Загадать желание - Ольга Кай

Я улыбнулась, стараясь сдержать слезы. Огоньки то и дело гасли – зажигались новые. Там, в моем родном мире, кто-то приходил с работы, кто-то включал телевизор, а кто-то уже ложился спать. Все так привычно, так обыденно. И так невероятно далеко.

Арис подошел, протянул мне кружку, над которой вился пар.

– Осторожно, – предупредил, – горячее.

И сел рядом. Тихонько скрипнула старая лежанка.

А ведь он еще не знает о моем договоре!

Руки задрожали, несколько капель горячего чая пролилось на колени, но я вовремя опомнилась и поставила кружку на подоконник.

Пустошь. Идем.

Тени, казалось, ожили. Темнота в углах клубилась, дышала, рисуя нечеткие силуэты – то похожие на людей, то на больших черных ящериц. И голоса – недовольные, требовательные:

Идем, идем! Пустошь! Скорее!

– Да что же…

Голос оборвался всхлипом. Я закрыла лицо ладонями, пытаясь спрятаться.

Пустошь, Пустошь…

– Женя! – Арис схватил меня за руки, пытаясь заглянуть в лицо. – Женя, что с тобой?

Я лишь мотала головой и, кажется, пыталась вырваться, когда Арис, прижав меня к себе, успокаивал, думая, что я снова испугалась темноты, как тогда, после города… А потом я вдруг поняла, что уже несколько минут слышу только собственное дыхание и стук сердца – своего или Ариса. И замерла.

Как же это? Замолчали? Ушли?

Горыныч отодвинулся и, наклонившись, смотрел мне в глаза.

– Что случилось?

Я огляделась, опасаясь увидеть тень в дальнем углу. Примерещилось?

– Ничего. Просто…

Под стенами дома, под корнями темных елей заворочалось, заклокотало:

Наша, наша. Идем…

– Арис! – я метнулась к нему, прячась от этих голосов. Прижалась к его груди, нервно цепляясь за рубашку. – Арис!..

Горыныч молчал и не двигался. Только широкая ладонь отстраненно гладила меня по волосам. Потом замерла и она.

– Жень, – выдохнул Арис, попытался меня отодвинуть.

– Нет! – я обхватила его за шею. – Не отпускай меня! Не отпускай!..

Руки потянулись сами – зарыться пальцами в короткие жесткие волосы на затылке Горыныча, погладить колючие от щетины щеки. Только бы ближе, ближе…

– Не отпускай…

Мы, наверное, сошли с ума. На узкой лежанке целовались, прижимаясь друг к другу, жадно ловя каждое прикосновение. Одежда вдруг стала лишней, сердце стучало так громко, что гудело в ушах. Пальцы Ариса казались горячими, а взгляд… я пугалась его и все пыталась спрятаться, уткнувшись лицом Арису в плечо.

– Женька, – он называл меня по имени, хриплый шепот был больше похож на вздох. – Женька…

Тени молчали. Давно.

А мир за маленьким запыленным окошком менялся – медленно, неотвратимо. Осколки больших городов появлялись и исчезали, где-то пробовали силы новые, неопытные еще колдуны, и черные твари Пустоши все настойчивей штурмовали границу у Дикого Поля. Но в старом лесном доме, за толстыми бревенчатыми стенами, время застыло, и только лениво ползло по пыльным доскам пятно тусклого света.

Прижавшись друг к другу, мы еще долго боялись пошевелиться, и лишь когда стало зябко, Арис потянулся за одеялом, украшенным следами змеевых лап. И улегшись рядом, касаясь щекой моего плеча, прошептал:

– Я люблю тебя, Женька.

Дорога летела под копытами. Лес сменился золотистой степью, потом снова лесом. Темнело. Алина прижималась к шее серой лошади, чувствуя, как щекочет лицо длинная светлая грива. На смену безотчетному гневу пришла растерянность и удивление: где они, куда скачут, куда торопятся? Почему Леон так безжалостно гонит лошадь вперед, словно их преследует погоня, и как же так случилось, что Жени и Ариса рядом нет, что они с Леоном вдвоем?

За черными силуэтами деревьев мелькнуло озеро. Алина оглянулась и посмотрела через плечо в лицо сидящего позади нее мужчины – бледное, напряженное. Губы решительно сжаты.

– Леон!.. – позвала девушка.

Он встретил ее взгляд и резко натянул поводья.

Лошадка мирно щипала свежую травку. Леон и Алина сидели, обнявшись, под раскидистой ивой. Спрятав лицо на груди мужчины, девушка с ужасом вспоминала собственные слова, сказанные на берегу тихой лесной реки – сначала рассказала всем о том, что Жене нравится Леон, после обвинила подругу в зависти. Да и Арис тогда немало услышал обидных слов в свой адрес.

Как она вообще могла сказать такое? Ведь на самом деле даже не думала… или все-таки мелькали подобные мысли?

Нет, они просто временно сошли с ума под действием неизвестного колдовства! Обвинения, брошенные друг другу разгневанными мужчинами, неожиданные признания – все, что думалось, что таилось где-то в глубине души вперемешку с обидными, злыми словами, произнесенными лишь для того, чтобы побольнее ужалить – не могло это быть сказано в здравом рассудке, ну никак!

Леон сидел молча, прикрыв глаза – наверняка устал после того, как несколько часов гнал лошадь по коротким дорогам. Ему бы поспать, но Алина понимала, что теперь некому будет охранять их сон: нет Ариса, с которым Леон мог бы дежурить по очереди, нет змеиного караула, а потому мужчина очень постарается не поддаться дремоте. Да и ему тоже в голову лезут невеселые мысли, от которых и захочешь – не заснешь.

– Леон, – девушка села ровнее, посмотрела в усталое лицо. – Как ты думаешь, Арис найдет Женю?

– Наверное, уже нашел.

– Хорошо бы. Правда… – Алине вспомнилось, какое злое было лицо у Горыныча, когда тот покинул поляну, и стало немного страшно за подругу. – Надеюсь, он ее нашел уже после того, как пришел в себя. А то вдруг вытворит что-нибудь такое…

– Не вытворит.

Леон сел поудобней, привалившись спиной к стволу.

– Как мы теперь в глаза друг другу посмотрим? – пробормотал он.

– Арис догадается, что это колдовство, что на самом деле никто так не думал, просто со злости…

– Что-то, наверное, со злости, а где-то и правда.

– Подожди, – Алина встрепенулась, – но ты же не думал на самом деле, что это Арис тогда, в Раславе, людей убил?

– А, может, думал? Ведь я так и не сказал ему, что осенью погиб муж Лизы Ерошиной. Он почему-то не спрашивал, и я боялся заводить разговор. Значит, не верил до конца… А он, оказывается, в тот же день сам разузнал, что случилось, просто мне не говорил.