Загадка жертвы - Марина Серова

пропало, и это тоже не мое. А что это такое? Похоже, что от чего-то отвалилось. От браслетика? – Она вопросительно посмотрела на меня.

– Думаю, что да. Но у тебя точно такого нет? Ты хорошо помнишь?

– Нет, это не мое, – помотала она головой. – Я вообще украшения не люблю носить. У меня вот только колечко обручальное и цепочка с крестиком. Мы с Аликом в соборе венчались, – пояснила она. – А ты это где нашла?

Пришлось мне рассказать про Перси и его находку.

– И вот что еще интересно, – добавила я. – Грязных следов в студии на светлом паркете нет – похоже, что в обуви никто в нее не проходил. Получается, что тот или те, кто проник сначала в кабинет, а потом в студию, отлично знали расположение квартиры. Знали, что дверь на кухню всегда у вас закрыта, квартира большая, и поэтому никто не услышит, как они войдут. Они, а их, я думаю, было все же самое меньшее двое, даже знали, что паркет в студии светлый и может оставлять следы от уличной обуви, поэтому и разулись на пороге. Прошли, спокойно взяли картину, обулись и так же спокойно ушли.

– Ужас! – Глаза у Васьки стали круглыми, как блюдца.

– Так, пойдем-ка со мной в студию, – сказала я. – Посмотришь, может, что-нибудь еще там пропало, кроме картины. Ну, той, что стояла на треноге.

– На мольберте, – напомнила Васька правильное название треноги, и мы в очередной раз отправились в студию.

Перси, который все время вальяжно валялся возле Василисиных ног, вскочил и тоже собрался было проникнуть на запретную территорию, но решительно и бесцеремонно был выкинут хозяйкой обратно за дверь.

– А тебе туда нельзя! Тоже мне сыщик.

– Сыщик или нет, – сказала я задумчиво, – а одну улику он уже нашел.

Мы с Василисой прошли в студию, и она внимательно посмотрела, все ли картины на месте.

– Вроде бы все остальное на местах, – сказала она. – Но точнее скажет Алик. Он лучше знает. Это его вотчина.

– Да, все остальное на месте, – раздался у нас за спиной хриплый, но довольно спокойный голос, и мы с Василисой вздрогнули от неожиданности.

Оглянувшись, мы увидели Алика, который стоял в дверях студии. Он был одет в светлую рубашку, тонкие льняные домашние брюки и теплый мужской халат, что делало его похожим на какого-то дореволюционного интеллигента. Лицо было спокойным, подбородок чисто выбритым, а глаза смотрели уже безо всякого безумного блеска, но с такой тоской и безнадегой, что мне даже стало его немного жалко.

– Таня, Василиса сказала, что вы – частный детектив с большим опытом, – скорее не спросил, а утвердительно произнес Алик. – Я тут хорошо все обдумал и пришел к выводу, что другого выхода, как нанять вас, у меня нет. Пятьсот долларов в день. Вас устроит такая оплата?

По тарасовским меркам, беру я за свои услуги, конечно же, круто – по двести баксов за день. Но такую сумму мне предложили сейчас впервые!

«Да, – сказала я себе, – предложение куда как выгодное – кости в очередной раз не соврали. И вернусь я из отпуска куда как богаче, чем уезжала».

– Если этого мало, то я готов платить и больше. Деньги в моей теперешней ситуации для меня ничего не значат, – добавил художник.

Похоже, что мою задумчивость Алик принял за сомнения в достойности предложенной им суммы. Но вообще-то я не собиралась брать с них деньги. Мне просто стало жаль Василису, и потому я согласилась ей помочь. Но раз уж предлагают… В конце концов, я буду работать в свои законные выходные, а поэтому должна же как-то себя поощрить! Деньги у людей есть, предлагают они мне их искренне, так почему бы и не взять?

– Мне хватит и четырех сотен, – милостиво согласилась я взять деньги за расследование.

– Танька! – обрадованно воскликнула Василиса и принялась меня обнимать. – А я боялась, что ты не согласишься, – обратилась она к мужу. – Хотела уже без твоего разрешения Таню нанять.

Она подошла к мужу и положила голову ему на грудь, а он обнял ее и по-отечески похлопал по спине.

– Как я уже сказал, другого выхода для себя я не вижу, – сказал Алик и, обращаясь ко мне, добавил: – Времени у нас не так много, заказ я должен отдать во что бы то ни стало в это воскресенье, а сегодня – уже четверг, – он посмотрел на ручные часы на запястье, – и почти уже полдень. Вы успеете найти за столь короткий срок мою картину в питерском стоге сена? Не подумайте, что я тороплю из прихоти. Просто… просто времени действительно мало. – Алик опустил голову, судорожно и глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха в легких.

И по этому тяжелому вздоху я поняла, как ему сейчас трудно сдерживать волнение и страх. Да, именно страх сейчас испытывал Алик. А вот что или кого он боялся, мне и предстояло выяснить в самое короткое время.

– Так что, справитесь? – снова задал Васькин муж мне все тот же вопрос.

– Все зависит в том числе и от вас, Александр, – серьезно ответила я. – От того, насколько честно вы сейчас ответите мне на один вопрос.

– Только на один? – удивился он и пожал плечами. – Что же, задавайте. Я отвечу на любой вопрос, если это поможет вам найти картину.

«Странно он как-то ответил, – мелькнула у меня мысль. – Любой другой на его месте сказал бы, что честный ответ на мой вопрос помог бы мне найти не саму картину, а того, кто ее украл. Он же сказал… то, что сказал. Словно знает уже, кто взял картину, и осталось только выяснить, куда этот человек ее подевал».

Я опять подумала про его сыночка Игорька. Но вопрос, который все это время не давал мне покоя, был совсем даже не о сыне Алика.

Я набрала полную грудь воздуха и решительно спросила:

– Александр, скажите честно, где вы провели сегодняшнюю ночь и почему не отвечали Василисе на ее звонки?

И мы с Василисой посмотрели на Алика в ожидании ответа на этот важный для каждой из нас по-своему вопрос.