Диана - Сара Брэдфорд

На свадьбе Диана познакомилась с одним из известнейших дворцовых репортеров, Джеймсом Уитакером, который тогда работал в Daily Mirror. Уитакер давно дружил с Сарой. Диана представилась ему сама. «Вы же Джеймс Уитакер, верно? – спросила она. – Я все про вас знаю. Я – младшая сестра Сары». Вот так начался долгий роман Дианы с прессой. Диана решила познакомиться с Джеймсом Уитакером, влиятельнейшим членом «крысиной стаи» репортеров таблоидов, скорее всего, из-за той роли, какую он сыграл в жизни ее сестры, в том числе и в ее расставании с принцем Чарльзом.

Роман с принцем приводил Сару в неумеренный восторг. Просто в чрезмерный восторг, надо признать. Ее пригласили провести выходные в Сандрингеме. В феврале Чарльз предложил Саре поехать на десять дней вместе с его гостями в Швейцарские Альпы, в Клостерс. К этому времени таблоиды уже открыто называли Сару подружкой Чарльза. Их фотографировали повсюду. Сара, по словам Уитакера, с удовольствием заигрывала с журналистами и читала их статьи о себе. Она заключила с бюро Дюран договор о том, чтобы получать вырезки не только из газет Англии, но и всего мира – не хотела упустить ни слова о себе. Вскоре собрался целый альбом с вырезками из различных изданий.

Вернувшись из Швейцарии, Сара повела себя очень неосторожно. Она согласилась встретиться за ланчем с двумя репортерами из Sun и Daily Mail – самых популярных английских газет. Им она рассказала о своих отношениях с Чарльзом. Через месяц Сара еще больше усугубила ситуацию, дав Уитакеру длинное интервью для журнала Woman's Own (Уитакер опубликовал его под псевдонимом Джереми Шлезингер, чтобы не злить своего постоянного работодателя – в тот момент он работал в газете Sun). Сара поведала Уитакеру о проблемах с алкоголем и исключении из школы, о своей анорексии. Она даже преувеличила, сказав, что гинеколог предупредил ее, будто она не сможет иметь детей (впоследствии она родила троих), и что она лишилась всей эмали на зубах. Сара предложила журналисту фотографии, чтобы продемонстрировать свою ужасающую худобу. Снимки оказались настолько шокирующими, что редакторы не решились их опубликовать. Сара болтала о том, что у нее были «тысячи бойфрендов». Хуже того, она начала откровенничать о принце Чарльзе. Сара назвала его «романтиком, который легко влюбляется» и категорически опровергла предположение, будто она влюблена в него: «Я не влюблена в принца Чарльза. Я – девушка легкомысленная, меня не устраивают старомодные долгие ухаживания. Если бы помолвка между нами произошла, то вы бы об этом уже знали. Я не собираюсь замуж, я ни в кого не влюблена – ни в мусорщика, ни в короля Англии. Если он сделает мне предложение, я откажу. Он еще не готов к браку… Наши отношения похожи на отношения брата и сестры, ничего больше… Я не собираюсь становиться будущей королевой Англии. Не думаю, что он уже ее встретил».

Бедная Сара повела себя невероятно глупо. Она и сама понимала это. После разговора с Уитакером она позвонила Чарльзу и сказала: «Думаю, я только что совершила ужасную глупость, сэр». «Что ты сделала?» – спросил он. «Дала интервью Джеймсу Уитакеру», – ответила она. «Ты действительно совершила ужасную глупость, Сара», – произнес Чарльз[53]. Общение с журналистами желтой прессы в глазах королевской семьи было грехом непростительным. То, что Сара говорила с журналистами о принце Чарльзе, положило конец их отношениям.

И хотя отношения были полностью разрушены по ее собственной вине, Сара вовсе не пришла в восторг, когда на сцене появилась Диана. Диана вспоминала: «Сара заметила, что что-то происходит, и поняла: меня нельзя сбрасывать со счетов. Когда он отмечал свое тридцатилетие [14 ноября 1978 года], меня тоже пригласили…»[54]После того ужина в Олторпе Диана влюбилась в Чарльза со всей юношеской страстью – и с абсолютной юношеской убежденностью в том, что она его получит.

