Разноцветные дни - Николай Николаевич Красильников

КОНЬ ВАГОНОВОЖАТОГО САЛИ

После продажи коня, арбы, упряжи и остатков сена, облаком сидевшим на саманной крыше, дворик Сали-ака с деревянными скрипучими воротами будто осиротел.

Не ржал конь. Не хрумкал овсом и арбузными корками. У бывшей коновязи, на утрамбованной пыли не появлялись больше малыши — хозяйские и соседские, лучшие друзья и почитатели трудяги коня… Мы помнили его еще жеребенком.

Ничто теперь не напоминало о прошлой жизни Сали-ака, его работе. Разве что два гигантских деревянных колеса с железными ободами, прислоненные к дувалу со стороны улицы, словно на обозрение всей махалле.

Колеса были действительно такими большими, что я еле доставал макушкой до их оси.

«Зачем нужны такие колеса?» — думал я и никак не мог догадаться, пока не объяснил отец. Дело в том, что реки в нашем краю, особенно весной в предгорьях, бурные, коварные. Да и бездорожье между кишлаками — выбоины, камни, валуны. А с такими колесами арба — вездеход. И поток ей по «колено», и разбитые дороги не так страшны.

По весне и пользовался этими колесами Сали-ака, когда развозил свой груз на окраинах и когда ездил в гости к родственникам в какой-то далекий горный кишлак. Но это было давным-давно. Теперь и там проложили асфальт…

Вот и стоят колеса неприкаянными у дувала. Сали-ака возил их на базар — пробовал продать. Приводил покупателей на дом. Но те, непонятно шевеля губами, что-то про себя взвешивали, просили дать время подумать — и навсегда исчезали.

— Ай-яй-яй! — сокрушался Сали-ака. — А я такие деньги ухлопал когда-то за колеса на Саман-базаре…

Но кому они сейчас нужны?

Везде — хорошие дороги.

Разве только в музей предложить?

Но есть на свете такой народ — мальчишки, которым все интересно: и самое новое, и самое старое.

Проходя мимо колес, я всегда останавливался, задрав голову и в восхищении открыв рот.

Какой умелец смастерил их? Как ему удалось сделать такой гигантский круг? И вообще, кто был изобретатель колеса? Кто предок умельцев из современной телепередачи «Это вы можете»?

Масса вопросов! А найти ответ на них я не мог…

Отныне Сали-ака ни свет ни заря спешил в свой трамвайный парк. И пятнышки масла на его новом темно-синем кителе, сверкавшем металлическими пуговицами с эмблемами — ключом и молотом, ярко подчеркивали принадлежность Сали-арбакеша славному рабочему классу.

Но однажды перед самым рассветом возле ворот вагоновожатого раздалось такое знакомое осторожное ржание.

Сали-ака спросонья соскочил с айвана — спал он летом во дворе — и сердце его часто-часто забилось от предчувствия.

Ну да! У ворот стоял его отставной конь. Светло-пегой масти. Нервно «тикал» острыми ушками. В больших глазах усталость и грусть, слезы… Конь плакал, совсем как человек.

Сали-ака тревожно посмотрел по сторонам: где же новый хозяин? Улица была пустынна.

«Ах, да! — мелькнула мысль. — Как же я не догадался сразу… Эх, дурья голова… Ведь он убежал».

Сали-ака распахнул ворота и, обняв коня за вздрагивающую холку, вошел вместе с ним во двор.

В этот день его трамвай впервые вышел в рейс с небольшим опозданием.

Вечером к Сали-ака явился владелец коня. Это был седой человек, похоже, многое повидавший в жизни и совсем не злой. Он все сокрушался, как это конь ушел через весь город — хорошо не попал под машину и не перехватил кто! — и нашел дом своего прежнего хозяина.

— Вроде бы не обижаю… Пою, кормлю досыта, вовремя… Пора бы привыкнуть…

— Ничего, ничего, всякое бывает… — успокаивал Сали-ака, возвращая коня, а сам все боялся встретиться с ним взглядом…

Через несколько дней конь снова вернулся… Когда это произошло в третий раз, владелец сам предложил Сали-ака:

— Что делать? Так и быть, возвращаю вам коня обратно, а вы мне — денежки.

— Да, да, конечно, — поспешно согласился вагоновожатый, открывая старый сундучок. — Нельзя продавать друзей… Даже четвероногих…

Но особенно были рады возвращению коня младшие дети Сали-ака — Гани, Латип, Кузи…

Теперь они вместе с конем каждый вечер встречали отца с работы.

НОВЫЙ РОБИНЗОН

Я решил убежать из дома. Просто так. Недавно я прочитал залпом отличную книгу «Робинзон Крузо», вот и подумал: побуду-ка и я Робинзоном. Пусть удивятся Акрам и Рахмат — какой у них храбрый друг. И мама с отцом после этого, глядишь, будут любить сильнее. А то «принеси это», «сделай то» — надоело вертеться, как волчок. Не беда, если поволнуются малость…

Загвоздка оставалась в одном: куда бежать?

И я вспомнил рассказ Аскарьянца, что за кольцом трамвая, за колхозными полями есть Голубое озеро. Там полно рыбы и даже водятся дикие утки.

«Вот и хорошо, — подумал я. — Поживу-ка там с недельку».

Сложил с вечера в небольшой мешок буханку хлеба, палочку копченой колбасы, завернул в тряпочку соли, взял перочинный ножичек, спички. Разумеется, все это я сделал в совершенной тайне. Мешок припрятал под своей кроватью.

Все готово. Но какое же бегство без записки?

«Дорогие родители, — нацарапал я карандашом на вырванном из тетради листке, — я очень вас люблю, но вы не обижайтесь, что я решил уйти из дома. Я хочу пожить один, как Робинзон. А если станет мне невмоготу, я сам вернусь домой, поэтому меня не ищите».

Рано-рано утром я оставил листок на тумбочке, а сам подхватил мешок и бесшумно выскочил в открытое окно.

Улица еще спала. Звезды уже гасли, и небо где-то далеко-далеко становилось розовым.

Я оглянулся на наш дом, и мне почему-то стало жалко родителей. Встанут, спохватятся, начнут искать. Чего доброго, заявят в милицию. И себя было жалко: все-таки Робинзон — здоровенный дядька, с бородой, а я кто?..

Но я твердо сказал себе: «Не распускай нюни. Робинзону потруднее было». И легкие кеды быстро понесли меня к остановке.

«Только бы никто не встретился из знакомых… Только бы…»

На нашей трамвайной остановке разговаривали какие-то нездешние старичок со старухой. Они не обратили на меня внимания.

«Вот и хорошо», — подумал я.

Забренчал первый трамвай, подкатив к остановке, и из окна высунулся… наш Сали-арбакеш!

— Заходи, заходи, сосед, — радушно пригласил он. — Куда это ты так рано?

— На экскурсию, — соврал я.

— Тогда поехали.

Трамвай дернулся и покатил по рельсам. Ранние пассажиры сонно зевали на скамейках.

Кондукторша хотела было подойти, но, видя, что я стою в дверях и по-домашнему беседую с самим вагоновожатым, отвернулась к окну и замурлыкала песенку.

«Вот и хорошо, что Сали везет!» — обрадовался я. Ведь у меня в карманах не было ни медяка…

Словом, завязка путешествия складывалась просто отлично, обещая массу интересных приключений в дальнейшем.

— А где друзья? Почему один