Игры для мужчин среднего возраста - Иосиф Гольман

— Откуда оптимизм?

— От все того же здравого смысла. Люди пожили при увеличенном количестве здравого смысла. А новых идей, способных ему противостоять, я пока не вижу.

— А новые штыки? — съехидничал Док.

— По этому поводу один умный человек уже сказал. На штыках долго не усидишь, заднице больно.

— Так и сказал?

— Нет, это вольная интерпретация. Но смысл передан точно.

Некоторое время ехали молча. Разговоры о политике, как и сама политика, мгновенно убивают ощущение красоты жизни. Только Док чего-то там сзади шебаршился: он был слишком велик для того, чтобы сразу удобно угнездиться.

— А я, между прочим, с Бокассой встречался, — вдруг сказал Док.

— С африканским? — оживился Ефим. — Ты был в Африке?

— С тем самым. И был в Африке. За ручку здоровался. Ты в курсе, как он своих политических противников кушал?

— Можно подумать, у нас их не кушают.

— Но не столь же буквально! Холодильную камеру прямо во дворце воздвиг. И жрал оппозицию почем зря.

— Вот это радикально! — одобрил Ефим. — Никакой генпрокурор не нужен. А то начинается нытье про споры хозяйствующих субъектов… Чего ты там делал, в Африке-то?

— Детей лечил. Посланец Союза Советских Социалистических Республик, но по линии ВОЗ. Между прочим, уже через два месяца их мамаши не боялись ко мне хроменьких подвозить — я ортопедией занимался. Сначала к колдуну — потом ко мне. И представь, неплохо конкурировал.

— Представляю, — усмехнулся Ефим, действительно мысленно представив Дока в одеянии колдуна.

— Меня однажды Бокасса во дворец пригласил.

— За успехи в лечении детей?

— Нет, слушай. Еще французов позвал, тоже медиков. Сначала с ними о чем-то шептался. Потом меня позвал.

Веришь, я холодным потом облился: слухи-то ходили. Если б не деньги, по тем временам сумасшедшие, ни в жизнь бы не поехал.

— Ну и чего он тебе отжевал? — поинтересовался Береславский.

— Ничего. Но когда смотрел на меня вначале — знаешь, задумчиво так, — я свои печень и филей просто физически ощутил. И спрашивает, можно ли человеку дополнительно ливера пересадить — желудок, почки, легкие, — тогда как раз бум в трансплантологии начался.

Я ему объяснил, что это делают только по неотложным показаниям, да еще очень сложно подобрать подходящих доноров. А он мягко так поправляет: «Ну, это мы как раз легко порешаем». Веришь, я даже когда с вертолетом падал, так не трясся.

— А ты и с вертолета падал?

— Не с вертолета, а с вертолетом.

— Ну и пересадил бы Бокассе чего-нибудь. От гиены, — дал добрый совет Ефим.

— Нет уж. Лучше хроменьких лечить. Обещал подобрать информацию, тянул резину. Пока смена не подошла. Только когда «Ил-62» взлетел — успокоился.

— Ну вот, видишь, — сделал неожиданный вывод Ефим. — А ты говоришь, у нас все плохо. Ни фига, бывает хуже.

— Но реже, — оставил за собой последнее слово Док.

Перед Нижним Новгородом пошла отличная четырехполосная дорога с разделительной полосой. «Нивы» и так шли шустро, а тут вообще понеслись под полторы сотни.

— Вот же советская техника, — заржал Береславский. — В паспорте написано — максимум сто тридцать два километра в час! Может, это дезинформация для врагов?

— Вот же советские карты! — бурчал сзади Док, листая атлас. — Сусанин, видать, редактировал!

Они явно нашли общий язык на почве критики Родины.

Проехали Нижний Новгород, за ним — объехали Кстово. Заправились на красивой заправке: Ефим диву давался, как все изменилось. Раньше от АЗС до АЗС язык высунешь, без запасной канистры ни один нормальный шоферюга не выезжал. А теперь — на каждом шагу! И каждая — чудо бензозаправочной архитектуры. Нет, есть все-таки и позитивные перемены в этой жизни!

В Лыскове механик Саша осмотрел машины. На «двойке» в движении якобы был слышен нехороший стук.

Водитель, Петька, невысокий, но крепкий малый, залез на задний бампер и покачался на нем. Стук проявил себя немедленно.

Все собрались вокруг подозрительной «Нивы». Ефим тоже старательно сымитировал участие, постучав ногой по колесу.

А Сашка молча переоделся и залез под машину. Потом попросил оттуда нож. Потом так же молча вылез, объявив, что можно ехать.

Ефим верил ему безоговорочно, потому что знал много лет и в пробег пригласил лично. Мужики же попросили разъяснений.

Сашка разъяснил. Поставленные дополнительные пластиковые подкрылки обо что-то там — Ефим не расслышал обо что — бились. Маленькое обрезание — и все стало хорошо.

— За то и люблю отечественную технику, — только и сказал Сашка. — В ней все легко ломается и все легко чинится.

(Первый болт, кстати, покинул один из тормозных суппортов все той же «двойки» еще до Ногинска. Ефим, который вел третью машину, даже испугаться не успел: болт шарахнул ему в край капота и, оставив заметную вмятину, перелетел через кабину.)

Еще через полсотни километров снова остановились, поели в придорожном трактире — благо их тоже стало видимо-невидимо, больше, чем заправок, — и помчались дальше.

Док опять слегка вздремнул, а проснувшись, внезапно решил начать записывать дорожные впечатления. Он уже достал блокнот и ручку, как вдруг Ефиму под колеса с лаем метнулась с обочины какая-то грязно-белая шавка.

Береславский совершил довольно жесткий маневр — водить он не только любил, но и умел.

В итоге собачка осталась цела и горда собой. А вот Док совершил непредусмотренные сумбурные перемещения по всему задку «Нивы».

— Ну ты водила! — оценил он шоферское мастерство Ефима. И еще пару эпитетов добавил, подчеркивающих и усиливающих сказанное.

— Что ж мне ее, давить было? — оправдывался Береславский. — И кто из нас не пристегнут?

— Попробуй пристегни мой живот!

— Ну я же свой пристегнул, — резонно возразил Ефим.

На это Доку ответить было нечего, а потому он потер ушибленные места и, засопев, нагнулся вниз, зашарив руками под сиденьем у двери — именно туда, как ему показалось, закатилась ручка.

— Ну чего, нашел свое стило? — прервал его сопение Береславский. — Хочешь, остановлюсь? По рации предупредим, чтоб не ждали, потом догоним.

— Погоди, — неделикатно ответил Док. — Не мешай. — После чего раздался треск отдираемой то ли материи, то ли пленки.

— Эй, полегче там! — заорал Ефим, не выносящий грубых вмешательств в тонкие технические сферы. — Это тебе не в кишках копаться!

— Слушай, я тут что-то странное нашел, — после паузы наконец прорезался Док.

— Золото, бриллианты?