Армия древних роботов - Александр Шакилов

Желтой лентой стянуть в пучок длинные черные волосы – это необходимое действие.

Хорошенько стянуть, плотно завязать – это важно. Иначе в схватке пучок растреплется, волосы упадут на глаза и помешают видеть врага, чем тот обязательно воспользуется.

Хэби сунул в рот трубку от левого гидратора, сшитого из двух слоев промасленных шкур, затем от правого. Гидраторы пристегнуты по обе стороны от рюкзака. Было жарко, постоянно хотелось пить, вот он и восполнял потери влаги, посасывая холодную воду сразу из обоих вместилищ, чтобы сохранить одинаковый баланс в них, – это нужно для общего равновесия. Да-да, баланс крайне важен, если ваша пешая прогулка затянулась больше чем на три дня. Благодаря правильному распределению полезного веса за спиной, на животе и вдоль конечностей Хэби все еще двигался плавно, а не рывками, позвоночник у него не болел, суставы на ногах не распухли.

Несмотря на простреленное плечо, он способен был мгновенно отразить любую угрозу, возникни таковая. В нагрудных карманах разгрузки располагался запас из полусотни четырехконечных острых пластин, которыми он прошибал птеру голову с полусотни мер. От стайных хищников он готов был из шипомета отстреливаться очередями мелких дротиков-шипов. А в плетеных ножнах на бедре был пристегнут нож с клинком вовсе не из металла и с рукоятью из кости чистяка, на которой были вырезаны фигурки двух длиннохвостых длинношеих зверей с восьмью когтистыми лапами. К тому же, как любого рептилуса, от колющего и рубящего оружия Хэби защищала светло-голубая кожа, разделенная на мелкие сектора-«чешуйки». Правда, из-за ядовитых испарений, поднимавшихся из-под ног Хэби, кожа шелушилась и покрылась мерзким маслянистым налетом…

По щиколотки проваливаясь в тягучую черную слизь, зато без единого всплеска, он продвигался вперед. В зеркальной поверхности слизи отражалась его высокая фигура, стройность которой портил горб-рюкзак. С едва слышным чмоком он то и дело отлеплял присоски кончиков своих пальцев от костяной рукоятки ножа и снова хватался за кость, и опять с едва слышным чмоком… Как и все рептилусы, Хэби отлично плавал и мог надолго задерживать дыхание, но все же он надеялся, что уровень черной слизи не поднимется настолько высоко… Прошипев ругательство, Хэби замер – провалился в слизь по колено. В полусотне мер от него в слизи что-то плеснуло, показав длинный черный хвост с плавником-веслом.

Тайком покидая Минаполис, Хэби не знал, куда направятся его друзья-союзники, обреченные на изгнание во имя самого существования их расы, но был уверен, что ни один из них не выберет путь, который выбрал он, чтобы уйти от преследователей.

Потому что это страшный путь.

Путь туда, откуда не возвращаются. Ну да он и не собирался домой!..

Бескрайняя равнина черной слизи упиралась в угольный горизонт, и нельзя было уже понять, где хлипкая, но еще твердь, а где уже или еще небо, которое потихоньку, по чуть-чуть уплотняется, но все же разрежено, как обычное скопление газов и пара. Одно было точно: с каждым шагом вперед мрак становился все осязаемей.

И черней.

Намного черней.

* * *

Вовсю щебетали утренние птахи, поблескивала роса на траве.

– Мос близко, – буркнул Зил и поморщился. – Слишком близко.

Его талию вновь опоясывал уже слегка пованивающий хвост ранжало. С хвостом на щиколотках безымянный слуга Родда, любезно согласившийся сопроводить союзников, не смог бы нормально передвигаться на своих двоих, а нести его на себе леший и говорец посчитали ниже своего достоинства.

– Откуда знаешь, что Мос рядом? – Если Даль и насмехался над Зилом, его бесцветные глаза за прозрачностью маски оставались невозмутимыми.

– А по смраду многих тысяч тел его жителей и сотен расчлененных свиных и коровьих туш, кишки которых вывалили прямо на улицу. А еще город источает благовония прохудившейся канализации. Попахивает и пруд-отстойник в сотне мер за стеной города, куда выплескивается содержимое канализации. Ветер дует как раз оттуда.

Пройдя вверх по склону холма через рощу кедровиц – подлесок был основательно вытоптан и замусорен, – они подошли к высокой стене, сложенной из крупного белого кирпича и растрескавшихся бетонных блоков, из которых кое-где торчала ржавая арматура. Также в кладке отчетливо просматривался красный кирпич с черными вкраплениями и бетонные плиты, куски гранита и стальные клепаные щиты с пробоинами, заделанными мшистой, поросшей грибами древесиной.

Стена плотно обхватила Мос, не давая ему расти вширь.

Еще недавно юному лешему, только-только покинувшему дремучий лесовник, она казалась величественной и грозной, неприступной и способной защитить всех и каждого, кто скроется в мощной твердыне, возведенной много веков назад. Однако совсем иного мнения был парень с колючим взглядом и шелушащимися обмороженными ушами. Пройдя через земли чистокровных, он перелетел на спине скального дракона радиоактивные кратеры и добрался до Минаполиса. Вот там – да, стена, несокрушимая мощь. А тут…

Пару залпов из пушек, установленных на самоходках наследников, – и все, и городу конец. И это может случиться, ведь больше некому защищать столицу!..

Остановились за кустами на краю рощи.

Сквозь открытые ворота Моса спокойно въезжали и выезжали полные и пустые телеги, запряженные волами и тягловыми коровами. Туда-сюда ходили люди, которые о чем-то говорили между собой, извинялись, если цепляли кого-то плечом, тащили на горбу плетеные короба и кожаные мешки, прогуливались под руку с милейшими изящными дамами и дамами потолще и совсем не милыми, спешили куда-то, на ходу срывали зубами мясо с деревянных шампуров, ковыряли грязными ногтями в гнилых зубах, шумно выпускали газы… Короче говоря, все было как обычно: шум, гам, суета. И никто не выделял, конечно же, зеленую слюну, утробно при этом воя, и не бродил по окрестностям с поднятыми перед грудью руками, мечтая накинуться на свежее, еще ходячее мясо, то есть на Зила и Даля.

– Дружище, ты про Родда точно ничего не напутал?

– Да, дитя, может, это все выдумка про захват Моса?

Если бы там, на Поле Отцов, Зил не увидел с помощью говорца застывших на месте, усыпанных зеленой пыльцой людей на центральной площади Моса и Даринку среди них, он бы сейчас не заподозрил, что в городе не все в порядке.

– Нет, не выдумка. Ну что встали? Идем уже! – проявил вдруг нетерпеливость мальчишка.

Выказав то ли свое недовольство, то ли прекрасное расположение духа, файер на предплечье Зила стравил смрадно-копотное кольцо дыма. Почесав родимое пятно на руке, леший еще раз взглянул на происходящее у ворот – и понял, что именно было не так.

Не слышно смеха. Никто не улыбается и не шутит. И совсем нет пьяных. Даже крестьяне не пьют кисляка, из дыр в бурдюках капая себе на грудь. Все серьезны. Все будто двигаются по заранее оговоренному маршруту, совершая заранее продуманные движения. Но главное – у ворот нет детей! А ведь раньше босоногая детвора клянчила тут монетки. И считалось, что если не дать карапузу медяк, то удачи в делах, по которым явился в город, не будет.