ЗАГС на курьих ножках - Дарья Калинина

Болтали, мол, гордыня ему мешает за помощью обратиться. Когда богат был, все дочки у него в ногах валялись. Любил он над ними власть показать. А теперь нищий, вот и боится, что доченьки ему былые обиды припомнят.

Так это или нет, но старик с каждым днем становился все мрачнее. Знакомств он ни с кем не водил, поселился в маленькой избушке на окраине села и стал налаживать нехитрый холостяцкий быт. Хотя замечали люди, что кто-то к старому мельнику захаживает.

Стали поговаривать, что гостит у старика не кто иной как Антошка, сынок его непутевый. Поговаривали еще, что Антон с войны дезертировал и вот уже без малого десять лет прячется.

– Как же он прятался?

– Да дело-то нехитрое. Ушел в лес – и нет человека. Тем более у них домик в лесу был. Может, кто из местных и догадывался, где он прячется, только сдавать его милиции никто не торопился. Знали, что семейство у мельника злопамятное. За такое дело могут сжечь избу вместе со всеми обитателями.

– Ой!

Старушка глянула не нее с сочувствием.

– Что, нелегко такое о своей родне слышать? Ничего не поделаешь, я тебе правду говорю. Может, старый мельник и неплохим человеком был, но уж больно золото любил. Вся их семья такой была. Из-за этого золота много зла твоя родня людям причинила. Нет, с ножом не грабили и не убивали. Но вот деньги в рост мельник давал. И процент непомерный на должников налагал. По его милости многие семьи у нас в Олеховщине в нищету впали. А что это, разве не грабеж? Когда его в тридцать седьмом по доносу посадили, никто здесь, знаешь, особо по нему не убивался. Многие из его семьи тоже под репрессии попали. Тогда вообще такое время было: мела поганая власть каждого, ни в грош людей не ставила. Не знаю, в чем там мельника обвинили. Но факт остается фактом: многих старик обманывал, ничем не гнушался, лишь бы лишний червонец в свой чугунок добавить. Да и чугунок у него как заколдованный был. Сначала маленький совсем, потом побольше стал, а после уж вроде того, в котором месиво для поросят хозяйки варят. Вместе с золотом рос, надо же. Большой такой чугунок вырос, много в нем золота должно было храниться.

– Это еще до советской власти было?

– При НЭПе старик тоже хорошо карман набил на разных махинациях. Но как злодей Сталин к власти пришел, никакой прибыли уже мельнику не было, только бы шкуру сохранить, только о том и думал.

Но ты дальше слушай, как судьба старого черта наказала. Дело было в конце осени, на ноябрьские праздники. Ребята и девки на речку побежали, а старики и взрослые в деревне остались. Мне в ту пору тринадцать лет было, я вместе с другими ребятами по деревне носилась. Праздник же, всю ночь можно не спать. Вдруг слышим – кричит кто-то. Так кричит, словно Богу душу отдает. Страшно. И крики из той избушки, в которой мельник жил, доносятся. Мы туда. Там уже толпа народу собралась. Выводят из избы мужчину какого-то незнакомого. Ох, и страшным он мне показался! Волосы спутаны, борода нечесана, сам одет не пойми во что. И в крови весь, а в руках топор!

Даже сейчас бабушка Афина разволновалась, пересказывая этот эпизод. Встала, налила себе чаю, закусила пряничком и только потом продолжила:

– Я тогда малая была. Антона, сына Степана-мельника, мне до того дня видеть не приходилось. Но взрослые вокруг его узнали. А когда топор в его руках увидели, в дом побежали. Старик лежит: башка раскроена, мозги наружу. Сынок постарался. Так-то вот.

– А что было потом?

– Мужики наши, конечно, у Антона спросили, за что же он отца порешил. Но он то ли под дурачка косил, то ли на самом деле умом повредился. Все только о золоте говорил. Его об убийстве спрашивают, а он все о золоте, которое отец отдавать не хотел.

– А в убийстве признался?

– Да что там признаваться, когда и так все ясно было. С поличным его взяли, на месте преступления. И орудие убийства у него в руках. Следователь потом так в протоколе и записал, что убийца скрылся в неизвестном направлении.

– Погодите! – перебила Катька старушку. – Как это скрылся? Его же задержали!

– Ага, сначала задержали. Только убежал Антон. Мужики-то наши слегка растерялись от такого дела. Непривычно им, чтобы такое убийство. В сарай Антона посадили, а сами в милицию решили сообщить. Только дело-то это не быстрое, телефон один на всю деревню специально для деловых звонков. В правлении аппарат стоял. А там по случаю праздника и позднего времени все заперто. Оно и понятно: люди гуляют, какие могут быть среди ночи деловые переговоры. Пока ключи от правления нашли, пока в район дозвонились, пока милиция приехала – уже утро, светать стало.

Пошли мы вместе с милиционерами сарай открывать. Открываем, а там и нет никого. Антон от веревок избавился, окошко высадил и через него в лес утек. Преследовали его, конечно. В розыск объявили. Только все безрезультатно. И больше мы Антона не видели. Следователь на наших мужиков здорово ругался, что убийцу упустили. Даже соучастие хотел им приписать. Ох, и струхнули они тогда. Потом уже другой следователь разобрался, что вины наших мужиков в случившемся не было. Недосмотр был, а вины нет. Охрана у дверей сарая стояла, но кто же знал, что Антон с другой стороны окно высадит. В общем, обошлось все. Никого больше не посадили и не убили.

После похорон, конечно, наши избу вверх дном перевернули. Многим людям слова о золоте в душу запали. Искали-искали, да только ничего не нашли. Но смекнули уже, что старик не так прост был. Видать, когда его арестовали, он кое-какое добро сдал, а большую часть припрятал. Сынок его об этом узнал и стал у отца денег просить, а тот не давал. Вот у них драка и произошла. А потом и убийство.

Глянув на гостью, старушка наставительно произнесла:

– Видишь, Катюша, что неправедно нажитое золото делает? Ума-разума людей лишает. Сына против отца озлобляет. До убийства и смертного греха доводит.

Катя молчала. Рассказ потряс ее до глубины души. Совсем не то она ожидала услышать о своем прадеде. Да и дед тоже хорош! Убийца! Но тут же Кате пришла в голову другая мысль. Ладно, пусть старик-мельник был еще тот тип, все равно он приходится ей прадедом. Значит, какой есть, такого и придется любить.

Вот не было печали. Молодец дядя Паша. Привез. Порадовал.

Вдруг она кое-что сообразила.

– Погодите, я что-то не пойму. Бабушка говорила, что ее мужа Антона Степановича Мельникова в пятьдесят третьем году арестовали чекисты. Под новогодние праздники его какие-то люди на служебной машине увезли, а потом, сколько она мужа ни разыскивала, никто ей не мог сказать, куда он делся. Она думала, что его расстреляли. А он, выходит, в пятьдесят третьем здесь у своего отца ошивался?

– Здесь он в октябре был. А арестовали его, сама говоришь, под Новый год.

– Поняла.

Катя теперь кое-что про себя прикинула. Не исключено, что Антона арестовали не по политической статье, а по обычной уголовной – за убийство собственного отца. Убийство произошло в октябре, а в декабре задержали. Довольно быстро сработал уголовный розыск, учитывая расстояние от Олеховщины до Ленинграда.