Рыцарь ночи и Луна - Полина Ром

Женщины выдавали постояльцам чистые простыни –вытереться, они же накачивали воду примитивным насосом в огромные котлы, стоящие в жарко натопленной комнате. Под одним из котлов лежали бурые каменные плитки, которые, пока я мылась, огневица дважды подогревала своей Силой. Была она мрачновата и неразговорчива. Выглядела очень уставшей. Вода по наклонному полу вытекала в какую-то общую канализацию.

Зря я так удивлялась. С магией или без, но люди живут здесь уже более семисот лет, было у них время обустроится.

В целом, это напоминало обычную общественную баню, и народу было довольно много. Мылись человек десять горожанок – завтра выходной день. Думаю, в будни здесь несколько тише. Конечно, никакой парилки или веников не было, но за четверть тинга – десять грон, мне выдали кроме простыни еще и большой деревянный ковш – зачерпывать и лить на себя воду и маленькую пластинку мыла. Вымывшись, остаток я чуть подсушила и забрала. В городе, действительно, все очень дорого! За доплату предлагали еще травяной отвар, но я отказалась. Обычные травки, просто для запаха. Такие я себе и сама насобираю, как только обустроюсь на месте. Уж что-что, а травку я чуяла хорошо. Не зря в дороге на привалах рассматривала местную растительность.

Что мы ели в общем зале на ужин – даже не вспомню. Уснула я сразу, как выпила кружку прохладного кисловатого взвар, поднялась к себе и ткнулась в чистую кровать. Даже платье не сняла. Последняя мысль была: «Надо срочно устраиваться на работу. Пол тинга в день, хоть и с едой, – я нищей через пару месяцев останусь!»

Спала я как убитая, утром, полусонная, отдала дяде Ангусу его мешок с мехом, сняла мятое платье и снова уснула – дорога, все же, изрядно вымотала меня. Проснулась голодная, умылась и отправилась в нижний зал, где кормили постояльцев.

Никто не ворчал, что я проспала чуть не до полудня. На завтрак крупнотелая дочь трактирщика, Лесса, выдала мне большую лепешку с медом, чуть теплую кашу, похожую на пшенную и кружку взвара.

- Есть еще варенье из сливы, из клубники, но за отдельные деньги. Можно мяса – тоже за доплату. – Она вопросительно посмотрела на меня.

- Нет, спасибо большое, но мне этого вот – я кивнула на накрытый стол – вполне хватит.

Эка здесь денежки считать умеют! Я даже улыбнулась про себя – прямо капитализм сплошной. Ну, ничего. Не пропаду!

Разросся парк. И старого дворца

Увил колонны виноград дичалый.

На статуях парадного крыльца

Иммортели, геральдика печали.      

Растресканы цветные витражи

И заболочен пруд тоскою граций.

Гнездятся в кровле чёрные стрижи

И в залах призраки картин пылятся.   

Невольно вспоминала эти завораживающие строчки, когда мы с дядей Ангусом шли по запущенному саду к замку.  На широкой подъездной аллее, ведущей от удивительной красоты кованных ворот к парадному входу, жалкими кучками, сметенными ветерком, лежала прошлогодняя листва.

По обе стороны раскинулся сад, запущенный и заросший, виднелась беседка, вся в сухих плетях.

Цветущие деревья, похожие на наши липы, распространяли сладкий, медовый аромат, но так же нуждались в уходе, как и все, на что падал взор, начиная от тронутых ржавчиной ворот и низенькой оградки вдоль дороги, кончая сломанными зимними ветрами сухими ветками, нарушающими своими корявыми очертаниями нежную, голубоватую облачность цветущих крон.

Огромный мощеный двор когда-то был окружен кольцом клумб. Сейчас цветов там не было – только подозрительно бодрые сорняки.

- Дядя Ангус, что-то мне даже боязно. Людей-то совсем нет.

Боязно мне не было, но замок немного подавлял своей опустошенностью.

- Да есть тут люди, Лунка. И охрана при замке есть. Просто… Ну, мало людей-то. Вот и подзапустело все.

Парадная дверь замка была приоткрыта, так никого и не встретив, мы, некоторое время, неуверенно потоптались на широкой полукруглой лестнице. Я с интересом рассматривала резные каменные вазоны, несколько обшарпанное полотно дверей, большие красивые ручки в виде львиных лап и широкий стрельчатый витраж над дверью. Наконец Ангус не выдержал и пошире распахнув дверь прошел в огромный холл.

Шахматный рисунок мраморного пола, пыль по углам.  Я повернулась к приоткрытой дверной створке и подняла глаза к потолку. Витраж не мыли уже много лет. Сейчас, когда сквозь него с трудом пробивались солнечные лучи, он казался почти жалким и уродливым – нижняя часть цветных стекол была так сильно затянута паутиной, что даже не получалось определить цвет. Люстры под потолком были, очевидно, для пущей сохранности, обернуты огромными полотнищами ткани. В тишине слышалось звонкое и надоедливое жужжание мух.

- Хозяева! Есть кто дома?! – совсем по-простецки позвал дядя Ангус.

Где-то вдали скрипнула дверь и раздались уверенные шаги. Мужчина был высок, даже выше Ангуса. Узкое, вытянутое лицо, брезгливо опущенные уголки крепко сомкнутых губ. Седые волосы подвиты и уложены в некое подобие нелепой прически со взбитым надо лбом коком. От этого он казался еще выше. Под тяжелыми, наплывающими веками цвет маленьких глаз не разобрать, но взгляд не слишком приятный, оценивающий. Белоснежная рубаха с высоким стоящим воротничком, подпирающая уши, серая жилетка и серые же брюки. Явно не простой работяга.

Здороваться он не стал. Зато дядя Ангус поклонился довольно низко, дернув меня за руку. Я повторила его жест, но ответного кивка мы так и не дождались. Он просто стоял и молча разглядывал нас. Ангус чувствовал себя так же неуверенно, как и я, немного потоптавшись, как бы размышляя, не уйти ли отсюда, не слишком ли мы мешаем столь важной особе, он, все же, решил заговорить:

- Почтенный сангир, я вот…

Договорить дядя Ангус не успел.

- Ко мне… следует обращаться… - ронс Каштер…

Говоря, он почти после каждого слова делал небольшую паузу, что придавало его словам весомость и рубленость.

- Ронс Каштер, я вот племянницу привел. Говорят, что вы прислугу в замок нанимаете, так вот, устроить бы девочку.

Ронс помолчал, все так же разглядывая нас, но теперь больше рассматривал меня.

- Посудомойка… Один тинг в месяц… Еда два раза… Одно платье в год… – посмотрел на меня с неким сомнением и добавил: – Два фартука… Общая спальня…

Признаться, на что-то очень уж хорошее я не могла рассчитывать, но один тинг! Это значит, в городе я смогу мыться раз в восемь дней. Все! Больше я не смогу позволить себе ничего. Даже простое платье стоит не меньше двух тингов. Ладно – ткани, они здесь дорогие, но еда, даже самая обычная, в городе тоже дороже, чем в деревне. На один тинг в неделю, пожалуй, можно прокормиться, если готовить самой и очень экономить. Чтобы обеспечить себе месяц вольной жизни я должна проработать год, не меньше!

Конечно, у меня были деньги, но работая здесь я ничего не скоплю. Может быть, горничным платят больше?