Убрать Картера - Тед Льюис

Машину уже убрали. Ничто не указывало на то, что она когда-то была на дне карьера. Я повернулся и еще раз прикинул, по какой траектории должна была двигаться машина, чтобы проломить изгородь. Судя по всему, он ехал с вершины холма в сторону города, следовательно, выпить он мог в одной из близлежащих деревушек. Только вот Фрэнк никогда бы этого не сделал. Если бы он собирался выпить, причем так много (кстати, это тоже вопрос), то никогда не уехал бы из города. Он мог бы отправиться на окраину, но только не за город.

Я вернулся к машине и сел на водительское сиденье. Не знаю, зачем я сюда приехал. Наверное, просто чтобы посмотреть. Посмотреть на то, как это выглядит.

Я поехал вниз, к городу. Я ехал и думал, что сегодняшний вечер нужно провести в «Сесиле». Они знают, что я в городе. Мое появление в пабе заставит их гадать, почему я не поехал домой. Они подумают, что я что-то знаю, и решат, будто я приехал не только на похороны. Они заметят, если Кейт мне подмигнет.

Они увидят нас вместе, скрутят его и будут пытать до тех пор, пока он все им не расскажет. Ему, конечно, придется несладко, зато я узнаю то, что мне надо узнать. Кейт выведет меня на тех, кто мучил его, и оттуда я смогу куда-нибудь добраться. Туда, куда Джеральду и Лесу так не хочется меня пускать. Я вспомнил, что было сказано в квартире Джеральда перед моим отъездом. Они оба были там. Джеральд, в брюках в мелкую клетку и в лиловой рубашке, сидел за бюро спиной к венецианскому окну, из которого открывался вид на Белсайз-парк и торговый центр «Камден-таун». Лес, одетый в вельветовый костюм, пристроился на краю письменного стола и листал «Панч». Я сидел на обитом кожей стуле с круглым сиденьем и спинкой, которую украшал узор, выполненный мебельными гвоздями с широкими шляпками. Одри угостила всех напитками. Она была одета в юбку-брюки и блузку с оборками, нечто в стиле Попа Пэйсли. Я смотрел на нее и пытался представить, что произошло бы, если бы Джеральд узнал, что в это же самое время, только через неделю, я буду трахать ее не у него под носом, а в трех тысячах миль отсюда. Джеральд тогда сказал:

— Уверен, Джек, ты ошибаешься. Я не могу заставить себя смотреть на это с твоей точки зрения. Уверен, все именно так, как видится.

— Уж очень сильно несет дерьмом, Джеральд. Вонь такая сильная, что долетает с севера, проникает сквозь твой кондиционер и бьет мне прямо в нос.

— Ну-у, — протянул он, — если ты чувствуешь, что прав, если ты полностью в этом уверен, то что собираешься делать?

— Я же еду на похороны, не так ли?

— Да, едешь. А что потом?

— Выясню, кто что знает.

— Продолжаешь вынюхивать?

— Именно.

— Знаешь, Джек, если Фрэнк во что-то вляпался и его за это прикончили, то, готов спорить, легавым это известно. А они говорят, что была простая авария. Если авария была подстроена, значит, они решили молчать, так как в дело замешан кто-то со связями.

— Вполне вероятно.

Наступило молчание.

— Конечно, — продолжал Джеральд, — если так, то в городе есть всего два или три человека со столь мощными связями.

— Именно.

Опять молчание.

— Ты, естественно, понимаешь, насколько нам важны наши деловые отношения с определенными людьми, проживающими в твоем родном городе?

— Я тебя умоляю!

— Да, верно. Джек, я прошу об одном: думай. Что бы ты там ни узнал — думай. Я не хочу, чтобы наш бизнес и мы сами оказались в затруднительном положении.

— Ведь тебе, Джеральд, ничего не известно, не так ли?

— Джек…

Снова молчание.

— Могу сказать одно: все они узнают о твоем приезде. А это значит, что у тебя возникнут неприятности. С одними — не страшно. С другими же… гм… если нам придется выручать тебя, то мы тем самым здорово испортим ситуацию. Если у тебя появятся проблемы и нам придется разбираться, ты уже будешь непригоден для той работы, что выполняешь сейчас. Согласен?

— Как-нибудь переживу.

— Конечно переживешь. Однако я все равно надеюсь, что ты ничего не натворишь.

Лес, продолжавший листать свой чертов «Панч», сказал:

— Один момент, Джек. Если действительно что-то произошло и если легавые действительно о чем-то умалчивают, а ты приедешь и поднимешь шум, они могут решить, что должны предпринять какие-то шаги. Ну, ты понимаешь. Они не любят тех, кто уезжает из своего родного города, потом возвращается и делает что хочет.

— Да, — поддержал его Джеральд. — Все это может попасть в газеты, и тогда им придется что-то делать.

— Я знаю, — сказал я, — поэтому не надо меня предупреждать.

Опять молчание. Наконец Джеральд сказал:

— Вот что, Джек: ты хорошо работаешь на нас. Я не утверждаю, что мы не сможем обойтись без тебя, но, если понадобится подыскивать тебе замену, нам придется столкнуться с определенными сложностями, а это нам ни к чему.

Я ничего не сказал.

— Короче, как бы ты ни смотрел на ситуацию, думай, прежде чем принимать важное решение. Например, насчет поездки на похороны.

Он вынужден был улыбнуться, чтобы последние слова прозвучали как шутка, а не как угроза.

Я припарковал машину на стоянке перед «Сесилом» и вошел в паб не через боковую, а через парадную дверь.

Я направился к бару. Кейт работал за стойкой на четвертой от меня группе кранов. Он посмотрел на меня. Я кивнул ему. Он отвернулся. Перед ним я должен был играть в секретность, чтобы у него не возникли вопросы.

Я заказал напитки и встал облокотившись на стойку, чтобы видеть всех посетителей. Поток людей не иссякал: одни входили, другие выходили. Ничего не изменилось.

Двойная дверь распахнулась, и в паб вошел мужчина.

Он был высок и худощав, даже тощ, с темными волосами. Мужчину отличала гордая осанка, он шел с царственным видом, держа одну руку в кармане пиджака. В другой руке у него была сигарета, он небрежно сжимал ее двумя пальцами. На нем был двубортный костюм из синего сержа, очень похожий на те, что обычно носят шоферы, на пиджаке сверкали серебряные пуговицы.

Это был мой давний знакомец Эрик Пэйс. «Вот так встреча», — подумал я.

Он подошел к бару, делая вид, будто не видит меня — на самом деле он заметил меня, как только переступил порог, если не раньше.

Он принялся делать заказ, а я взял свои стаканы и пошел к нему. Я дал ему минуту на то, чтобы отсчитать деньги. Все это время он продолжал притворяться.

— Привет, Эрик.

Он повернулся. Его правая бровь приподнялась на одну восьмую дюйма — предполагалось, что таким образом он изображает изумление.

— Бог мой, — сказал он.

Я улыбнулся.

— Джек Картер, — сказал он.