Цитадель времени - Тифен Сиовель

– Папа! – крикнула она, все еще держа глаза прикрытыми.

Было холодно. Спотыкаясь, она дошла до своей сумки, отыскала кроссовки, джемпер и, моргая, направилась в компьютерный зал. Там никого не было.

– Люсьен?

Ее телефон разрядился. Время на часах остановилось. Она провела рукой по лбу, внезапно почувствовав, что ей очень жарко. Ее глаза жгло.

Она сделала несколько шагов, ее ноги были тяжелыми, лишенными сил. Все, что она могла видеть, было белым. Она остановилась, чтобы переждать дискомфорт, и земля ушла у нее из-под ног.

Брисеида старалась оставаться неподвижной как можно дольше. Она любила этот особый момент, когда можно притворяться бодрствующей, но в то же время купаться в магии сна. Быть у штурвала и плыть по воображаемому миру ночных грез… В подобные мгновения все было возможно.

Небольшой электрический импульс нарушил ее покой, за ним последовали другие, повторяющиеся через равные промежутки времени. Резким движением Брисеида прогнала назойливые мысли. Но невыносимый шум поселился в ее снах, где, похоже, был твердо намерен остаться. Развеселившись, Брисеида заметила, что этот шум перенял ритм ее сердца. О, непослушный обманщик!

– Да что за чушь собачья! Вот увидите, однажды кто-то из них ускользнет от нас!

Она отчетливо слышала чей-то голос. Слабый электрический шум участился, как бы выражая свое недовольство.

– Не кричи так, Кати, а то у нее действительно будет сердечный приступ! Но, случись такое, возможно, они поднимут свои задницы…

– Ах, Фредди, еще считаешь себя умным с твоими-то размышлениями о…

– Прекратите, вы оба, а то разбудите ее! – Брисеида затаила дыхание.

Должно быть, ее нашли в здании радиологии. Они могут спросить ее, почему в такое время она не в своей палате, а лежит в закрытом для посторонних коридоре. Или ее нашли утром? Во рту у нее пересохло, а голова болела. Она вполне могла провести целую ночь в коридоре.

– Тем не менее, – проговорила Кати, – ты не можешь заставить меня поверить, что, обладая такими возможностями, они не могут…

– Тише! Идите сюда, кажется, она просыпается.

Три человека уставились на нее. Брисеида попыталась встать.

– О, стоп! Не так быстро, юная леди! – воскликнула женщина, Кати, ее короткие черные локоны растрепались, обрамляя овальное лицо, когда она надавила на плечо Брисеиды, чтобы та снова легла. – Если вы сейчас встанете, то потеряете сознание. Нужно действовать аккуратно.

Брисеида потрогала плечо в том месте, где его коснулась Кати: она снова ощущала давление пальцев на кожу, температура которой вновь стала нормальной.

– Да-да, пятно исчезло, – сказал более пухлый из двух мужчин. – Странно, правда? А вот меня ударили по нёбу. Меня нашли, когда я уснул на уроке, откинув голову назад и открыв рот, громко храпя. Самое страшное, что на целых две недели мои вкусовые ощущения притупились! Так что после, можешь себе представить, мне пришлось немного наверстать упущенное… – признался он ей, похлопывая себя по животу.

Второй мужчина был высоким и стройным, одетым в белый халат, как и двое его товарищей, и посмеивался, пряча усмешку за усами.

– Да оставь ты ее в покое со своими историями! – начала выходить из себя невысокая женщина. – Как будто бы ей интересно!

– То есть… – заговорила Брисеида, но резкий кашель не дал ей договорить.

Ее горло было словно забито пылью, потому что она слишком долго молчала.

– Давайте уйдите отсюда! – приказала Кати. – Дайте ей возможность дышать!

– О чем они говорили? – спросила Брисеида, когда двое мужчин отошли.

– Ни о чем важном. Простите их, они не отличаются особым умом. Но они милые. В наше время это отличное качество.

Брисеида вежливо улыбнулась ей.

– Что я здесь делаю? – спросила она спустя некоторое время.

Она решила прикинуться, будто у нее амнезия. Вероятно, это был лучший способ, чтобы справиться со сложившейся ситуацией без особых проблем.

– Как же можно этого не знать?

– То есть… Я должна быть в больнице, потому что мама отвезла меня туда, но потом…

– Да, действительно, дать вам успокоительное было не самой лучшей идеей, – призналась медсестра. – Если учесть пережитый стресс, а также длительное пребывание в аппарате МРТ, то нет, все действительно прошло не лучшим образом. Им стоило придумать какой-нибудь другой способ. Вот, выпейте, вам станет легче.

Брисеида изумленно распахнула глаза.

– Что? Вы хотите сказать, что знаете о…

– Разумеется, я все знаю! Иначе, зачем мне здесь находиться? Давайте, пейте!

– Получается, вы с ними заодно? – воскликнула Брисеида, внезапно почувствовав себя намного лучше.

– Да, понимаете, здесь я просто проводник…

– Вы даже не представляете, как мне стало легче! Они все предусмотрели! Хотя они могли бы предупредить меня! Что именно произошло? Моя мама знает?

– Не волнуйтесь, ваши родители будут проинформированы в установленном порядке. Но, пожалуйста, будьте осторожны, у стен здесь есть уши…

– О да, конечно, – негромко извинилась Брисеида. – Но вам не кажется, что мы должны связаться с моими родителями, раз уж все решилось? Знаете, моя мама не будет сердиться.

Медсестра ничего не ответила. Она нервно перебирала листы из больничной карты Брисеиды, в которых узнала несколько записей медицинского осмотра, проведенных еще в подростковом возрасте.

– Вы не ответили мне, где мой отец и Фрэнсис? Папа обещал мне, что вернется домой, когда все закончится.

Кати так резко захлопнула карту, что Брисеида аж подскочила.

– Хорошо! Похоже, вы находитесь в отличной форме, – сказала она громко. – Вы можете обратиться в приемный покой. Вам будет присвоен ваш идентификационный номер.

– Какой номер?

Кати сунула ей в руки ее пыльно-желтую сумку и подтолкнула к двери со знающим видом:

– Пожалуйста, внимательно слушайте инструкции, которые вам дадут в приемном покое.

– О да, конечно, мой и-ден-ти-фи-ка-ци-он-ный номер, – сказала Брисеида так же громко.

– На этом я вас покидаю. У меня еще много дел.

– Хорошо… – немного удивленно ответила Брисеида, а затем добавила более сдержанно: – Спасибо вам за все!

Медсестра хотела закрыть дверь, но Брисеида остановила ее:

– И еще одно: сколько сейчас времени? Мои часы больше не работают…

– Время поторопиться, – ответил та, прежде чем захлопнуть дверь перед ее носом.