аккуратны, между вами может пробежать искра, которая превратится в БУМ!». Кажется, это оригинально, не?

– Йоша, это ужасно, – сказала Аня, – я была бы только рада не знакомиться с таким человеком!

– Да чем же я вам не угодил, можете объяснить? Я ведь лично не поджигал свой же ресторан, да и мухи я не обижу!

– Мухи не обидите? У своего деда я встретила вашего друга – даже удивительно, как вы смогли завалить такого медведя! Теперь мой дед хочет с вами познакомиться поближе.

Новость, что Миша цел, меня обрадовала, а то, что глава секты захотел со мной познакомиться, – насторожила.

– Класс, не хватало мне ещё внимания фанатика!

– Ну хоть с чем-то вы оба согласны! – пытался разрядить обстановку Игорь. – Мне теперь самому интересно увидеть лицо Михаила. Я даже завидую тебе, Марк, – сам порой хочу набить ему рожу из-за его идеалов и наивности, но всегда боюсь его размеров. Он же свой лапищей с лёгкостью кого угодно приложит! Да? Нет? – Он поочерёдно смотрел на нас, ожидая хоть какого-то одобрения.

– Мальчики, может, прекратите меряться причиндалами, и мы на картины взглянем наконец? И так уже всё настроение испортили!

– Да, Игорь, чего ты нас задерживаешь? – со смехом наехал я. – Притащил сюда взглянуть на искусство, культурно обогатиться, а сам неприличные шутки травишь. Засранец!

– Во-во! – поддакнула мне Аня.

– Подонки! А ещё друзьями вас называю! А вы подонки!

Игорь с обиженным видом поплёлся внутрь, а мы, смеясь, пошли следом за ним. Возможно, я и Аня чем-то похожи – к примеру, унижать и смеяться над окружающими нас забавляет, хотя не люблю признавать в себе эту черту.

Выставка, признаюсь, оказалась на любителя, но она не могла не удивить. Посмотреть на искусство пришла «вся Москва». Среди посетителей также присутствовали различные представители телевидения и таблоидов. И главное, все с камерами и телефонами.

Экспозиция на входе начиналась с изображением ворот из американского футбола с влетающим в перекладину маленьким самолётом.

На следующей нарисована мировая черепаха с бьющимися между собой слонами. Эти элефанты уничтожали построенный на панцире город. В результате бедствия все жители города спрыгивали с млекопитающего и тонули в бескрайнем море.

Рыбный ларёк во внутренностях человека, собранный из различного ненужного хлама.

И так все картины. Окончательно застопорило моё внимание другое произведение искусства. Горящее здание, из которого с криком в огне выбегает различная нечисть, а в стороне стоит обычный рабочий класс, выражающий овации.

– Потрясающе, правда? – сказал мне Аня. Игорь задержался около другой картины. – Эта картина совсем новая. Согласись: она достоверно передаёт то, что ты натворил.

– Тебя никак не переубедить!

– Не-а… И это нормально. Мы не вправе судить безразличие. Просто не каждый рискнёт своей жизнью ради другого и не каждый потратит своё время для улучшения жизни чужого для него человека. И это заложено природой. И называется инстинктом самосохранения. Я – лишь жертва общественного мнения, а вот ты – мудак.

Кирк подал признаки жизни, громко засмеявшись.

– Мы перешли на «ты»?

– За ошибку извиняться не буду. Вы – мудак!

Около нас снимали репортаж. Девушка-корреспондент во время записи косо смотрела на меня, пока я разглядывал картину, и, в один момент оборвав заготовленную речь, обратилась ко мне.

– Извините, вы Марк Штерн? Верно? – Девушка в упор посмотрела на меня. – Да, это действительно вы! Скажите… – Она маякнула оператору, чтобы он обязательно снимал. – Вы признаёте свою вину в смерти посетителей вашего ресторана? Вы собираетесь ответить за вашу безответственность в безопасности заведения?

– Без комментариев! – ответил я и попытался вырваться из образовавшегося оцепления, но ничего не вышло – посетители столпились и шептались как раз на пути к выходу.

Кирк же не растерялся, вырвал камеру у оператора и разбил об пол. Наступила тишина. В этом вакууме я прорвался через толпу и выбежал из галереи.

Остановился за углом здания. Игорь прибежал следом за мной.

– Ну ты и топаешь! Знаешь ли, мне, пухляшу, не положено так напрягаться.

– Зачем эти вопросы? Я, что ли, поджёг свой же ресторан?

– Ты лучше мне ответь, зачем камеру разбил? У тебя будут проблемы со СМИ.

– Что? Я этого не делал! Это сделал Кирк… Твою мать!

Я понимал, что это делал не Кирк, но ничего не мог с этим поделать. Он, как паразит, засел во мне и не хотел отпускать. Мне нужно было поскорее от него избавляться, поскорее развеять его прах.