Диана была совершенно неискушенной. Она никогда не выходила за пределы своего узкого социального круга, никогда (если не считать бесполезной попытки обучения в Швейцарии) не бывала за границей, никогда не училась в университете и ничего не читала, кроме любовных романов Барбары Картленд. Единственно возможным поприщем для карьеры она видела профессию няни. Джейн и Сара работали в журнале Vogue, для Дианы же, как считалось, и роль няни вполне подойдет – родственников, и в том числе леди Маргарет Дуглас-Хоум, беспокоило то, что у нее нет цели в жизни. Но у Дианы цель была. Она собиралась переехать в Лондон и вести такую же независимую жизнь, как ее сестры и их друзья.

После трех месяцев, которые она провела в беспрерывных уговорах, ей позволили вместе с двумя другими девушками поселиться в квартире матери на Кадоген-сквер. Соседками Дианы стали Лора Грейг, ее подруга по Вест-Хиту, и Софи Кимбол, с которой она познакомилась в Швейцарии. Диана жила в квартире матери, ее счета оплачивали родители, и она даже не пыталась найти высокооплачиваемую работу: три месяца училась на кулинарных курсах в Уимблдоне, потом поработала помощником преподавателя в балетной студии мисс Вакани в Кенсингтоне, но ушла оттуда. Она перепробовала массу занятий: убиралась в домах, присматривала за детьми, но за все платили сущие гроши. Своих работодателей она позже презрительно называла «бархотками» – в то время среди английских девушек среднего класса в моде были бархатные ленты для волос.

Больше всего Диане нравилось присматривать за детьми. Она стала подрабатывать в детском саду «Юная Англия», которым управляла Кэй Кинг, выпускница Вест-Хита. По словам мисс Кинг, Диана обладала невероятной способностью находить общий язык с детьми. «Они ее обожали, и ей было очень легко ладить с ними». Кроме того, через агентство «Временные и постоянные няни» Диана нашла работу няни. В рекомендациях говорилось: «Спокойная, уравновешенная девушка, прекрасно ладит с детьми и готова делать все, о чем ее попросят». Единственным условием была работа в самых безопасных и престижных районах Лондона, неподалеку от ее квартиры. Когда ей предложили работу у американской пары, Патрика и Мэри Робертсон, Диана поставила еще одно условие: она не будет работать по вечерам в выходные, чтобы иметь возможность без помех вести светскую жизнь.

Мэри Робертсон считала свою новую няню красавицей («истинная английская роза»). Ей нравилось, что Диана застенчива, вежлива и всегда готова помочь. Но уже в то время она была очень скрытной и тщательно охраняла свою личную жизнь. Миссис Робертсон даже не представляла, к какой аристократической семье принадлежит ее няня, а Диана никогда об этом не говорила. Когда ее спрашивали, как она провела выходные, она отвечала, что была «за городом», а если навещала Джейн в Кенсингтонском дворце, то говорила, что «присматривала за племянником в Кенсингтоне». Как-то раз миссис Робертсон очень понравилась ее прическа, и она спросила, к какому парикмахеру ходит Диана. Диана уклончиво ответила: «В маленькую парикмахерскую рядом с моим домом». «Я поняла, что настаивать не следует», – вспоминает миссис Робертсон. Диана никогда не говорила о матери и крайне редко упоминала семью. Когда Чарльз, которому Диана, по выражению миссис Робертсон, была абсолютно «предана», возвращался из Итона, она просила разрешения уйти пораньше. Но супруги даже не знали, что ее брат учится в Итоне. Миссис Робертсон запомнила, что «Диана обладала врожденной деликатностью, которая защищала ее истинные чувства. Я считала эмоциональную отстраненность признаком уважения к собственной личной жизни и личной жизни других людей… Эта аура казалась мне самым важным и прекрасным ее качеством». По словам миссис Робертсон, в 1980 году Диана была «нормальной счастливой девушкой, радующейся обретенной независимости, получающей удовольствие от работы с двумя детьми и от развлечений в кругу друзей»[55].