Пирамида - Юрий Сергеевич Аракчеев

с явлением, которое более внимательным и менее стойким человеком могло быть расценено как очередной обидный намек. Дело в том, что «условная» масса, присутствовавшая в зале суда и во время его блестящей обвинительной речи, и при оглашении приговора, настолько распоясалась, что у Виктора Петровича опять возникло неприятное чувство опасности. Во избежание нежелательных эксцессов пришлось прокурору выстроить довольно многочисленную охрану и сквозь этот спасительный строй, за которым бесновалась «условная масса», быстро проследовать к машине. Причем к машине не легковой, милицейской, на которой положено ехать официальному прокурору, а к автозаку, известному в народе под названием «черный ворон». Это было унизительно, конечно, но зато гораздо более безопасно.

И так как прокурор Виктор Петрович занял законный транспорт Клименкина Виктора Петровича, тому – хотя он и осужденный – пришлось сесть в милицейскую легковую машину…

Вот так они – временно – и поменялись.

Остается загадкой: задумался ли на этот раз Виктор Петрович, прокурор?

Вполне возможно, что не успел. Ибо вмешательство Судьбы на этом закончилось. Дальше распоряжались люди. Виктора Петровича Клименкина хотя и на легковой машине, но увезли-таки в тюрьму. Прокурора же Виктора Петровича хотя и на «черном вороне», но целым и невредимым доставили в гостиницу и отпустили домой, к семье.

Последствия

Для Клименкина, для «святой троицы» – матери, невесты и Каспарова, – для «условной массы» и многочисленных жителей города Мары, для всех веривших в торжество справедливости третий процесс был сокрушительным, удручающим поражением.

Еще когда судьи только вошли для произнесения приговора и все присутствовавшие в зале встали, Рихард Францевич Беднорц все еще на что-то надеялся. Так бывает: догадываешься, предвидишь, но все-таки не веришь себе: а вдруг?

Но чуда не произошло. Судья Милосердова милости не оказала. Произошло печальное.

Однако же вот что удивительно. Если перед процессом, в начале и в ходе его Рихард Францевич, чувствуя атмосферу, ощущал себя довольно-таки смутно – что, правда, не помешало ему бороться до конца, – то после оглашения приговора, когда худшие опасения подтвердились, он ощутил странный прилив энергии. Стало ясно: борьба продолжается. Ни процедура суда, ни приговор не только не поколебали его уверенности в том, что подзащитный не виновен, но, наоборот, укрепили. Милосердия не было, а продолжалось беззаконие.

Одно обстоятельство вселяло особенную надежду в предстоящей борьбе: на суде присутствовали корреспонденты «Литературной газеты», разделившие полностью его отношение к процедуре суда и к виновности Клименкина.

Когда вышли во двор, на солнце, девушки с фабрики «Победа», которые работали вместе со Светланой Гриценко, ребята, знакомые Виктора Клименкина, незнакомые люди, бывшие в зале суда, окружили Беднорца.

– Что же делать, Рихард Францевич?

– Куда же теперь-то?

– Что же это творится, господи…

– Опять в Верховный суд Союза, – сказал адвокат. – Больше некуда. Будем воевать, ничего не поделаешь. Будем воевать!

Уже после того, как прокурор Виктор Петрович быстрым шагом сквозь строй охраны проследовал к автозаку, а люди во дворе суда все не расходились, появился один из народных заседателей, молодой темноволосый парень с голубыми глазами, – Валерий Касиев.

Девушки кинулись к нему:

– Как же ты мог, Валерий?

– И ты подписал такой приговор? Не стыдно тебе?

Касиев покраснел.

– Я же… – замялся он. – Я подписал, да. Но… Я написал особое мнение.

Победа

Особое мнение Касиева

Жил себе молодой человек, работал мастером турбинного цеха, учился в политехническом институте заочно. Женился. Любил музыку, особенно Чайковского, больше всего – Первый концерт. Играл сам на фортепиано и даже кое-что сочинял. Одно время был заведующим культмассовым сектором клуба. Купил мотоцикл – работа была связана с поездками, – с удовольствием ездил на нем, обожал скорость…

И в 29 лет избран заседателем Верховного суда республики.

Что же это такое, народный заседатель? А это когда человек, живя точно так же, как раньше, продолжая работать на прежней работе, может быть вызван в суд. Для того чтобы принять участие в заседании. Ибо согласно нашему Уголовно-процессуальному кодексу: «Рассмотрение уголовных дел во всех судах первой инстанции производится в составе судьи и двух народных заседателей». Но вот еще что, самое главное: «Народные заседатели пользуются равными правами с председательствующим в судебном заседании в решении всех вопросов, возникающих при рассмотрении дела и постановлении приговора». Равными правами! А это значит, что жизненный опыт, гражданское чувство и человеческая совесть народного заседателя призваны стоять на страже закона и справедливости в той же мере, как опыт, знание законов и специальная подготовка судьи-профессионала. Два народных заседателя, имеющих два полноправных голоса, и только один профессиональный судья, имеющий один голос, – вот что такое суд демократический, суд народный. «При осуществлении правосудия по уголовным делам судьи и народные заседатели независимы и подчиняются только закону» (статья 11‑я УПК ТССР). Вот что такое народный заседатель.

Осенью 1971 года Валерию Арамовичу Касиеву, которому исполнилось 32 года, было предложено принять участие в судебном разбирательстве по делу Клименкина.

Знакомясь с делом в городском суде Мары, листая многочисленные протоколы допросов на специальных бланках и на листах сероватой бумаги, справки, ходатайства, определения, акты экспертиз, письма, машинописные страницы протеста заместителя председателя Верховного суда СССР С. Баринова и определения Верховного суда СССР, протоколы двух предыдущих судебных заседаний, фотографии, схемы, планы, обрывок газеты, подшитый к делу следователем Бойченко, приговор первого суда и определение второго, три обвинительных заключения, Валерий Касиев испытывал упорное чувство недоумения. Он начал читать дело Клименкина с первого тома, и с первых же страниц возникло ощущение смутной и все растущей тревоги. Как это ни покажется странным, но наибольшее доверие вызывал первый и последующий допросы самого Виктора Клименкина, а не тех, кто упорно, с непонятной настойчивостью пытался его обвинить. Вот Клименкин говорит, что, уходя с вокзала, простился с Григорием Семеновым, поцеловал его, пожал ему руку – но ни сам Григорий Семенов, ни Семенов Анатолий не подтверждают этого… А вот Анатолий Семенов, как будто бы ближайший приятель Клименкина, берет уже на себя роль прокурора и, путая фамилию, пишет: «Считаю, что Клименко Виктор напал на нее и нанес ножевые ранения, в результате которых она скончалась в больнице через четыре дня». Вот – еще перед первым процессом – «сослуживцы» на общем собрании («общее собрание» – 12 человек…) «отметили о недостойном поведении Клименкина, который своими действиями положил пятно на весь наш коллектив». Ничего себе «недостойные действия» – человека убил! Но самое главное другое. Вина Клименкина еще не доказана, а сослуживцы по предложению следователя Абаева уже торопятся, уже тут как тут. Осудили! Общественного обвинителя выделили… А ведь