Ночная музыка - Джоджо Мойес

– Мама, он в жизни не ездил на рыбалку, – сказала Китти, подняв лежавший в ногах мешок с мусором. – И вообще, давайте выйдем из машины. Грузчики уже ждут.

Тьерри ткнул пальцем в сторону деревьев.

– Хорошая идея, дорогой. Ты можешь разведать окрестности. – Изабелла явно обрадовалась, что Тьерри проявил хоть какой-то интерес. – А как насчет тебя, солнышко? Тебе не хочется посмотреть, что здесь и как?

– Я помогу тебе наладить быт, – ответила Китти. – Тьерри, надень куртку и постарайся не заблудиться в лесу.

Гулко хлопнули двери машины, и Изабелла с Китти прошлепали по мокрому гравию к входной двери.

Буквально с порога на них пахнуло затхлостью, плесенью, сыростью и гниением. Китти, придерживая висящий на плече портплед, втянула в себя эту вонь со странным чувством нездорового любопытства и нереальности происходящего.

Все оказалось даже хуже, чем она предполагала. Холл был застелен потрескавшимся линолеумом, кое-где стершимся до дыр. Через открытую дверь ей была видна часть комнаты: обитые пестрой тканью стены в викторианском стиле и хлипкий расписной буфет типа тех, что в пятидесятые ставили на кухне. Два явно разбитых окна заколочены досками, едва пропускавшими свет. С потолка свисал кусок неизолированного провода, причем даже без лампочки на конце.

Нет, это никак не походило на дом, где живут люди. И уж точно не походило на дом, где хоть кто-то когда-то жил. Что ж, теперь она поймет, думала Китти. И ей придется отвезти нас домой. Мы по-любому не сможем остаться здесь.

Однако Изабелла только махнула рукой, предложив следовать за собой.

– Давай посмотрим, что там наверху, – сказала она. – А потом отыщем кухню и выпьем по чашечке чая.

Два остальных этажа также выглядели не слишком презентабельно. Спальни, а их было несколько, видимо, годами оставались запертыми. В воздухе пахло запустением, обои местами отвалились и свешивались лоскутами. Только две комнаты были более-менее пригодны для жилья: хозяйская спальня с желтыми от никотина стенами, где все еще сохранились кровать, телевизор и два шкафа с прокуренной одеждой, а за ней – комната поменьше, явно отделанная в 1970-х, то есть на два-три десятилетия позже, чем все остальное. Ванна и раковина в трещинах и покрыты ржавчиной, из кранов текла мерзкая на вид вода. Пол на лестничных площадках скрипел под ногами, а катышки помета недвусмысленно намекали на присутствие в доме мышей.

Пусть видит, думала Китти, когда они с матерью наталкивались на очередной ужас. Пусть видит, что это невозможно. Но Изабелла определенно ничего не видела. Она только время от времени бормотала что-то типа: «А вот несколько миленьких ковриков…» – словно говорила сама с собой.

Китти насчитала в доме по крайней мере три изъеденные ржавчиной батареи. А над площадкой верхнего этажа потолок обвалился, обнажив похожие на скелет балки с кусками штукатурки, под дырой стояла явно имеющая стратегическое значение жестяная ванна, куда медленно и печально капала вода.

Но доконала Китти именно кухня. Если считать кухню сердцем любого жилища, то здешняя кухня буквально вопила о том, что дом этот ненужный и нелюбимый. Кухня оказалась прямоугольной комнатой с замызганными окнами, расположенной на несколько каменных ступенек ниже уровня первого этажа. На кухне было темно и воняло прогорклым маслом. Возле раковины расположилась допотопная кухонная плита-печь с крышкой, тусклой и местами потемневшей от серого налета неизвестной этиологии. Напротив Китти увидела отдельно стоящую электрическую плиту, менее загаженную, но тоже в крайне запущенном состоянии. Немногочисленная кухонная утварь была образца 1950-х, а тянущиеся по стенам полки предоставляли на редкость скудный выбор кухонных принадлежностей, лежавшие там пакеты с едой были густо покрыты пылью, мышиным пометом и дохлыми мокрицами.

– Какая прелесть! – Изабелла пробежала пальцами по старому сосновому столу в центре комнаты. – У нас никогда не было кухонного стола приличного размера. Правда, детка?

А тем временем грузчики наверху с грохотом сваливали в кучу предметы обстановки. Китти посмотрела на мать как на полоумную. Дом выглядел так, словно побывал в зоне военных действий, подумала Китти, а мама болтает о каких-то сосновых столах.

– И вот, посмотри. – Изабелла стояла возле раковины и наблюдала за тем, как кран, чихая и кашляя, возвращается к жизни. – Холодная вода абсолютно чистая. Не сомневаюсь, на вкус она просто сказочная. В деревне, по идее, всегда более чистая вода. Я вроде бы об этом где-то читала.

Китти была слишком расстроена, чтобы уловить истерические нотки в мамином голосе.

– Миссис Деланси? – На кухне появился самый здоровый из грузчиков. – Мы выгрузили первую партию вещей в передней комнате, но там довольно сыро. Думаю, вам стоит самой удостовериться, прежде чем мы продолжим разгрузку.

Изабелла бросила на него растерянный взгляд:

– В чем именно удостовериться?

– Э-э-э… помещение не… в лучшем виде… – засунув руки в карманы, начал грузчик. – Может, вам лучше пока подержать вещи где-нибудь еще. И остановиться в другом месте. Пока вы все здесь не наладите. – (Китти хотелось его обнять. Ну наконец-то нашелся хоть один здравомыслящий человек.) – Сырость вряд ли пойдет на пользу вашему антиквариату.

– Ой, он пережил не одну сотню лет. И немного сырости ему уж точно не повредит, – отмахнулась Изабелла. – И вообще, что тут особо налаживать. Парочка мощных обогревателей – и дом сразу нагреется.

Грузчик покосился на Китти. И она увидела жалость в его глазах.

– Как вам будет угодно, – сказал он.

Похоже, у Китти нашелся союзник. И даже грузчик искренне удивляется, как эта сумасшедшая женщина, которая перевезла семью в развалюху с текущей крышей, еще может восхищаться каким-то сосновым столом. Китти вспомнила о доме, где они когда-то жили: уютном, с центральным отоплением, мягкими диванами и большим плазменным телевизором.

– Ну а где у нас то, что для кухни? – спросила она. – Думаю, пора приниматься за уборку.

– Для кухни?

– Чистящие средства. И еда. Перед отъездом я поставила две коробки возле входной двери, чтобы иметь кухонные принадлежности под рукой.

Последовало короткое молчание.

– Так это что, было для нас? – (Китти медленно повернулась к матери.) – Вот черт! А я решила, ты приготовила все это на выброс. И оставила коробки у мусорных баков.

Интересно, и что тогда они будут есть? Китти хотелось рвать и метать. И как теперь им пережить сегодняшний день? А она вообще о чем-нибудь думает, кроме своей проклятой музыки?!

И почему я должна этим заниматься? Китти поспешно отвернулась, чтобы мать не поняла, как сильно она, Китти, ее сейчас ненавидит. Глаза девочки наполнились слезами отчаяния, но она решила их не смахивать. Мама не должна видеть, что она плачет. Вот бы ей такую мать, которая заранее все продумывает и у которой в руках все спорится! Ну почему, почему мама не может быть хоть чуточку попрактичнее? И на Китти вдруг накатил приступ тоски по папе, по Мэри, которая, увидев этот дом – огромную, нелепую ошибку, непременно сказала бы Изабелле, что здесь не о чем говорить и надо срочно возвращаться домой.